— Оно проще, чем люди могут подумать.
Черты лица управляющего стали жестче, он нахмурился.
— Ведь я могу сейчас приказать обыскать твой дом. Но я не хочу привлекать к тебе внимание. Разве ты не понимаешь?
Помолчав, он добавил:
— Со мной ты не пропадешь!
Взгляд управляющего был полон решимости исполнить угрозу, и Арафа повиновался:
— Я сделаю все, что захочешь.
— Ты начал соображать, волшебник нашей улицы. Если бы я хотел убить тебя, то давно бы уже отдал тебя на съедение собакам.
Он кашлянул и продолжил:
— Оставим аль-Габаляуи и Саадаллу! Расскажи о своем оружии! Что это такое?
И Арафа схитрил:
— Волшебная бутыль!
Управляющий подозрительно посмотрел на него.
— Поясни!
Впервые ощутив спокойствие, Арафа ответил:
— На языке чудес разговаривает лишь тот, кто их творит!
— Не расскажешь, даже если я отпущу тебя подобру-поздорову?
Арафе хотелось рассмеяться, но он сделал серьезный вид.
— Я сказал все, как есть.
Управляющий недолго смотрел в пол, потом спросил, подняв голову:
— И много у тебя таких бутылок?
— Больше нет. Но я могу изготовить.
Управляющий скрипнул зубами.
— Вот гаденыш!
— Обыщи мой дом и убедишься сам! — ответил Арафа.
— Значит, ты можешь сделать такую же?
— Конечно! — уверенно заявил Арафа.
От возбуждения управляющий скрестил руки на груди и произнес:
— Я хочу много таких!
— У тебя будет столько, сколько пожелаешь, — ответил Арафа.
В первый раз они понимающе посмотрели друг на друга. Неожиданно смело Арафа сказал:
— Господин желает избавиться от проклятых надсмотрщиков?!
В глазах управляющего отразился странный блеск.
— Скажи мне откровенно, что заставило тебя вломиться в Большой Дом? — спросил он.
Арафа незамысловато ответил:
— Ничего. Простое любопытство. Мне жаль, что я убил его верного слугу. Я не хотел этого.
Управляющий снова недоверчиво взглянул на него.
— Ты стал причиной смерти великого человека!
— Мое сердце готово разорваться от горя! — воскликнул Арафа.
Управляющий пожал плечами.
— Нам бы дожить до его лет!
Грешный лицемер! Тебя волнует только имение!
— Да продлит Всевышний твои годы! — вслух произнес Арафа.
— Неужели ты залез туда исключительно из любопытства? — снова спросил управляющий.
— Да.
— А зачем было убивать Саадаллу?
— Потому что я, как и ты, хочу покончить со всеми надсмотрщиками, — откровенно признался Арафа.
Кадри улыбнулся:
— Они сущее зло!
Да ты ненавидишь их за то, что приходится делиться с ними доходами с имения, а не за их злые деяния.
— Правду говорите, господин! — воскликнул Арафа.
— Я озолочу тебя, — начал соблазнять его управляющий.
— Это для меня не цель, — уклончиво ответил Арафа.
— Хватит стараться за гроши! Будешь работать под моей защитой. И получишь все, что попросишь, — заключил довольный управляющий.
106
Все трое сели на диван. Арафа рассказал им обо всем, что с ним случилось, а Аватеф с Ханашем внимательно слушали его, затаив дыхание. Свой волнующий рассказ Арафа заключил словами:
— Выбора у нас нет. Саадалла еще не похоронен. Либо примем предложение, либо с нами расправятся.
— А что, если убежать? — предложила Аватеф.
— Нам не убежать. За нами повсюду следят.
— Но и под его покровительством мы не будем чувствовать себя в безопасности.
Он будто не хотел слышать этих ее слов и гнал от себя подобные мысли. Он обратился к Ханашу:
— А ты что скажешь?
Серьезно и печально тот ответил:
— Когда мы вернулись на эту улицу, наши надежды были скромные и простые. Но потом ты изменился, и ты сам виноват в этом. Стал строить громадные планы. Поначалу я им противился, но помогал тебе без колебаний. Постепенно я стал разделять твои идеи, пока, так же как и ты, не начал мечтать о райской жизни для нашей улицы. А теперь ты предлагаешь нам обратное — стать страшным орудием, с помощью которого будут управлять людьми, орудием, которому невозможно будет сопротивляться, которое нельзя будет победить. С надсмотрщиком можно драться, его хотя бы можно убить.
— У нас никогда не будет спокойной жизни, — добавила Аватеф. — Он получит от тебя то, что хочет, а потом избавится от тебя так же, как собирается сегодня избавиться от надсмотрщиков.
В глубине души Арафа понимал, что они оба правы, но не переставал размышлять. Обращаясь будто к самому себе, произнес:
— Я сделаю так, что он постоянно будет нуждаться в моем волшебстве!
— В лучшем случае ты станешь его новым надсмотрщиком, — возразила Аватеф.
Ханаш поддержал ее:
— Да. Надсмотрщиком, у которого вместо дубинки бутыль. Вспомни, как он относится к надсмотрщикам, и ты узнаешь, что станет с тобой.
Арафа разозлился:
— Господи! Такое впечатление, что я — алчен, а вы оба невинны! Вы же верили в меня. Сколько бессонных ночей я провел в дальней комнате! Я дважды подвергал себя смерти ради блага нашей улицы! Если вы отказываетесь от единственно возможного выбора, тогда скажите, что нужно делать?!
Он смотрел на них, полный гнева, а они молчали. Боль пронизывала его нутро, все вокруг представлялось ему кошмаром. Его преследовало странное чувство, что все его страдания — возмездие за жестокое нападение на дом деда. Ему стало еще хуже и горестнее. От отчаяния Аватеф шепотом взмолилась:
— Бежим!
— Как бежать?! — со злостью спросил ее Арафа.
— Не знаю! Но это же для тебя будет не труднее, чем проникнуть в дом аль-Габаляуи?
Арафа, сокрушаясь, вздохнул и спокойно ответил:
— Сейчас нас ждет управляющий. За нами следят. Как же спланировать побег?
Стало так тихо, как, наверное, было в могиле аль-Габаляуи. Арафа проговорил со злостью:
— Я не могу один нести ответственность за поражение.
Ханаш вздохнул и ответил, будто прося прощения:
— У нас нет выбора.
