После перевода в Москву Урусову поручили курировать деятельность кавказских преступных группировок в Москве и европейской части России. И он достойно справлялся с этой задачей. Перво-наперво, пользуясь своими многочисленными связями как на Кавказе, так и в чеченских диаспорах в крупных российских городах, он сколотил группу тайных осведомителей, которые регулярно докладывали ему о состоянии бизнеса, о криминальных разборках и даже о личной жизни крупных воровских авторитетов с Кавказа. Вскоре под колпак к Урусову попали все самые видные деятели так называемой «кавказской мафии», которые контролировали деятельность казино и ресторанов, бензоколонок, нефтеперегонных заводов,строительных организаций, торговых комплексов, рынков, импортно-экспортных фирм и прочее. За три года службы в Москве Урусов получил колоссальный объем информации. Однако он не торопился пускать ее в дело и аккуратно, с дотошностью естествоиспытателя, изучающего повадки какой-нибудь диковинной четырехкрылой мухи, собирал в особую картотеку коллекцию фактов и фактиков, доносов, слухов, сплетен о, допустим, некоем Ашоте Егиазаряне, хозяине кафе «Наири» на Покровке, чтобы потом использовать данные оперативной разработки в нужный момент для нужного дела.
Сегодня Евгений Николаевич был в прескверном настроении. Позавчера вечером под Москвой возле Шереметьево был убит депутат Госдумы Шелехов. И это внезапное убийство сразу нарушило хрупкий баланс сил, который он, генерал-полковник Урусов, тонко выстраивал вот уже больше полугода, тайно взаимодействуя с крупнейшими авторитетами воровского сообщества России. Он действовал, разумеется, не по собственной инициативе — собственная инициатива в том ведомстве, в котором он уже верой и правдой служил без малого двадцать лет, никогда не приветствовалась. Действовать дозволялось в рамках той четкой линии, которая разрабатывалась наверху и затем доводилась до начальников главков, а те уж давали соответствующие указания своим подчиненным. Вот и Евгений Николаевич получил инструкции от генерал-полковника Шандыбина — своего непосредственного шефа, как-то душным июльским вечером за дружескими посиделками на даче в Скворцово под Москвой.
…Петр Петрович Шандыбин приехал к нему на дачу под вечер в мрачном расположении духа. Едва войдя в дом, он сквозь зубы бросил Урусову: «Жена с тобой?» — и, узнав, что супруга Евгения Николаевича, а также и его сын-семиклассник сегодня уехали в Москву, облегченно вздохнул: «Ну и ладно — не хера им наши разговоры слушать».
Они прошли на просторную кухню, сели за деревянный сосновый стол — этот шведский кухонный гарнитур Евгений Николаевич по случаю приобрел в Нальчике, куда он вылетал два года назад в инспекционную командировку Шандыбин без предисловий выложил ему последние новости. Из «инстанции» (то бишь из кремлевской администрации) по «фельдъегерской спецсвязи» (то есть в личной беседе с глазу на глаз) пришло пожелание подготовить площадку для предстоящих в будущем году президентских выборов. По их, милицейской, части требовалось одно — наладить негласный двусторонний контакт с авторитетными людьми по всей России, чтобы те внимательно следили за развитием ситуации в регионах. Они должны были создать самую благоприятную социальную обстановку и в крупных городах, и на зонах: взять под плотный колпак уголовную мелкоту, отморозков-одиночек, уличную шпану, не контролируемую региональными авторитетами, потому что от этой шпаны и исходит всегда главная опасность.
Накануне выборов в стране должен быть образцовый порядок — как в воинской части накануне приезда туда министерской инспекции. «И траву покрасить изумрудной зеленью?» — усмехнулся тогда Урусов, выслушав рассказ Шандыбина. «И траву позеленить, и небо поголубить, и всем выдать по метле, чтобы тротуары вычистили!» — без тени улыбки отрезал тот.
Он не стал вдаваться в политические подробности этого довольно' странного приказа, но, будучи сметливым, понял, что в Кремле или около Кремля готовится какое-то важное решение и для его реализации необходимо создать соответствующий общественный контекст. Что ж, задачи поставлены, цели ясны, за работу, товарищи!
И Урусов с обычным рвением принялся выполнять поручение. Такая работа ему нравилась — нравилась настолько, что он даже не всегда перепоручал налаживание «негласных контактов» своим подчиненным, а частенько предпочитал делать работу самостоятельно — от начала до конца. Тем более что он уже третий год успешно налаживал деятельность по внедрению своих людей в московский криминальный мир.
Евгений Николаевич давно наметил себе удобное местечко для тайных встреч со знакомыми «авторитетами» — ресторан «Волга» в здании Речного вокзала на Ленинградском шоссе. Место было тихое, незаметное, нешумное. Когда-то, говорят, лет тридцать назад, тут было многолюдно — чуть ли не единственный был в Москве кабак, где подавали свежую, только что выловленную рыбу — сома, щуку…
Приезжая с Северного Кавказа в Москву в краткие служебные командировки, майор Урусов любил водить в этот ресторанчик случайных знакомых — голодных ментовских жен, скучающих в расположенной поблизости эмвэдэшной общаге. Некоторые из них были совсем даже не прочь провести вечерок с темпераментным и обходительным гостем столицы. Репертуар таких выходов был однообразен: Урусов потчевал спутницу жареным судаком в сметане, поил полусладким шампанским, а потом любезно приглашал в комнату отдыха на втором этаже ресторана, заранее подготовленную для него прикормленным официантом Ленчиком. Перебравшись пять лет назад в Москву Урусов быстро нарыл на этого официанта вагон и маленькую тележку «оперативки» и пару раз изумил своего старинного ресторанного приятеля информацией о его тайных запрещенных экономических махинациях на кухне. Пухлая папка с красной ленточкой наискосок завоевала полную раболепную преданность Ленчика, вернее, Леонида Абрамовича Столбуна, который за эти годы успел вырасти до заведующего производством. Ленчик всегда держал специально для Урусова уютный столик на четверых в дальнем углу ресторанного зала — там за перегородочкой Евгений Николаевич и проводил свои самые важные беседы…
Сегодня в «Волге» должна была состояться очередная встреча генерала Урусова с серьезными авторитетными людьми — теми, с кем он давно нашел взаимопонимание и договорился о взаимовыгодном сотрудничестве. Евгению Николаевичу предстоял непростой разговор по душам. Он приехал на Речной вокзал, как всегда в таких случаях, не, на служебной «ауди» с синей мигалкой, а в неприметной казенной «Ладе» с подмосковными номерами. Как обычно поставив «Ладу» на стоянке, урусов неторопливо направился ко входу в ресторан. Выглядел он очень даже понтово: черная кожаная куртка-косуха на крупной стальной молнии, черные джинсы «Райфл» в обтяжку, сверкающие черные ботинки на каблуках, на носу черные зеркальные очки. Невысокий, коренастый, с пышной шевелюрой черных с проседью волос, Урусов специально выбрал себе такой, говоря по-молодежному, прикид: в подобных злачных местах немолодой фраер в кожаной куртке хоть и сразу бросался в глаза окружающим, но никто бы ни за что не признал в нем генерала внутренних дел, который хладнокровным акульим взглядом выискивает в тухлой ресторанной тусовке свою очередную жертву, чтобы, подкараулив ее и дождавшись, пока жертва расслабится, вонзить в нее острые клыки профессионала.
