Владислава не особенно интересовали обстоятельства инсценированного самоубийства эфэсбэшника. Его интересовал живой Сапрыкин, которого теперь надо найти во что бы то ни стало.
Автоматические стеклянные двери аэровокзала с шипением разъехались и выпустили трех прибывших из Нью-Йорка пассажиров под низкий бетонный козырек.
Оказавшись на улице, Варяг сразу ощутил прохладу, предвещавшую скорую московскую осень.
— Не холодно? — участливо спросил он, обернувшись к своим спутницам. — Середина августа, а уже как будто лето кончилось.
— У нас всегда так: лето начинается в июле, а заканчивается в первую декаду августа, — попробовала пошутить Лена, но печальный голос выдал ее далеко не веселое настроение.
— Ты что? — Владислав даже остановился. — Чего куксишься?
Лена посмотрела на него печальными серо-зелеными глазами и тихо ответила:
— Я боюсь.
Он поставил оба чемодана на асфальт и прижал ее к себе:
— Ну все, все… Ничего не бойся. Теперь все будет по-другому.
Но он понимал, что слова утешения не возымеют действия. Лена боялась.
Четырехмесячное пребывание в страшном следственном изоляторе в Волоколамске оставило неизгладимый отпечаток на ее душе. Ей по-прежнему снились кошмары, ее мучили ужасные видения, а все тело, избитое, истерзанное, изломанное тюремными насильниками-извергами, болело так, словно в нем не осталось ни одной целой косточки. Варяг, наблюдая за ней все последние месяцы, сильно переживал. Не раз и не два у него возникало желание отдать приказ убить Урусова, невзирая на то что генерал-полковник МВД, до сих пор сидящий под замком в подвале дома Медведя в Кусково, был очень ценным заложником и его следовало беречь как зеницу ока.
Варяг пока не знал, какую пользу Урусов может сослужить, но интуитивно понимал, что немалую.
К дверям терминала со свистом подкатил черный джип «мерседес» и притормозил около Варяга. Он заглянул в салон: за рулем сидел улыбающийся Сержант.
— Вот это сюрприз! А Чижевский обещал прислать Зверька. Привет, Степан!
— весело поприветствовал его Варяг. — Ты откуда свалился? Я тебе на сотовый раз десять звонил из Америки — и все вел душещипательные беседы с твоим автоответчиком.
— Да я слыхал твои арии. Охота на финских озерах, знаешь ли, это как наркотик. Затягивает. А там глушь — одни водоплавающие. Я свой сотовый вырубил еще в Хельсинки. Только позавчера вернулся к цивилизованной жизни.
Сержант галантно поздоровался с Леной, ущипнул Лизу за щечку и помог Варягу погрузить чемоданы в багажник.
— Последние новости слыхал? — поинтересовался Варяг.
Джип уже вылетел на международное шоссе и понесся вдоль лесного массива.
Сержант не ответил и, когда они промчались под трубой новенького надземного перехода, мрачно объявил:
— Вот тут Грунт подстерег Шелехова…
Варяг невольно оглянулся.
— А у меня, Степан, это место тоже связано с нехорошими воспоминаниями.
Меня тут однажды везли в последний путь… Да только я им не дался…
— Дурное местечко, — бросил Сержант, не поняв, впрочем, что имеет в виду Варяг. — Ну и что теперь?
— Теперь нам с тобой опять предстоит охота. Но не на водоплавающих, а на дичь покрупнее.
— Не меньше носорога? И какой нам светит приз? — Сержант улыбнулся, чувствуя, как радостно забилось у него сердце в груди от предчувствия новых приключений, опасности и риска для здоровья.
— Пять миллиардов баксов.
Джип вылетел на эстакаду над Ленинградским шоссе, не снижая скорости, сделал левый поворот и влился в поток транспорта, текущий в сторону Москвы.
— Пять тонн лимонов? Старыми? — схохмил Сержант, похоже, ничуть не удивившись сумме.
— Да нет, самыми что ни на есть новыми — образца девяносто шестого года, — усмехнулся Варяг. — И учти: претендентов на эти пять тонн лимонов будет целая толпа.
Эпилог
Собрать всех крупнейших воровских авторитетов Варяг решил в том самом месте, где они же его так подло предали. На этот раз Чижевский заранее произвел тщательную «зачистку» ресторана «Золотая нива». Накануне большого сходняка, назначенного Варягом на среду 2 августа, Николай Валерьянович приехал на Дмитровское шоссе ровно в полдень — к открытию. Его сопровождала верная «тройка нападения» в составе Абрамова, Лебедева и Усманова.
Дверь открыл шкафообразный здоровяк-охранник, который с первого взгляда узнал давних знакомцев, хотя со дня их предыдущего визита прошел без малого год.
— Эт-то… чего изволите? У нас уже открыто… — заикаясь, пробубнил «шкаф», приветливо осклабившись. Видно, его загодя проинформировали о визите, и мордоворот готов был расстелиться перед грозными гостями красной ковровой дорожкой.
Бывшие военные разведчики быстро рассредоточились по одноэтажному зданию, осмотрели все помещения и подвал, не забыв заглянуть и в кабинет к очаровательной директрисе Наталье Алексеевне.
По предварительной договоренности воры должны были съехаться в «Золотую ниву» без личной охраны: безопасность сходняка взял под свою ответственность сам Варяг.
К шести собрались тринадцать человек. Не хватало Дяди Толи, Паши Сибирского и Тимы, сыгравших не последнюю роль в устранении Варяга. А Тима в настоящее время проводил свой сходняк-в геенне огненной… В банкетный зал, где был накрыт скромный стол, входили по одному. Варяг сидел во главе стола, накрытого белой скатертью. Сегодня никаких изысканных яств и дорогой выпивки не было: встреча была подчеркнуто деловая. Рядом с Варягом сидели только Николай Валерьянович Чижевский в строгом темном костюме и Сержант в рубашке-хаки.
Первым вошел Шота, который хмуро, стараясь не смотреть на Варяга, присел на дальний стул. За Шотой показался Закир Большой, а за ними уже потянулись все остальные. Последним вошел Филат и закрыл тяжелую дверь.
Дождавшись, когда все рассядутся, Варяг тихо заговорил:
— Ну вот мы и встретились, люди. Много воды утекло со времени нашей последней встречи. Много чего произошло. Я знаю: кое у кого из вас ко мне накопилось немало обид. Да и мне на вас, люди, есть за что обижаться. Но сейчас не время обиды мусолить. Есть дело поважнее. Как вы знаете, нашлись дерзкие нахалы, которым удалось ни мало ни много увести воровской об-щак. Это огромные деньги. Наверное, вы даже не знали точно, сколько крутилось в нашем общаке.
Этого никогда не знали ни ментовские, ни гэбэшные аудиторы. Я скажу вам, сколько там было: пять с лишним миллиардов долларов. Четверть нынешнего государственного бюджета России.
За столом поднялся ропот. Владислав поднял руку — и шум тотчас стих.
— Не буду говорить, на ком лежит вина. Скажу только, что в ноябре в этом зале вы поставили мне в вину, что я якобы разбазарил общаковские деньги на непонятные дела. Меня… скажем так, отстранили, — Варяг криво усмехнулся при этих словах. И продолжал на повышенном тоне:
