Осторожно, ощущая в ладони приятную тяжесть, Филат извлек гранату из дипломата, после чего так же осторожно приоткрыл дверцу джипа. Вот где пригодится армейская спецотрядовская выучка! Он и раньше метал гранаты далеко, с завидной точностью поражая учебные мишени, а пятнадцатиметровое расстояние — вообще пустяк. Он представил, как взрывная волна завалит на бок тяжелый автомобиль и «мерседес» брызнет во все стороны битыми стеклами.
Вдруг дверь «мерседеса» распахнулась, и на дорогу вышел молодой мужчина.
Что— то в его облике показалось Филату знакомым. Он пошел навстречу застывшему джипу, и на его губах играла доброжелательная улыбка.
Присмотревшись, Филат с удивлением понял, что перед ним Леша Красный — смотрящий Санкт-Петербурга, который разгуливал по родному городу без бронежилета, что по нынешним опасным временам можно счесть бесшабашной лихостью или непростительной глупостью.
По слухам, Красный представлял собой диковинную смесь законного вора с понятиями и бандита-беспределыцика. Впрочем, в этом он был типичным сыном своего города, где по-другому просто было нельзя. Такие уж порядки тут завел Сашка Шрам, и за пару лет, что он пробыл смотрящим Питера, четкая грань между ворами и отмороженными как-то размылась. В этом смысле Красный являл собой образец авторитета, который утром сидит в солидном кабинете на Невском и ворочает большими делами, а вечером с удовольствием «бомбит» обменник какого-нибудь задрипанного коммерческого банка на Васильевском… Красный раскинул руки для широкого объятия, как будто бы зараз хотел приголубить и джип, и всех, кто в нем сидел.
— Ну что же ты, Филат, не рад встрече?! — пролаял Красный издалека,
* * *
Граната в ладони Филата запотела — того и гляди, выскользнет из пальцев.
Филат незаметно закатил гранату на место и защелкнул крышку дипломата.
Он уже распахнул дверь, чтобы выйти, но неожиданно его пронзило острое чувство опасности. А где гарантия, что, как только он ступит на асфальт, его не прошьет автоматная очередь из придорожного леска? Уж больно зловещей казалась Филату четверка молодцов, окруживших джип. Кто его знает, что там задумал Красный. Ему же ничего не стоит примочить на этом пустынном шоссе московского визитера, который приехал к нему требовать задержанный платеж… Теперь Филат заметил, что беспечное выражение на рожах парней было наигранным. На самом деле они были внутренне напряжены и собраны. Ребятки остановились на значительном расстоянии друг от друга, их куртки были распахнуты — и им потребуется доля секунды, чтобы выхватить оружие. А один из парней и вовсе не утруждал себя — его ладонь спряталась в правый, сильно оттопыренный карман пиджака. Грамотно держатся — не I придерешься. Это были или уволенные в запас офицеры каких-нибудь элитных частей, или киллеры высочайшего класса.
— Выходим втроем, — распорядился Филат, изобразив на губах нечто вроде улыбки. — Что-то мне не шибко по душе это питерское гостеприимство. Пушки — в карман, и с этой жизнерадостной четверки глаз не спускайте, а если что… так я с Красным сам смогу переговорить по душам.
На дорогу вышли одновременно. Данила и Глеб остались стоять у джипа.
Внешне все выглядело вполне безобидно, но в случае осложнений, при таком маневре, они сумели бы перекрыть путь Красному. Филат не желал уступать в любезности: широко раскинув руки, он двинулся навстречу смотрящему Питера.
Воры встретились, крепко обнялись и долго стучали ладонями друг дружку по спине.
— Ну никак не думал, что ты приедешь! — воскликнул Красный. — Не знаю, о чем они там думают — такого важного человека к нам посылать! И было бы из-за чего! Да я завтра же в общак перешлю причитающиеся денежки. Обижает меня Варяг своим недоверием: если я бандитом начинал, так неужели от братвы гроши сейчас стану утаивать?
Однако в его глазах Филат прочитывал иное: Красного явно раздражала столичная опека и ему совсем не хотелось делиться банком, который он собирал с такими усилиями.
— Ну что ты, Красный, ты же знаешь, как тебя уважают и Варяг, и Михалыч… — спокойно возразил Филат. — Не будь тебя, в Питере давно бы все друг дружке глотки перегрызли. Особенно после того, как Шрама закопали!
В действительности Красный и впрямь оказался на редкость хорошим усмирителем. Он устраивал и московских, и питерских. Пускай он временами срывался на откровенный беспредел, но сходняк ему прощал маленькие слабости: не будь Красного, дела в Северо-Западном регионе совсем бы захирели.
— Возможно, — сдержанно отозвался Красный. — Делаю все, что могу, пускай Варяг не сомневается. Признаюсь, когда он мне позвонил и сообщил, что ты выезжаешь, я был очень удивлен. Насколько я знаю, ты ведь занимаешься совершенно другим регионом, — заулыбался Красный.
— И твоим тоже, Красный, — с нажимом произнес Филат. — Мне поставили задачу посодействовать тебе со сбором в общак. Может, у тебя возникли какие-то трудности? А потом надо будет проводить денежки до Москвы.
— Понимаю. Не сверли меня взглядом, я не в обиде.
— Здесь-то ты каким чудом оказался? — осторожно поинтересовался Филат.
— Решил вот тебя встретить не в городе, а на дороге. А такую честь мы оказываем только самым знатным гостям. Да вот еще решил свиту свою прихватить, — Красный кивнул в сторону четырех молодцов из «ауди», которые деликатно держались в сторонке. — Неспокойно в городе, и мне с этими ребятами ненадежнее.
— Ты же ходишь без охраны? — заметил Филат с наигранным недоумением.
— Не для себя стараюсь, для московского гостя, — серьезно проговорил Красный. От прежней его любезности не осталось и следа. В глазах сверкнул недобрый огонек — теперь это было настоящее лицо питерского смотрящего, которого боялись даже близкие друзья. — А то, знаешь ли, не ровен час — пристрелить могут, мне же потом ответ держать за чужие грешки. Вон Чифа грохнули…
— А ты предусмотрительный…
— Стараюсь!
Теперь Красный улыбался с неподдельным дружелбием. Филат не мог не догадываться, что ему устроили проверочку на испуг. Интересно было узнать питерскому смотрящему, как поведет себя в случае опасности представитель московского сходняка.
— Тебе не стоило встречать меня на дороге, — слегка нахмурился Филат. — Скажу откровенно — еще секунда, и мои орлы пригрели бы твоих гранатами!
— Ну так уж и сразу? — обиделся Красный. — А потом я все-таки тебя чуть-чуть знаю. Прежде чем что-то подобное выкинуть, ты же не один раз проверишь. Ну а если напугал, извини, — улыбка Красного сделалась еще шире, и Филат понял, что шоу продолжается.
Филат искоса поглядывал на Красного: Нет, определенно в этом парне было какое-то особое обаяние. Может быть, такое ощущение возникало от той неистощимой веселости, которая, как шампанское из откупоренной бутылки, пенистым фонтаном било из его сверкающих глаз и широченной улыбки, не сползавшей с лица. Но одним веселым нравом его положительные качества не исчерпывались. Красный, хоть и обожал шумную гульбу — чтоб водка рекой и девки штабелями, — о деле никогда не забывал. Он крепко держал все ниточки санкт-петербургского криминального бизнеса и вовремя умел одну дернуть, другую чуть отпустить, чтобы все колеса сложной машины исправно крутились. Но и этого ему было мало. Красный любил посмотреть на все собственными глазами и на протяжении ночи, в сопровождении одного ли двух молодцов, объезжал свои владения в Питере. В баре на Невском он выпивал рюмку-другую финской водки, потом мчался в порт, проверял там, как идет разгрузка каких-нибудь контейнеров с бельгийскими курами, потом ехал еще куда-то — и так до самого утра. Люди из окружения Красного полагали, что он не спал совсем. Потому что днем он точно так же разъезжал по городу: встречался с людьми, выступал в качестве третейского судьи, а то самолично отправлялся на «стрелку», чтобы учинить правду Смотрящего Санкт-Петербурга прозвали Красным совсем не за цвет лица и не за убеждения, какими когда-то славился «город трех революций». Он был по-мужски красив, и можно было предположить, что кликуха ему досталась за голливудскую внешность. Под два метра ростом, широк плечами и душой, обаятелен, а белозубой улыбкой доводил многих барышень до экстаза. Все знали, что Красный не брезговал проститутками с Невского проспекта, и те окрестили его «Железный Феликс» за то, что он мог напрячь на ночь с пяток путан. Бурная жизнь никак не отражалась на его гладком лице — ни морщин тебе, ни мешков под глазами, — как результат нехороших излишеств, а наоборот, лицо его все более свежело и сам он напоминал крепкую осеннюю репу.
