«Боль»? О боли Кэрол знала не так много. Джастин часто говорил о «боли», указывая себе на грудь, где он чувствовал тягостное давление тревоги и чувства вины. Но она нечасто сталкивалась с «болью» — и едва терпела тех, кто так же, как Джастин, жаловался на это.
Еще не рассвело, в комнате было темно. По дороге в ванную Кэрол наткнулась на кучу чего-то мягкого. Щелчок выключателя напомнил ей о резне, которую она учинила вечером. Пол спальни был завален обрезками галстуков и брюк Джастина. Она подцепила пальцем ноги отрезанную штанину и подбросила ее в воздух. Ей понравилось. Но галстуки — зря она их искромсала. У Джастина было пять любимых галстуков — он называл их коллекцией произведений искусства, — которые висели отдельно от остальных в замшевом чехле на «молнии», который она подарила ему на день рождения. Он редко носил свои драгоценные галстуки, только по особенным случаям, так что они прекрасно сохранились. Два из них он купил еще до их свадьбы — они поженились девять лет назад. Вчера Кэрол уничтожила все его обычные галстуки, а потом принялась и за «выходные». Изрезав на куски два из них, она остановилась, рассматривая любимый галстук Джастина: изящный орнамент в японском стиле вокруг восхитительного смелого цветка с лепестками цвета сочной лесной листвы. Глупо, подумала она. Она может использовать эти галстуки, чтобы причинить ему более сильную, более изощренную боль. Она заперла этот и еще два уцелевших галстука вместе с компьютером в своем сундучке кедрового дерева.
Она позвонила Норме и Хитер и попросила их приехать к ней вечером — есть срочное дело. Нельзя сказать, что они часто встречались, — у Кэрол не было близких подруг, но три женщины составляли своеобразный военный совет и часто собирались вместе, когда возникали проблемы. Обычно собрания были приурочены к кризисам на почве половой дискриминации в юридической компании Каплана, Джарндиса и Таттла, где они все работали последние восемь лет.
Норма и Хитер приехали после обеда. Три женщины сидели в гостиной с незадрапированными потолочными балками и неандертальскими стульями, выточенными из массивных кусков красного дерева и покрытыми толстыми шкурами. Кэрол растопила камин эвкалиптовыми и сосновыми поленьями и предложила подругам налить себе вина или пива из холодильника. Кэрол так волновалась, что, открывая банку, облила рукав пивом. Хитер, на седьмом месяце беременности, вскочила, побежала на кухню и вернулась с влажной тряпкой, которой вытерла пострадавший рукав. Кэрол села у камина, чтобы свитер подсох, и подробно описала подругам Великий Исход Джастина.
«Кэрол, это же счастье. Думай об этом как о митцве
[10]
», — сказала Норма, наливая в свой стакан белое вино. Норма была крошечной впечатлительной женщиной. Стриженные челкой черные волосы обрамляли маленькое лицо с идеальными чертами. Сама она была чистокровной ирландкой, убежденной католичкой — отец-ирландец работал полицейским в Южном Бостоне, муж научил ее высказываниям на идише на все случаи жизни. «Он камнем висел у тебя на шее все то время, что мы знакомы».
Хитер, длиннолицая шведка с огромной грудью, за время беременности набрала сорок фунтов. Она поддержала Норму: «Действительно, Кэрол. Он ушел. Ты свободна. Дом в твоем распоряжении. Нечего терять время на слезы; пора замки менять, Кэрол! Твой рукав! Паленым пахнет».
Кэрол отсела от камина и упала в один из покрытых мехом стульев.
Норма отхлебнула большой глоток вина: «L'chaim,
[11]
Кэрол. Вперед, к свободе. Знаю, сейчас ты потрясена, ты еще не пришла в себя, но не забывай, что именно этого ты хотела. За все годы нашего знакомства я не помню, чтобы ты сказала хоть слово — хотя бы одно доброе слово о Джас-тине или о твоей семейной жизни».
Кэрол не ответила. Она сбросила туфли и сидела, скрестив ноги. Кэрол была стройной женщиной с длинной изящной шеей и густыми черными, коротко стриженными кудрями, ярко выраженными скулами и челюстными костями и горящими, словно раскаленные угольки, глазами. На ней были узкие черные джинсы «Ливайс» и толстый растянутый свитер крупной вязки с огромным воротом.
Хитер и Норма пытались найти правильный тон. Они осторожно выбирали слова и поминутно поглядывали друг на друга, ища поддержки.
«Кэрол, — сказала Норма, наклонившись к подруге и поглаживая ее по спине, — попробуй думать об этом так: ты вылечилась от чумы. Аллилуйя!»
Но Кэрол сжалась от ее прикосновения и только крепче обхватила ноги: «Да, да, я знаю. Я все это знаю. Но мне от этого не легче. Я знаю, что такое Джастин. Я знаю, что угробила на него девять лет моей жизни. Но ему не удастся так просто уйти».
«Как это так? — переспросила Хитер. — Не забывай, что ты сама хотела, чтобы он ушел. Ты не хочешь, чтобы он вернулся. То, что случилось с тобой, — это благо».
«Я не об этом», — ответила Кэрол.
«Ты просто злишься. Ты что, хочешь, чтобы этот слизняк вернулся? Да пусть себе уходит», — сказала Норма.
«Говорю же, я не об этом», — повторила Кэрол.
«Тогда о чем?» — поинтересовалась Норма.
«Я хочу отомстить!»
«Что?! Нечего терять на него время! Он этого не достоин! Он ушел, вот и скатертью дорога! Не позволяй ему управлять собой!» — в один голос закричали Норма и Хитер.
Тут Джимми, один из близнецов, позвал мать. Кэрол встала и прошептала: «Я люблю своих детей, но как подумаю, что еще десять лет мне придется дежурить двадцать четыре часа в сутки… Боже правый!»
Кэрол ушла, и подругам стало неловко. Обе, не сговариваясь, решили не продолжать разговор за ее спиной. Норма подкинула в огонь эвкалиптовое полешко, и до возвращения Кэрол женщины молча смотрели на огонь. Кэрол сразу же заговорила: «Разумеется, я не собираюсь возвращать его. Вы меня так и не поняли. Я рада, что он ушел, и ни за что не пущу его назад. Но я хочу, чтобы он заплатил за то, что бросил меня вот так».
Хитер знала Кэрол еще с юридического колледжа и успела привыкнуть к ее антагонизму. «Постарайся понять, — сказала она. — Я просто хочу уяснить, к чему ты клонишь. Ты злишься на Джастина за то, что он бросил тебя? Или сам факт, что такая мысль могла прийти ему в голову, приводит тебя в бешенство?»
«А я думаю, что ты злишься на себя, потому что не успела вышвырнуть его сама!» — вставила Норма.
Кэрол покачала головой: «Норма, ты сама знаешь ответ. Все эти годы он пытался спровоцировать меня, чтобы я его выгнала, потому что этот слабак не мог уйти сам, не мог взять на себя вину за то, что он разрушает семью. Я не могла доставить ему такое удовольствие».
«То есть, — уточнила Норма, — ты не разводилась только для того, чтобы поиздеваться над ним?»
Кэрол раздраженно помотала головой: «Я давным-давно поклялась себе, что никогда никому не позволю бросить меня вот так. Я сама сообщу ему, когда он может уйти. Я так решила! Джастин не просто бросил меня — для этого у него кишка тонка; его кто-то увел или на руках унес. И я хочу выяснить, кто это сделал. Месяц назад секретарша сказала мне, что видела его в «Янк Синг», где он радостно поедал дим сим
[12]
в компании молодой девушки лет восемнадцати. Знаете, что мне больше всего понравилось в этой ситуации? Дим сим! Мне нравятся все эти китайские закуски, но он ни разу не ходил со мной есть дим сим! Когда этот мерзавец со мной, его начинает трясти при одном взгляде на карту Китая!»
