Мое тихое размеренное существование не нравилось только одному человеку – моему отцу.
– Вы так уставились на телевизор, словно вдуть ему хотите, – сказал он нам с Аароном однажды в пятницу, когда мы смотрели "Крепкий орешек".
– Э-э-э… да нет, не хотим, – пискнул я.
– Спасибо за разъяснения, командор, – сказал папа, прошел к бару черного дерева, стоявшему рядом с телевизором, налил себе бурбона. – Мне лично наплевать и растереть, но все-таки я вам скажу: пойти погулять, выпить пивка и пощупать девчонок – еще не самый страшный грех. – Так он сказал и удалился в свою комнату.
Я потянулся за новым куском пиццы и снова сосредоточился на Брюсе Уиллисе. В тот момент он выдергивал из ступней осколки битого стекла.
– Твой папа прав. Мы должны бывать на вечеринках, – сказал Аарон.
– Нас же не приглашают, – ответил я, схватил пульт и прибавил громкость.
Все тот же вечный спор. Мы с Аароном уже одиннадцатиклассники, но ни он, ни я не бывали на вечеринках, если не считать той, в девятом классе, где нас облили презрением. Иногда Аарон начинал меня убеждать: "Пошли на вечеринку… Давай на дискотеку". Но у меня в голове, так сказать, зажигалось табло: "Прошло 71/2 дней с последнего раза, когда тебя унижали". И я говорил себе: "Не допущу, чтобы эта цифра обнулилась". Я же видел, что случалось с моими одноклассниками-ботанами, когда они пытались втереться в недружелюбные компании. Одного повалили на пол и держали за руки и ноги, пока некий остряк малевал на его лице пенисы. Несмываемым маркером. С другого стащили штаны на физре, в присутствии всего класса. И, поскольку со мной ничего подобного никогда не происходило, я внушил себе, что меня абсолютно устраивает мой стиль жизни.
Строго говоря, я так ловко навешал себе лапши на уши, что в шестнадцать лет пошел сдавать на права лишь под чудовищным нажимом родителей. Почти всякий подросток ждет не дождется дня, когда сможет сесть за руль и поехать с друзьями на вечеринку… или припарковаться в укромном уголке и обнять девушку. Но у меня мысль о водительских правах как-то не вызывала радостного трепета. До школы меньше мили, друзья живут еще ближе. Во все места, где я бываю регулярно, легко дойти пешком! В общем, водительские права казались мне каким-то бесполезным трофеем, который нужно завоевывать нечеловеческими усилиями. И все-таки когда родители меня доняли, я раскрыл телефонную книгу на разделе "Автошколы" и выбрал ближайшую. Курс из шести двухчасовых занятий, раз в неделю. Со мной занимался худющий парень лет двадцати пяти, остриженный под ноль (кожа на его черепе вечно лупилась от солнца). Пахло от него, как от полного мешка марихуаны. Учился я на светло-буром "ниссане" середины восьмидесятых, на который поставили дополнительный тормоз у пассажирского места. Инструктор был чувак с юмором: без всякой необходимости давил на тормоз и, хрипло хихикая, объявлял радостным голосом: "Ты это, типа, деловой такой, король асфальта, а я как нажал на тормоз, ты сразу, типа, 'Ой, чтой-то?'". На одном уроке он заставил меня отвезти его "тут, к одному приятелю" и дожидаться тридцать минут у какого-то дома. Наконец он появился, но такой укуренный, что не мог вспомнить обратную дорогу к автошколе. В тот день мы сорок минут блуждали по городу наугад, а он рассказывал мне про свою главную цель в жизни – доказать, что люди и морские львы могут мирно уживаться на одном пляже. План у него был незамысловатый: "Я, типа, съем несколько рыбок так, чтобы львы видели, и они поймут, что мы тоже любим рыбу, улавливаешь, нет?"
И все-таки я вынес из этого курса кое-какие обрывки знаний. И однажды пасмурным утром в начале октября сел на переднее сиденье папиного серебряного "олдсмобиль-бруэма", и мы поехали на экзамен, в ОТС [4] "Клермонт-Меза".
– Ну как, рад? – спросил папа.
– Да вроде бы.
– Вроде бы? Это же твоя независимость. Получишь права – сможешь сесть в эту вот машину и, если захочешь, свалить из дома навсегда.
– Ну, это я и без прав могу.
– Фиг. Противозаконно.
– Ну, строго говоря, если я возьму твою машину и свалю навсегда, это тоже будет противозаконно. Угон, – сказал я.
– Ладно уж, давай поедем дальше молча. Спустя несколько минут мы подъехали к бурому зданию, один вид которого навевал уныние – хоть вешай табличку "Здесь умирают мечты". Мой папа, как и большинство вменяемых американцев, ненавидит ОТС. Когда мы вошли в холл и увидели, что там не протолкнуться, и все потные, замотанные, теряющие терпение… В общем, папа начал нервно переминаться с ноги на ногу и грызть ногти:
– Ты только погляди, какой бардак. Все воняют, как собачья будка. И ждут, стоят, словно в России за батоном хлеба. Слушай, я-то на хрена здесь? Это тебе экзамен сдавать… – И спустя еще минуту: – Все, с меня довольно. Не могу больше. Разбирайся сам, – и был таков.
Не успел я и слова сказать, как папа выбежал из здания, плюхнулся на скамейку и уткнулся газету.
Я отстоял в очереди еще несколько минут, и болезненно-тучная секретарша выдала мне квиток с номером. Я нашел место в зале ожидания. Вокруг были либо подростки, либо дряхлые – в жизни таких не видел – старики и старушки. Спустя тридцать минут меня вызвали.
Я вернулся к стойке администратора. Меня встретил загорелый кореец лет сорока восьми, одетый в белый халат, как лаборант.
– Халперн, Джастин? – прочел он вслух, держа в руках список.
– Я предпочитаю обращение "Джастин Халперн", – пошутил я.
Несколько секунд кореец разглядывал меня молча.
– Пойдемте, – сказал он наконец и вышел через тамбурную дверь на автостоянку.
В машине я вдруг разволновался. До этой минуты нервы у меня были как канаты, но, оказавшись за рулем папиного "олдсмобиля" в папино отсутствие, я впервые подумал: "Как здорово было бы поехать куда-то самому. В кино, или в школу, или даже на свидание… чтобы девушка тебе подрочила, сначала надо пригласить ее на свидание". Опьяненный этим обилием возможностей, я никак не мог сосредоточиться на гнусавом голосе экзаменатора и его отрывистых приказах. Я судорожно стиснул руль – аж пальцы занемели. Каждое указание экзаменатора повторял вслух, точно мы пародировали Эбботта и Костелло.
– Здесь – налево, – сказал экзаменатор.
– Здесь – налево?
– Да. Здесь – налево.
– Здесь налево.
– Прекратите, – рявкнул экзаменатор.
Хуже всего я себя показал, когда требовалось влиться в поток на фривее. Я запаниковал и со скоростью двадцать пять миль в час съехал на обочину.
– Нажмите на газ и перестройтесь! – кричал экзаменатор. – О господи! На газ и перестройся!
У меня появилось нехорошее предчувствие. И действительно, когда я свернул на автостоянку ОТС, экзаменатор только прошипел: "Вы не сдали!", вылез из машины и изо всех сил хлопнул дверцей. Облом. Мои радужные надежды испарились. А я – я просто снова сказал себе, что плевать хотел на эту никчемную бумажку. Заказывать пиццу и смотреть старые фильмы распрекрасно можно, не имея водительских прав.
