— Я не могу на это смотреть, Андрей. Делай со мной что хочешь, но я не могу! Гаврилов рассмеялся зло:
— Знаешь, у блатных на зоне есть такая мерзкая привычка насиловать новичков в задницу. Это у них называется опускать. Так они показывают свою власть над изнасилованной жертвой. Мне пришло в голову опустить этого Красного, да опустить так, как никто еще не опускал — мой Абрек его вые…т! Знаешь, чем ему жопу помазали! У одной из наших сук из питомника течка сейчас — вот от нее и взяли немного. Чтобы Абрека привадить. Сейчас он этого Красного на свой штырь нанижет — ты посмотри, забава же!
Гаврилов схватил Риту за шею и с силой повернул лицо вперед. Но она зажмурилась и только слышала низкое урчание пса и сдавленные стоны Красного: широкая лента, залепившая ему губы, не позволяла раскрыть рот. Зрители, в отличие от Гаврилова, угрюмо молчали. Видно, им это зрелище не доставляло той радости, как их хозяину.
— Ладно, уведите пса! — распорядился наконец Гаврилов. — А то он Леше спину сгрызет. Теперь давайте этого… Глеба.
Но Глеб, хоть и был связан, вдруг резко развернулся, нагнул голову и сильно ударил лбом стоящего позади него охранника. Охранник от неожиданности пошатнулся и отступил на шаг. Глеб тут же рванул через заросли черной смородины к высокому забору.
Увидев, что Глеб сделал ноги, Красный тоже собрал остатки сил, стряхнул с себя Конопатого и устремился вслед за Глебом, сверкая голой задницей и пытаясь освободиться от волочащихся по земле джинсов. И в эту минуту грохнул выстрел. Потом еще один. Глеб споткнулся на бегу и рухнул лицом в густую траву.
Красный застыл как вкопанный и осел на землю, не успев добежать даже до первого смородинового куста. Баринов опустил пистолет и произнес извиняющимся тоном:
— Могли уйти, гады!
Гаврилов глянул на Риту и пробормотал:
— Ну теперь ты все видела, дорогуша. Теперь тебе будет что рассказать Филату! — Он отвернулся и быстро пошел к дому, на ходу отдав Баринову последнее распоряжение:
— Водителя уберите куда-нибудь. И Красного тоже уберите. Бабу отвезите в порт и там оставьте. Сама уберется.
Он поднялся в зал приемов, сел за стол, обхватил голову руками и задумался. Что-то все вдруг пошло наперекосяк. Если Ритка не сбрехнула, то…
Филат хочет его бить? Так сразу! Даже не попытавшись вступить в контакт и уладить дело по-мирному. У законных воров так бывает. Это же не отморозки какие-то. Законные ведут дела дипломатично, без истерики. Сначала предлагают, потом предупреждают, ну а потом уж… Сначала Филат должен подвалить собственной персоной. Как он подвалил к Тетерину, а потом к Абрамову. Ладно, надо жить.
Он подумал о Красном. Да, неаккуратно сегодня получилось. За Красного питерские братки будут люто мстить. Да только кому мстить-то? Степанычу надо будет так все обделать, чтобы смерть смотрящего навесили на каких-нибудь приезжих хулиганов.
Гаврилов полез в карман шорт и достал сотовый телефон.
Глава 39
Майора Жаркова бросили на это странное и запутанное дело после обнаружения обезображенного трупа на портовой свалке. О том, что дело обещает быть непростым, стало ясно после того, как установили личность» убитого. Им оказался московский вор в законе по кличке Чиф.
Оставалось только гадать, какая нелегкая заставила. этого москвича сняться с насиженного гнезда и приехать в Питер. По оперативным данным, Чиф проходил как специалист по улаживанию конфликтов. Он имел репутацию одного из самых хитрых законников, с которыми предпочитали иметь дело даже отъявленные беспредельщики. Для своей правоты он находил слова, которые могли убедить самого стойкого непримиренца, и случалось, что под влиянием его доводов даже бандиты отморозки перевоплощались в самых ревностных сторонников воровских понятий. Страшная находка на свалке около порта свидетельствовала, что в этот раз договориться московском вору не удалось, а значит, конфликт не улажен и, следовательно, в любой момент в городе могут появиться новые трупы.
Следователь по особо важным делам, а с недавних пор начальник отдела по расследованию заказных убийств Гриша Жарков знал, что едва информация о смерти Чифа стала достоянием гласности, как московские откомандировали в Питер крепкую команду, чтобы на месте разобраться в случившемся. Но, потоптавшись в городе пару дней, они съехали обратно в Москву.
И вот сейчас в поле видимости Жаркова снова появился Филат. От Чифа он отличался тем, что не имел всероссийской славы миротворца и больше полагался не на силу убедительного слова, а на силу кулака и ствола. В его распоряжении имелись послушные молодые «быки», которые готовы были в любое время дня и ночи собраться в стадо и мощными копытами растоптать несогласного.
Жарков предположил, что и в этот раз Филата занесла в Питер какая-то важная миссия. Но из сводок наблюдения за Филатом складывалась странная картина: московский гость больше напоминал жертву, чем охотника. Во-первых, кто-то прострелил заднее стекло его джипа, во-вторых, взорвали его другую машину; в-третьих, за ним упорно и плотно следили.
Становилось очевидным, что против законных стеной встала мощная организованная сила, имеющая не только солидный капитал, но и значительное влияние в городе. Поначалу Жарков предположил, что московских законных разрабатывает одна из местных криминальных структур, но, когда он навел справки, все подозрения отпали: Филат действовал в тесной связке с Красным, который взял гостя под свою охрану.
Передвижение законных по территории России всегда доставляет операм массу хлопот: приходится мобилизовывать весьма значительные силы, а с их появлением, как правило, неизменно происходит активизация всего местного преступного сообщества.
Не обошлось без приключений сейчас — едва Филат пересек черту города, как в Питере произошло несколько заказных убийств. И Жарков был уверен, что эти взрывы — не последняя его забота, связанная с появлением в городе Филата.
В милицию Гриша Жарков пришел по призванию. Он мечтал о подобной службе едва ли не с малолетства, точно так же, как иные пацаны хотят стать космонавтами или хоккеистами. В мальчишеских снах он видел себя с пистолетом в руках, обезвреживающим банду рецидивистов. Но, воплотив свою мечту в реальность — окончив юридический факультет Ленинградского университета и добившись назначения в горуправление по борьбе с организованной преступностью, — он сделал для себя неожиданное открытие, что жизнь значительно сложнее, чем ему представлялось раньше. Очень скоро ему пришлось расстаться с юношеским романтизмом и по уши нырнуть в самую, что называется, грязь.
Жарков уже три года выезжал на убийства и вдоволь насмотрелся на простреленные черепа, на обезображенные трупы, проводил допросы. Ни в одном учебнике не было написано, что череп, простреленный с близкого расстояния, разлетается на мелкие кусочки, словно брошенный с крыши пятиэтажного дома переспелый арбуз. В профессии не разочаровался, наоборот, с каждым годом все более ощущал, что РУБОП — именно та организация, где он способен максимально раскрыть свои таланты. Жарков научился работать по восемнадцать часов в сутки и удивлял своим трудолюбием даже видавших виды сыскарей. А потому, когда в двадцать восемь лет он возглавил спецотдел по заказным убийствам, никто сему не удивился, зная, что профессионализма и трудолюбия у Григория Алексеевича хватало бы на троих опытных сыскарей. О таком успехе обыкновенный сельский мальчишка из карельской глубинки не смел и мечтать, а ведь он находился только в самом начале профессиональной карьеры…
