— Старик, тебе не жарко в костюме? — спросил он.
— Я настоящий южанин, — гордо отозвался Кейси. — Мы не потеем, как вы, ребята из Миннесоты.
— А мне нравится потеть летом, — вмешалась Конни.
Кейси, казалось, решил, что это чересчур сильно сказано. Он спрятал часы в карман и посмотрел в сторону.
— Короче, — сказал он. — Если однажды соберетесь в бар или еще куда, позвоните.
Когда они вновь остались одни в потоке прохожих — настал час пик, — Конни спросила у Джоуи: может быть, она что-то сказала не так?
— Я тебя смутила?
— Нет, — ответил он. — Кейси просто придурок. На улице тридцать градусов жары, а он нарядился в теплый костюм. Придурок и зазнайка с дурацкими часами. Точь-в-точь его отец.
— Мне просто не следует открывать рот.
— Не переживай.
— Ты стесняешься того, что женишься?
— Нет.
— А по-моему, да. Но я тебя не виню. Я просто не хочу смущать тебя в присутствии друзей.
— Ты меня вовсе не смущаешь, — сердито сказал Джоуи. — У большинства моих друзей даже нет постоянных девушек. Поэтому мое положение… немного странно.
Он с полным правом мог бы ожидать небольшой ссоры, попытки отстраниться, обидеться, упрекнуть его или выудить из него более решительное подтверждение намерения жениться. Но Конни была не из тех, кто ссорится. Сомнения, подозрения, ревность, собственнические инстинкты, паранойя никогда ее не посещали. То ли эти чувства действительно ей незнакомы, то ли их подавлял некий мощный животный инстинкт — Джоуи не мог понять. Чем ближе он сходился с Конни, тем сильнее ощущал, что не знает о ней буквально ничего. Она признавала лишь то, что находилось прямо перед глазами, делала то, что делала, откликалась на то, что он говорил, и, казалось, ее совершенно не волновали вещи, происходящие вне поля зрения. Джоуи не давали покоя слова Патти о том, что брак не обходится без ссор. Он как будто женился на Конни лишь затем, чтобы проверить, начнут ли они наконец ссориться. То есть чтобы постичь ее. Но когда они таки поженились — на следующий день, — ничего не изменилось. Сидя в такси по пути домой, она взяла его под руку, на которой теперь красовалось кольцо, и положила голову на плечо. Вряд ли Конни испытывала особенное удовлетворение, потому что была вполне довольна и раньше. Скорее, это было безмолвное признание факта, неизбежное соучастие в преступлении. Когда неделю спустя Джоуи встретил Кейси в Шарлотсвилле, ни один из них даже не вспомнил о Конни.
Обручальное кольцо по-прежнему лежало в животе у Джоуи, когда он пробрался через бурное и потное море туристов в международном аэропорту Майами и увидел Дженну — в прохладном и спокойном зале бизнес-класса. На ней были темные очки, а вдобавок — надежная защита в виде плеера и свежего выпуска «Конде Наст трэвелер». Она оглядела Джоуи с головы до ног, словно заказчик, который хочет удостовериться, что купленный товар доставлен в целости и сохранности, затем убрала с соседнего сиденья сумку и, как ему показалось, с неохотой вытащила из ушей наушники. Джоуи сел, беспомощно улыбаясь от предвкушения совместного путешествия. Он никогда еще не летал бизнес-классом.
— Что? — спросила Дженна.
— Ничего. Просто улыбаюсь.
— А я подумала, что у меня лицо грязное, ну или что-нибудь такое.
Несколько сидевших поблизости мужчин сердито посмотрели на него. Джоуи заставил себя взглянуть на каждого из них по очереди, как бы утверждая свои права на Дженну. Это был утомительный ритуал, который он проделывал каждый раз, когда они появлялись на публике. Иногда посторонние мужчины смотрели и на Конни, но обычно без особого сожаления соглашались с тем, что она принадлежит Джоуи. С Дженной же у него возникало ощущение, что чужой интерес в его присутствии не слабел, а искал обходные пути.
— Хочу предупредить, что я слегка не в духе, — сказала Дженна. — У меня месячные, и я вдобавок три дня провела у стариков, рассматривая фотографии внуков. Поверить не могу, но теперь в бизнес-классе нужно платить за спиртное. С тем же успехом я могла бы сидеть где угодно.
— Принести тебе что-нибудь?
— Да. Я хочу двойной джин с тоником.
Похоже, ни Дженне, ни, слава богу, бармену не пришло в голову, что Джоуи несовершеннолетний. Вернувшись с напитками — и потощавшим кошельком, — он обнаружил, что Дженна вновь сидит в наушниках, уткнувшись в журнал. Джоуи задумался, не спутала ли она его с Джонатаном — так мало внимания она обратила на его появление. Он вытащил книгу, которую сестра подарила ему на Рождество, — роман Иэна Макьюэна «Искупление» — и попытался погрузиться в описание дома и плантаций, но у него из головы не выходило сообщение, которое недавно прислал Джонатан: «Должно быть, приятно целый день пялиться в жопу лошади». Это была первая весточка от друга с тех пор, как Джоуи позвонил ему три недели назад, чтобы рассказать о предстоящей поездке.
— По-моему, для тебя все складывается наилучшим образом, — сказал Джонатан. — Сначала волнения в Ираке, а потом моя мать сломала ногу.
— Ну я же не хотел, чтобы она сломала ногу.
— Не сомневаюсь. И наверняка ты надеялся, что иракцы встретят нас с букетами цветов. Полагаю, тебе очень неприятно, что все полетело вверх тормашками. Но не настолько неприятно, чтоб ты перестал искать выгоды.
— А что я должен был делать? Отказаться? Отпустить Дженну одну? Она и так подавлена. Ей очень хотелось поехать.
— И Конни, конечно, тебя понимает. Несомненно, ты заручился ее согласием.
— Это не твое дело, а потому никакого ответа ты не получишь.
— Знаешь что? Это мое дело, потому что именно мне придется ей врать. Я и так вынужден всякий раз врать, когда речь заходит о Кенни Бартлсе, потому что ты взял у Конни деньги и я не хочу, чтоб она забеспокоилась. А теперь придется врать еще и о твоей поездке?
— Может быть, вам просто перестать постоянно общаться?
— Мы вовсе не постоянно общаемся, идиот. За последние три месяца я разговаривал с Конни всего несколько раз. Она считает меня другом. И, насколько я понимаю, целыми неделями не получает от тебя вестей. Ну и что я должен делать? Не брать трубку, когда она звонит? Конни звонит, чтобы спросить о тебе. В этом есть что-то странное, тебе так не кажется? Потому что, если не ошибаюсь, она по-прежнему твоя девушка.
— Я еду в Аргентину не затем, чтобы спать с Дженной.
— Ха-ха.
— Богом клянусь, я еду с ней как друг. Ведь ты точно так же дружишь с Конни. Твоя сестра подавлена, и я хочу ее поддержать. Но Конни меня не поймет, поэтому, если ты просто об этом умолчишь — на тот случай, если она позвонит, — так будет лучше для всех заинтересованных лиц.
— Ну и дерьмо ты, Джоуи. Я больше говорить с тобой не хочу. Не знаю, что там случилось, но меня от этого просто тошнит. Если Конни позвонит, пока тебя не будет, не поручусь, я не знаю, что я ей скажу. Возможно, я ничего ей не скажу. Но она звонит мне исключительно потому, что не получает вестей от тебя, и мне до чертиков надоело торчать между вами. Поэтому занимайся любой херней, только меня не впутывай.
