Она не понимала, как он может быть всей душой предан соседской девчонке. Она думала, что эта мелкая подлая проныра, Конни Монаган, лишь ненадолго наложила на него свою грязную лапку. Серьезность угрозы, исходящей от Монаганов, дошла до нее катастрофически поздно, и за те месяцы, что она недооценивала серьезность чувств Джоуи к этой девочке — полагая, что достаточно будет выставить Конни и высмеять ее пошлую мамашу и ее тупоголового дружка, и вскоре Джоуи сам будет смеяться над ними, — ей удалось перечеркнуть пятнадцать лет стараний быть хорошей матерью. Патти облажалась по полной программе, после чего постепенно съехала с катушек. У них с Уолтером происходили ужасающие скандалы, в ходе которых он обвинял ее в том, что она сделала Джоуи неуправляемым, а она не могла ничего сказать в свою защиту, потому что не хотела озвучивать свое нездоровое убеждение в том, что именно Уолтер разрушил их с сыном дружбу. Тем, что он спал с ней в одной постели, был ее мужем и призывал ее встать на сторону взрослых, он убедил Джоуи в том, что Патти тоже принадлежит к вражескому лагерю. Из-за этого она ненавидела Уолтера, ненавидела их брак, а Джоуи переехал к Монаганам и заставил своих родителей заплатить горькими слезами за их ошибки.
Хотя это — всего лишь конспективное изложение событий, автор уже сказала гораздо больше, чем собиралась сказать на эту тему, и теперь будет храбро продолжать.
Достоинство одинокой жизни заключается в том, что можно слушать любую музыку, какую хочется, и Патти слушала кантри, при звуках которого Джоуи бился в конвульсиях отвращения и который Уолтер, воспитанный на радио в колледже, переносил лишь частично, в виде винтажного плейлиста из Патси Клайн, Хэнка Уильямса, Роя Орбисона и Джонни Кэша. Патти любила этих певцов, но Гарта Брукса и Dixie Chicks она любила не меньше. Как только Уолтер уходил по утрам на работу, она выкручивала регулятор громкости до уровня, несовместимого с мыслями, и с головой уходила в чужие драмы — они были похожи на ее собственную драму и тем утешали, но отличались от нее и потому забавляли. Патти всегда вслушивалась в слова песен — Уолтер давно перестал пытаться заинтересовать ее Лигети
[42]
и Yo La Tengo, — и ей никогда не надоедали неверные мужчины, сильные духом женщины и несгибаемая сила человеческого духа.
Тем временем Ричард основал новую группу под названием «Ореховый сюрприз» — суммарный возраст трех его юных напарников не намного превышал его собственный. Он, возможно, попробовал бы добиться еще чего-нибудь с «Травмами» и продолжил бы выстреливать наугад все новыми и новыми альбомами, но этому помешало странное происшествие, которое могло случиться только с Эррерой, его давним другом и басистом. Из-за вечной взбалмошности и неорганизованности Эрреры Ричард рядом с ним казался просто солидным джентльменом в сером фланелевом костюме. Решив, что Джерси-Сити чересчур буржуазен (!) и недостаточно депрессивен, Эррера переехал в Бриджпорт, штат Коннектикут, и поселился в местных трущобах. Как-то раз он отправился в Хартфорд, на встречу с Ральфом Нейдером и другими представителями Партии зеленых. Там он организовал шоу под названием «Допплерпус»: он и семеро его приятелей сидели на щупальцах гигантского осьминога, установленного на карнавальной платформе, и исполняли заунывные мелодии на электрогитарах: их мотало туда-сюда, и звук искажался самым причудливым образом. Подружка Эрреры позже утверждала, что шоу было «потрясающее» и «толпы народу», пришедшие на встречу, были «потрясены». Когда Эррера упаковывал вещи, его грузовик внезапно тронулся с места и покатился вниз с холма. Эррера помчался вслед за грузовиком, ухватился за руль, грузовик круто повернул и врезался в кирпичную стену, причем Эррера оказался между грузовиком и стеной. После этого он, однако, завершил упаковку вещей и, кашляя кровью, уехал обратно в Бриджпорт, где его подружка еле успела привезти его живым в больницу, — у него был разрыв селезенки, перелом ключицы и пять сломанных ребер, одно из которых пробило легкое. Это происшествие вкупе с неудачей последнего альбома Ричард счел знаком свыше, а поскольку без музыки он жить не мог, он объединил усилия со своим юным фанатом, игравшим на сногсшибательной стил-гитаре, и на свет появился «Ореховый сюрприз».
Личная жизнь Ричарда протекала немногим лучше, чем у Патти с Уолтером. В последнем туре «Травм» он потерял несколько тысяч долларов, после чего «одолжил» примерно столько же на покрытие медицинских расходов незастрахованному Эррере. Как он пожаловался Уолтеру по телефону, дома у него тоже было не все ладно. В последние двадцать лет его изрядно выручала большая квартира в Джерси-Сити, за которую он платил практически номинально. Как-то раз Уолтер, будучи в Нью-Йорке, заглянул к нему в гости, после чего доложил, что весь холл в квартире Ричарда завален старым оборудованием, матрасами и запчастями для пикапа, а во внутреннем дворе валяются материалы, оставшиеся со времен его работы на стройке. Но главный плюс квартиры заключался в том, что прямо под ней, в подвале, находилась комната, где «Травмы» могли репетировать (а потом и записываться), не слишком беспокоя остальных жильцов. Ричард всегда старался поддерживать с ними хорошие отношения, но после разрыва с Молли допустил роковую ошибку, закрутив с одной из соседок роман.
В то время это не казалось ошибкой никому, кроме Уолтера, который считал, что собаку съел на опознавании гнильцы в отношениях друга с женщинами. Когда Ричард по телефону заявил, что пора ему оставить детские глупости и завести прочные отношения со взрослой женщиной, в мозгу Уолтера зазвенели предупредительные звоночки. Взрослой женщиной оказалась пуэрториканка по имени Элли Посада. Ей было под сорок, и у нее было двое детей — их отец водил лимузин и умер от разрыва сердца, когда его автомобиль сломался на Пуласки-скайвей. (Патти знала: хотя Ричард с удовольствием перетрахал кучу девочек, серьезные отношения он завязывал только со своими ровесницами или даже с дамами постарше.) Элли работала в страховом агентстве и жила на одной лестничной площадке с Ричардом. Почти что год Ричард бодро докладывал Уолтеру, как неожиданно они нашли общий язык с ее детьми, как приятно возвращаться домой к Элли, и что он не наедался так с той поры, когда они вместе жили в общежитии, и (вот тут Уолтер по-настоящему встревожился) какая интересная, оказывается, штука — страховой бизнес. Уолтер сказал Патти, что весь этот якобы счастливый год голос Ричарда звучал как-то абстрактно, как-то теоретически, как-то отдаленно, а потому он не удивился, когда Ричардова натура взяла над ним верх. «Ореховый сюрприз» оказался еще более интересной штукой, чем страховой бизнес, а тощие подружки его музыкантов — не такими уж и скучными. В вопросах ограничительного постельного контракта Элли настаивала на строгом соблюдении конституции, и вскоре Ричард уже побаивался возвращаться домой, потому что там его подкарауливала Элли. Через некоторое время она подговорила остальных жильцов пожаловаться на беспардонный захват коммунальных помещений, и ранее не проявлявшийся домовладелец послал ему пачку гневных заказных писем, после чего Ричард в свои сорок четыре оказался на улице в середине зимы с вычерпанными досуха кредитками и счетом на триста долларов за хранение своего барахла.
