— Горе нам, если об этом узнают!
— Мы сохраним это в тайне. Молю Бога, чтобы он занялся лишь врачеванием душ и не интересовался имением. Если он никому не будет мешать, нас не тронут.
— В нашем квартале полно тех, кто страдает ни за что, — холодно ответил Шафеи.
Свадебные песни заглушил переполох в коридоре. Шафеи и Абда выглянули в окно и увидели толпящихся там людей. В свете фонаря, который держал один из мужчин, они различили лица Хигази, Бархума, Фарахата, Хануры и других. Толпа громко кричала, но в шуме невозможно было ничего разобрать. Вдруг кто-то четко произнес: «На карту поставлена честь рода Габаль. Никому не дадим ее опорочить». Задрожав, Абда прошептала мужу на ухо:
— Наша тайна раскрыта!
Шафеи, охнув, отступил от окна:
— У меня было предчувствие!
Несмотря на опасность, он бросился из дома, жена выбежала следом. Шафеи растолкал людей, крича срывающимся голосом:
— Рифаа!.. Где ты, Рифаа?
Но Рифаа среди них он не увидел, никто не отозвался на его крик. К нему подошел Хигази и громко, чтобы Шафеи услышал его в этой неразберихе, спросил:
— Опять он куда-то запропастился?
— Слушай, посмотри, как играют с честью рода Габаль! — обратился к нему Фарахат.
— Помните о Всевышнем! Простите друг друга! — вскричала Абда.
Но гнев людей нарастал. Один кричал: «Эта женщина — сумасшедшая!» Другой вопил: «Она не знает, что такое честь!» Сердце Шафеи наполнилось страхом, и он спросил Хигази:
— Где мой сын?
Хигази прошел сквозь толпу к двери и громко позвал:
— Рифаа!.. Иди сюда! Отец тебя ищет!
Шафеи растерялся, он-то думал, что сына схватили и он сидит связанный где-нибудь в углу. Вдруг в свете фонаря появился Рифаа. Шафеи подхватил его и потащил к Абде. В это мгновение с другим фонарем подошли мрачные и злые Шалдам и Ханфас. Все взгляды обратились в их сторону.
— Что тут у вас? — низким голосом спросил Ханфас.
— Ясмина позорит нас, — отозвались многие в один голос.
Извозчик Зайтуна выступил вперед:
— Я только что видел, как она выходила с черного входа дома Баюми. Я проследил за ней и спросил, что она там делала. Она оказалась пьяной! От нее так разит, что весь коридор пропах. Она вырвалась и закрылась. Вот и подумайте, что может делать пьяная женщина в доме надсмотрщика?!
Шафеи и Абда облегченно вздохнули. Нервы же Ханфаса были на пределе. Он понимал, что его звание надсмотрщика под угрозой. Если не наказать Ясмину по всей строгости, можно потерять авторитет у рода Габаль. Если позволить этим разгневанным людям наброситься на нее, он попадет в щекотливое положение перед Баюми, охраняющим всю улицу. Что же делать? Представители рода Габаль все прибывали и прибывали, толпясь во дворе и на улице перед домом. Положение Ханфаса становилось затруднительным. Раздались крики:
— Выгнать ее из квартала!
— Шкуру с нее содрать сначала!
— Убейте ее!
Ясмина, которая внимательно прислушивалась к происходящему у окна, вскрикнула. Все уставились на Ханфаса.
— Разве не на Баюми они должны были обозлиться в первую очередь? — спросил Рифаа отца.
Многие, в том числе и Зайтуна, были вне себя от ярости.
— Она сама пошла в его дом! — ответил Зайтуна.
— Если не знаешь, что такое честь, помалкивай! — пригрозил Рифаа.
Отец сердито посмотрел на сына, но тот начал спорить:
— Баюми делал то же, что и все вы.
— Она из рода Габаль. Понимаешь?! — завопил как ужаленный Зайтуна.
— У парня нет понятия чести. Он глуп!
Шафеи пнул сына, чтобы тот замолчал.
— Пусть скажет Ханфас! — выкрикнул Бархум.
Сердце Ханфаса кипело злобой, он с трудом дышал. Ясмина взмолилась о помощи. Людей это только распаляло, и они с гневом смотрели на ее дверь, готовые в любую минуту выломать ее. Ясмина взвизгнула так, что сердце Рифаа не выдержало. Он вырвался из рук отца, протолкнулся к ее двери и закричал:
— Где ваше милосердие? Она слаба и напугана.
— Баба! — выругался на него Зайтуна.
Шафеи принялся уговаривать сына, но Рифаа не обращал внимания на его уговоры.
— Да простит тебя Бог! — ответил он Зайтуне и обратился к остальным: — Пожалейте ее! Делайте со мной, что хотите! Разве ее мольба не трогает ваши сердца?!
— Не слушайте этого идиота! — сказал Зайтуна. — Твое слово, Ханфас! Твое слово!
— Хотите, я женюсь на ней?! — спросил Рифаа.
В ответ прозвучали гневные выкрики и насмешки.
— Она должна получить по заслугам. Вот чего мы хотим! — сказал Зайтуна.
— Тогда я сам накажу ее! — ответил Рифаа.
— Все должны в этом участвовать!
Однако мысль Рифаа показалась Ханфасу спасительной. Он был не уверен, но лучшего выхода не было. Ханфас нахмурился еще страшнее, чтобы скрыть свое бессилие, и произнес:
— Юноша согласен на ней жениться. Пусть так и будет!
Ослепленный яростью, Зайтуна выкрикнул:
— Трусость одержала верх над честью!
Но тут же получил от Ханфаса удар кулаком, от которого его нос хрустнул и брызнул кровью. Закачавшись, он попятился. Было ясно: Ханфас нервничает и готов запугать любого, кто будет ему противоречить. Он обвел глазами лица, выхваченные светом фонаря, — на них был страх. Никто не пошевелился, чтобы оказать помощь побитому Зайтуне. Только Фарахат позлорадствовал: «Язык твой — враг твой». «Если бы не ты, мы не знали бы, что делать, Ханфас!» — воскликнул Бархум. «Гнев твой страшен!» — проговорил Ханура. Люди стали расходиться. В коридоре остались только Ханфас, Шалдам, Шафеи, Абда и Рифаа. Шафеи подошел к Ханфасу, чтобы выразить ему свое почтение, и протянул ему руку. Но тот презрительно взглянул на него и ударил тыльной стороной руки по его ладони так, что Шафеи взвыл. Жена и сын подбежали к нему. Ханфас покинул коридор, поливая бранью мужчин и женщин рода Габаль и самого Габаля. От боли Шафеи позабыл, в какой переплет попал Рифаа. Он опустил руку в горячую воду, и жена стала ее массировать.
— Наверняка это Закия настроила мужа против нас, — предположила Абда.
— Этот трус и не вспомнит, что именно наш глупый сын спас его от побоев Баюми!
52
Родители возлагали на Рифаа все свои надежды, и тем сильнее было их разочарование. Женившись на Ясмине, юноша превратится в ничто. Свадьбы еще не было, а всему их семейству уже перемывали косточки. Абда тайком плакала, пока глаза не опухли. Шафеи выглядел настолько мрачным, насколько мрачным казался ему весь мир. Однако все это они переживали в себе и старались избегать ссор с Рифаа. Ясмина, желая загладить произошедшее в тот вечер, поспешила в дом Шафеи и Абды, с плачем бросилась перед ними на колени, горячо поблагодарила их и объявила, что горько раскаивается в своем прошлом. Избежать этого брака уже было невозможно, так как юноша прилюдно дал обещание. Шафеи с женой пришлось смириться с неизбежностью. В душе у них происходила борьба: с одной стороны, они хотели соблюсти все традиции и устроить для Рифаа свадебное шествие, а с другой — что-то подсказывало: надо ограничиться посиделками дома и не нарываться на насмешки членов рода Габаль, которые и так подтрунивали над ними во всех кофейнях. Не в силах больше скрывать свое разочарование, Абда сказала:
