Часа через четыре мои глаза самопроизвольно раскрылись. В животе происходило что-то нехорошее: казалось, я проглотил крысу и теперь она раздирает когтями мои кишки, пытается вырваться на свободу. Я попытался снова забыться сном, но куда там… Так я и просидел, скорчившись на кресле, еще девять часов до рассвета, пока мы наконец не прибыли в Барселону. Я попытался втолковать Райану, что мучаюсь от боли, но он выдал свою гипотезу (Райан не верит в традиционную медицину).
– Спорим, это от колебаний волн в море. Наверно, клетки твоего организма не привыкли к местным частотам.
– Нет, вряд ли, – ответил я, еле ворочая языком. Я пытался игнорировать боль. Кое-как добрался до вокзала, где мы сели на мадридский поезд. Но когда мы заселились в хостел в Мадриде, я еле держался на ногах. Нам дали номер без окон, где было еще жарче, чем на улице (а на улице – градусов тридцать восемь). Я рухнул на койку у самой двери, свернулся в позе эмбриона, надеясь, что полегчает. Но вышло наоборот: когда я попытался подтянуть ноги к подбородку, колющая боль пронзила живот, отдалась в груди.
– Рай, мне надо в больницу, – застонал я.
– А по-моему, у тебя все само пройдет. Теперь ты далеко от океана, от всех этих диких частот.
– Рай, в самом-то деле! Мне срочно надо в больницу. Рай кивнул, осторожно приподнял меня с постели. Я закинул руку ему на шею, он помог мне спуститься по лестнице и выйти на улицу. Мы поймали такси. Минут через десять я сидел в приемном покое. Подошла медсестра. Спросила что-то по-испански. Ни я, ни Райан ее не поняли.
– Что болеть? – в итоге сказала она на ломаном английском.
– Я думаю, частоты океана поломали его клетки, – сказал Райан.
– У меня болит живот, – сказал я.
– Вы показать, где.
Я обвел рукой весь живот. Медсестра кивнула. Через пять минут она отвела меня в палату и уложила под капельницу. Еще через двадцать минут я оказался в рентгеновском кабинете.
Техник приказал мне что-то по-испански. Я догадался, что надо раздеться. И только по выражению его лица сообразил: снимать трусы все-таки необязательно. Я поспешил снова натянуть трусы – так сказать, поспешил, я еле мог пошевелиться. Техник сделал пару снимков. Мы с Райаном подождали в коридоре. Наконец медсестра проводила нас в маленький кабинет. Врач, молодая женщина в белом халате и брюках, сидела за столом, на котором были разложены рентгеновские снимки.
– No hablas espanol, si? [8] – спросила она.
– Только чуть-чуть.
– О'кей, попробую объяснять по-английски. Она показала нам снимок.
– Твой желудок – как очень бешеный. Не работает. Вот, – и она показала на два темных пятна под моими ребрами. – Это… э-э-э… – она обернулась к медсестре, что-то быстро спросила по-испански. Медсестра пришла ей на выручку.
– Ай, я знать, это не очень приличные слова, но чтобы вы понять: слишком много какашкас, слишком много пук-пукас – там внутри, – и она тоже показала на темные пятна.
– Класс! – воскликнул Райан. – Таких крутых диагнозов я никогда не слышал.
– Спасибо, – ответила медсестра без тени юмора.
– Так в чем дело? – спросил я.
– Чувак, у тебя в животе слишком много какашкас и пукас. Все кристально ясно, – и Райан захихикал.
– Ты ел наркотики? – спросила врач.
– Нет. Никаких наркотиков.
– Алкоголь?
– Да. Я много выпил.
– Мы ездили на Ибицу, – вставил Райан. Медсестра и врач кратко самодовольно переглянулись – мол, "так мы и думали". Может, они заключили между собой пари: на Ибицу мы ездили или еще куда-то?
– О'кей, Джастин, – снова заговорила врач. – Некоторые люди очень хорошо могут алкоголь… и они много ходят на дискотеки, и все о'кей. Некоторые люди очень плохо могут алкоголь, для них дискотеки – очень плохо, для них хорошо – тихо сидеть на месте. Для тебя хорошо – тихо сидеть на месте.
Затем она объяснила мне: поскольку в последние сорок восемь часов я резко поменял образ жизни, мой желудок удивился и забастовал. Живот болит, потому что у меня запор и скопление газов в кишечнике. Врач сказала, что несколько дней я вообще не смогу ходить, и выписала рецепт на слабительные и обезболивающие. Я рассыпался в благодарностях. Мы поковыляли в аптеку.
Раскрыв бумажник, я наткнулся на телефонную карточку и вспомнил, что давно надо позвонить родителям. Оплатил визит к врачу и лекарства. Мы с Райаном вернулись на такси в хостел. Еле живой от усталости, я все-таки набрал номер родителей. Трубку подняли немедленно.
– Ептыть, полпятого утра, бля, – раздался папин голос.
– Ой, извини, я не сообразил.
– Кой черт звонит по ночам, бля?
– Пап, это Джастин.
– Джастин? Ох, сын, ну и голос у тебя – совсем затраханный.
– Да, мне что-то нехорошо.
– Нехорошо? А конкретно? – выпалил папа, явно встревожившись.
– Пап, я тут, ты только маме не говори, чтобы она не волновалась… У меня скоро все пройдет, но пришлось обратиться в больницу.
– Ох ты. Что за болезнь?
Я рассказал, как провел последние дни: Ибица, мини-бутылочки, боль в животе, рентген. Даже рецепт зачитал по телефону. Папа выслушал меня молча.
– Можно дать тебе один совет? – спросил он.
– Конечно.
– Может быть, когда в следующий раз тебе придет идея нажраться в стельку, ты вовремя раздумаешь?
– Пап, я же почти не пью.
– В том-то и дело. Ты же ни хера пить не умеешь, бля. Наверно, бухать до посинения и дрыгать задницей – это не твое жизненное предназначение, а?
– Мы просто весело проводили время, пытались с кем-то знакомиться, понимаешь?
– Ну, знаешь ли! Чтобы веселиться и знакомиться, тебе необязательно нажираться до чертиков и ездить в Европу. У тебя рост – шесть футов с гаком. Мама говорит, что ты остроумный. Положись на свой рост и остроумие и многого добьешься, вот увидишь.
Мы распрощались (у меня уже кончалась телефонная карточка). Я присел на кровать и – как мне показалось, впервые за несколько дней – заснул крепким сном.
Спустя еще неделю мы с Райаном дожидались посадки в Париже, в аэропорту Шарля де Голля. Улетали домой. Я почти выздоровел: живот больше о себе не напоминал. Правда, организм ослаб: пройдя пешком пару кварталов, я поневоле присаживался отдохнуть. Чтобы скоротать час до вылета, я зашел в интернет-кафе проверить почту. И обнаружил свежее письмо от Вьетнама-Джо:
"Джастин, я надеюсь ты путешествуешь отлично. Я использую переводчик вьетнамский к английский, я сожалеющий если есть грамматика ошибки. Я провел время отлично и знакомился много очень красивые женщины. Я имею сейчас счастливый полоса, поэтому я хочу сказать этот полоса от знакомство с ты и Райан и я думаю, ты очень великий человек. Ты должен знать много красивые женщины. Я надеюсь однажды пойти гулять вас все когда я буду в США. Я хочу познакомиться твоих знакомых женщин. Я не буду красть их от тебя. Но я не могу обещать на 100 %, о нет!
