Да и записывать на прошлом сеансе было практически нечего. Вопреки ее ожиданиям, Эрнест был достаточно уклончив в ответах. И более искусен. И более терпелив. Она была удивлена тем, сколько времени он потратил, чтобы завоевать ее доверие, чтобы она поверила, что может на него положиться Он казался совершенно спокойным и удовлетворенным, может, потому, что уже успел переспать с какой-нибудь другой своей пациенткой. Ей тоже надо было расслабиться и подождать: она знала, что рано или поздно появится настоящий Эрнест — коварный, похотливый, хищный Эрнест, которого она видела в книжном магазине.
Кэрол решила, что ей нужно быть сильнее. Она не может и дальше срываться, как тогда, на прошлой неделе, когда Эрнест предположил, что она может передать детям гнев своей матери. Эти слова звучали в ее голове последние несколько дней и совершенно неожиданно влияли на отношения с детьми. Сын даже сказал, что он счастлив, потому что мама больше не грустит, а дочь положила ей на подушку рисунок, с которого ей улыбалась довольная физиономия.
А прошлой ночью случилось нечто и вовсе из ряда вон выходящее. Впервые за много недель на Кэрол нахлынуло острое ощущение счастья. Это произошло, когда она сидела в обнимку с детьми и выполняла обязательную вечернюю программу: читала им «Удивительные приключения Нильса» — эту же потрепанную книгу давным-давно ее мать читала ей на ночь. Она вдруг вспомнила, как они с Джебом сидят над книжкой, прильнув к матери и прижавшись друг к дружке головами, чтобы разглядеть картинки. Странно, на прошлой неделе она то и дело вспоминала непрощеного изгнанника-Джеба. Разумеется, у нее не возникало желания встретиться с ним — она действительно приговорила его к пожизненному заключению, — но она думала, где он сейчас, что с ним.
В конце концов, думала Кэрол, действительно ли мне нужно так тщательно скрывать свои чувства от Эрнеста? Может, в том, что я расплакалась, нет ничего плохого. Эти слезы сослужили свою службу — они создали видимость искренности. Хотя в этом не было необходимости — Эрнест, болван, ничего не понимает. Но как бы то ни было, рискую; зачем позволять ему оказывать на меня влияние? С другой стороны, почему бы не мне использовать его в своих интересах? Я плачу ему деньги. Даже он должен говорить что-то полезное, хотя бы иногда. Каждая палка раз в году стреляет!
Кэрол погладила ногу. Хотя Джесс, как и обещал, был терпеливым и добрым тренером, икры болели. Джесс позвонил ей вчера вечером, и рано утром они встретились у музея De Young, чтобы пробежаться вокруг затянутого туманом озера и по площадке для верховой езды в парке Гол-ден-Гейт. По его совету она бежала со скоростью быстрой ходьбы — плавно, шумно дыша, едва отрывая ноги от покрытой росой травы. Через пятнадцать минут, она, задыхаясь, умоляюще посмотрела на Джесса, тот грациозно скользил рядом с ней.
«Еще несколько минут, — пообещал он. — Беги так, словно ты просто быстро идешь; найди скорость, при которой ты можешь свободно дышать. Сделаем остановку в Японском чайном доме».
А потом, через двадцать минут бега трусцой, случилось что-то удивительное. Усталость исчезла, и Кэрол почувствовала, как энергия переполняет ее. Она взглянула на Джесса, который кивнул и доброжелательно улыбнулся ей, словно ждал, когда у нее откроется второе дыхание. Кэрол побежала быстрее. Она парила над травой, не чувствуя своего тела. Она стала поднимать ноги все выше. Она могла бы бежать вечно. А потом, когда они сбавили скорость и остановились у чайного дома, у Кэрол подкосились ноги, и она была искренне благодарна Джессу, который поддержал ее.
Тем временем за стеной Эрнест набивал на компьютере текст, описывая инцидент, происшедший во время группового сеанса, который он только что провел. Это могло стать ценным дополнением к его статье на тему пространства между пациентом и терапевтом. Один из пациентов рассказал потрясающий сон:
Все члены нашей группы сидели за длинным столом, во главе стола сидел терапевт. В руках он держал лист бумаги. Мы все тянули шеи, перегибались через стол, пытаясь разглядеть, что там написано, но он не показывал нам этот лист. Почему-то мы все знали, что на этом листе был ответ на вопрос, кого из нас вы любите больше всего.
Этот вопрос — кого из нас вы любите больше всего, — писал Эрнест, это самый настоящий кошмар для терапевта. Каждый терапевт боится, что когда-нибудь потребуется сказать, какой из ее членов больше всего симпатичен ему или ей. И именно поэтому многие групповые терапевты (так же как и индивидуальные) не склонны выражать свои чувства к пациентам.
И еще. Эрнест решил придерживаться своего решения быть полностью откровенным во время этого сеанса и чувствовал, что прекрасно с этим справился. Сначала он вовлек группу в продуктивную дискуссию: они обсуждали свои фантазии относительно того, какой пациент был любимчиком терапевта. Это был стандартный ход — большинство терапевтов поступили бы именно так. Но затем он сделал то, на что решились бы немногие: он открыто высказал свое отношение к каждому члену группы. Разумеется, он не говорил о том, кого он любит, а кого нет, — такие глобальные заявления никогда не приносили пользу. Он перечислял качества, которые притягивали его или отталкивали в каждом из присутствующих. И эта тактика оказалась удивительно успешной: все члены группы решили проделать то же самое с остальными, так что каждый из них получил ценную обратную связь. Какое удовольствие, думал Эрнест, вести свои войска с линии фронта, а не через тыл.
Он выключил компьютер и быстро пролистал записи по последнему сеансу Каролин. Прежде чем выйти к ней, он просмотрел также принципы самораскрытия терапевта, которые успел сформулировать:
1. Быть откровенным настолько, насколько это может принести пользу пациенту.
2. Откровенность должна быть разумной. Не забывайте, что вы делаете это для пациента, а не для себя.
3. Если хотите продолжать свою профессиональную деятельность, подумайте о том, как ваши откровения будут восприняты другими терапевтами.
4. Степень самораскрытия терапевта зависит от стадии терапии. Необходимо учитывать время: некоторые откровения, способные принести пользу на поздних стадиях терапии, наранних стадиях могут возыметь обратный эффект.
5. Терапевт не должен делиться с пациентом тем, что вызывает у него сильный внутренний конфликт. Для начала ему самому следует проработать эти проблемы с супервизором или в индивидуальной терапии.
Кэрол вошла в кабинет Эрнеста с твердым намерением получить сегодня конкретные результаты. Она сделала несколько шагов, но садиться не стала, а осталась стоять рядом со своим стулом. Эрнест уже начал опускаться в свое кресло, но, увидев, что Каролин так и стоит над ним, замер, потом снова поднялся и вопросительно посмотрел на нее.
«Эрнест, в среду я убежала, потрясенная вашими словами, и забыла кое-что — обнять вас. Вы даже не представляете, что это значит для меня. Как я жалела об этом последние два дня! Мне казалось, что я потеряла вас, что вас больше нет. Я хотела позвонить вам, но один ваш голос без вас самих не помог бы мне. Мне нужен физический контакт. Пойдите мне навстречу, прошу вас».
