И хотя я избежал ловушки и не сказал ему открыто, как следует поступить, мне удалось донести до него свое мнение. У нас, терапевтов, есть свои маленькие хитрости — такие заявления, как: «Интересно, что мешает вам действовать в соответствии с тем решением, которое вы, как кажется, уже приняли». (И интересно, чтобы на этом свете делали терапевты без слова «интересно»?) Вообще-то, так или иначе, я оказал ему огромную услугу (и это в течение всего трех быстро прошедших сеансов!), подвигнув его на написание неизбежного письма Дарлен и отплытие в сторону пылающего карибского заката вместе с Патрицией.
Однако он не пылал очень долго. В последующие несколько месяцев происходило нечто странное. Хотя Патриция продолжала оставаться женщиной его мечты, Майку становилось не по себе от ее настойчивости в отношении близости и взаимных обязательств. Ему не нравилось то, что она дала ему ключи от своей квартиры и заставила его ответить ей тем же. И потом, когда Патриция предложила ему жить вместе, Майк отказался. На наших сеансах он начал напыщенно рассуждать о том, насколько он ценил свое личное пространство и уединение. Патриция была действительно необыкновенной женщиной, без каких-либо недостатков. Но он ощущал вторжение в свой мир. Он не хотел жить с ней или с кем-либо еще, и вскоре они расстались.
Пришло время, Майк начал искать других отношений, и однажды он показал мне объявление, которое вывесил в службе виртуальных знакомств. В нем точно определялись особенные черты той женщины, с которой он хотел бы познакомиться (красота, приблизительный возраст и биография). Он описывал тот вид отношений, который был ему нужен (всестороннее, но независимое соглашение, в котором он и она сохраняли бы свое собственное пространство, часто говорили по телефону и проводили бы вместе выходные и отпуска). «Вы знаете, док, — сказал он тоскливо, — звучит точно как Дарлен».
Мораль этой предостерегающей истории заключается в том, чтобы с опаской относиться к позывам вмешаться и принять решение за пациента. Это всегда плохая идея. Как иллюстрирует эта виньетка, у нас не только нет магического кристалла, но мы еще и работаем с ненадежными сведениями. Информация, которую предоставляет нам пациент, не только искажена, но еще и изменяется по мере того, как проходит время или меняются отношения с терапевтом. Неизбежным образом возникают новые неожиданные факторы. Если, как это было в этом примере, информация, которую предоставляет пациент, всячески склоняет к принятию конкретных действий, то в этом случае пациент по целому ряду причин нуждается в поддержке для принятия особенного решения, которое может, а может и не быть самым толковым из всех возможных поступков.
Я стал особенно скептически настроен в отношении рассказов пациентов о вине супругов. Снова и снова у меня был опыт встречи с одним из супругов, и я был поражен отсутствием общих черт между человеком, сидящим передо мной, и тем, о ком я слышал в течение многих месяцев. Что обычно пропускается в рассказах о семейных разногласиях, так это роль пациента в этом процессе.
Для нас гораздо лучше полагаться на более достоверные данные — данные, не воспринимаемые через пристрастное изложение пациента. Существуют два особенно полезных источника гораздо более объективных наблюдений: сеансы с парами, на которых терапевт может посмотреть на взаимодействие между партнерами и фокусирование внимания на терапевтических взаимоотношениях здесь-и-сейчас, где терапевты могут видеть, какой вклад делают пациенты в их межличностные отношения.
Одно предостережение: иногда, когда доказательство того, что пациент стал жертвой насилия со стороны другого, слишком сильно и так очевидна необходимость решительных действий, — на терапевте лежит обязанность оказать всевозможное влияние, чтобы отстоять принятие конкретных решений. Я делаю все возможное, чтобы отговорить женщину, явно пережившую физическое насилие, от возвращения в то окружение, в котором она наверняка будет задета еще сильнее. Отсюда и оговорка «почти никогда» в заглавии этого раздела.
Глава 48. Решения: Via Regia в экзистенциальную суть
Вмешательство для того, чтобы принять решения за пациентов, — это хороший способ потерять их. Пациенты, которые знают, что не могут и не будут ничего делать, — это несчастные пациенты. Выражают ли они свое негодование контролем над ними или чувствуют себя неадекватно, дрожат от одной мысли расстроить своего терапевта, результат часто один и тот же — они бросают терапию.
Однако, помимо возможности технической ошибки, существует даже более существенная причина не принимать решения за пациентов: есть куда лучший способ поступать с дилеммами в области принятия решений. Решения представляют собой Via Regia, королевскую дорогу, в богатую экзистенциальную область — сферу свободы, ответственности, выбора, сожаления, желания и воли. Для того чтобы довольствоваться преимущественно поверхностным советом, нужно отказаться от возможности исследовать эту область вместе с вашим пациентом.
Из-за того, что дилеммы, связанные с принятием решений, разжигают тревогу свободы, многие заходят достаточно далеко, чтобы только избежать активных решений. Потому-то некоторые пациенты ищут способ избавиться от решений и посредством хитростей заставляют доверчивых терапевтов снять с себя бремя решений.
Или же они заставляют других людей принимать решения за них: каждый терапевт консультировал пациентов, которые заканчивают отношения, так плохо обращаясь со своими партнерами, что те предпочитают уйти. Другие надеются только на какой-нибудь явный проступок со стороны другого: например, одна моя пациентка, находящаяся в невероятно разрушительных отношениях, сказала мне: «Я не в состоянии заставить себя закончить эти отношения, но я молю о том, чтобы поймать его в постели с другой женщиной — тогда я могла бы оставить его».
Один из первых моих шагов в терапии представляет собой помощь пациентам в принятии ответственности за свои поступки. Я пытаюсь помочь им понять, что они принимают решения, даже не решившись, или заставив другого принять решения за них. Как только пациенты принимают это исходное условие и начинают отдавать себе отчет в собственном поведении, тогда тем или иным способом я ставлю основной вопрос терапии: «Вы удовлетворены этим?» (Удовлетворены как природой этого решения, так и способом его претворения.)
Рассмотрим, например, женатого мужчину, состоящего в связи на стороне. Он отдаляется от своей жены и так плохо обращается с ней, что именно она, а не он сам принимает решение разорвать этот брак. Я приступаю к тому, чтобы раскрыть его паттерн отречения от своих решений, паттерн, который приводит его к ощущению, что им управляют внешние события. До тех пор, пока он отрицает свои собственные действия, настоящая трансформация маловероятна, потому что его внимание будет направлено на изменение окружающей среды вокруг, а не на его внутренние перемены. Только когда этот пациент осознает свою ответственность за разрушение брака, а кроме того, поймет, что именно он решил разорвать его, тогда я обращу его внимание на то, насколько он удовлетворен тем, как именно он принял это решение. Поступал ли он хорошо по отношению к своей партнерше в течение столь долгих лет, к матери своих детей? О чем он будет сожалеть в будущем? Будет ли он уважать сам себя?
