Через неделю, когда на работе выдалась передышка, я разговорился с барменом Ником (он выделялся тем, что хотел стать не актером, не сценаристом, а моделью). Ник слегка походил на Колина Фаррела (точнее, на фигурку Фаррела из твердой блестящей пластмассы).
– А Мелани очень даже ничего, верно? – сказал я.
– Абсолютно. Высший класс.
– Хорошая девушка, по-моему, – сказал я, облокотившись о стойку бара.
– Абсолютно. А минет делает – просто супер.
– Что-о? – подскочил я.
– А что такого? Она мне недавно делала, – небрежно сказал Ник.
– Она здесь всего неделю… – сказал я дрогнувшим голосом.
– Верно, неделю… По-моему, это в первый же день было, как она пришла. После работы мы немножко выпили, ля-ля-тополя, и она у меня отсосала в машине. Она глотает, между прочим.
– Круто.
– Стоп… ты что, на нее запал? Вот блин.
– Ну, я просто подумал, что она очень даже ничего… – я пытался скрыть разочарование, но мой голос дрогнул.
– Ты уж меня извини. Если бы я знал, ни за что бы… В следующий раз, если на какую-нибудь западешь, сразу говори мне – я ее не трону.
– Нет, нет. Это было бы… как-то дико. И депрессивно. Я все равно не сразу осознаю свои чувства. Понимаешь, должно пройти какое-то время, пока я пойму, нравится ли мне девушка и нравлюсь ли ей я… такие дела…
– А если тебе хочется просто перепихнуться?
Я только улыбнулся и сменил тему. Вообще-то у меня еще никогда не было секса без обязательств. Думаете, я его чурался? Наоборот, пламенно мечтал. А в старшей школе и потом, в университете, предпринимал практические усилия. Но в итоге пришел к выводу: если уподоблять мужчин автомобилям, то я – "тойота камри". Понимаете, никто никогда не дает себя клятву: "В лепешку разобьюсь, но куплю 'тойоту камри'!" И все же большинство тех, кому довелось поездить на "камри", постепенно начинают ее уважать. "А что, – думают они, – машина надежная. Ломается редко. А смотрится… не самая уродская, есть и похуже. В общем, будь у меня возможность, я, конечно, взял бы что-нибудь получше, но в принципе и 'камри' сойдет".
Не счесть, сколько раз меня возвращали с небес на землю, когда я пытался клеиться к любой девушке, которая казалась мне эффектной. На память оставались пробоины в самооценке и сожаление о напрасно потраченных деньгах и силах. К двадцати трем годам мне надоело увиваться за девушками, которые обычно выбирают мужчин совсем не моего сорта – а точнее, мужчин, которые на моем фоне кажутся инопланетянами. А точнее, я – инопланетянином на их фоне. В моей жизни наступил новый этап: теперь я решался поухаживать за девушкой только придя к выводу: она подходит для серьезных отношений и сама тоже таких отношений хочет. Как правило, я увлекался девушками, с которыми мне искренне нравилось просто разговаривать: остроумными, часто слегка зажатыми, слегка неуклюжими. И несколько романов у меня все-таки случилось. Но недолгих – не больше года.
Итак, я разработал свою стратегию и был ей верен. Потому-то я почти не замечал официанток из коктейль-бара "Виллы Сорризо". В их обязанность входило спаивание клиентов. Поэтому от официанток требовалась умопомрачительная красота и, что еще важнее, умение намекнуть любому мужчине, что если он закажет достаточно выпивки и оставит щедрые чаевые, то может надеяться на свидание в более неформальной обстановке. Из-за специфики работы почти все официантки из коктейль-бара были довольно нервными. Каждые две недели какую-нибудь увольняли за мелкое нарушение – допустим, швырнула в менеджера хрустальной вазой или нюхала кокаин в холодильной камере. Я понимал, что с ними лучше не связываться, и даже особо с ними не разговаривал. Вдобавок ни одну из них как-то не прельщали романтические путешествия на "камри".
А теперь вообразите мой шок, когда спустя полтора года работы в "Вилле Сорризо" ко мне подошла официантка Симона, знойная латиноамериканка. Симоне было, наверно, двадцать два года. Волосы цвета воронова крыла – прямые, длинные, до пояса. Пухлые губки. Ярко-синие глаза буравили тебя взглядом – невольно становилось неуютно. Такой взгляд я раньше видел только у Тома Круза, в моменты, когда он рассуждал о сайентологии. А самой примечательной частью тела была попка. Просто нечто. Фантастическая выпуклость. Казалось, попка Симоны была разумным существом, способным к абстрактному мышлению. В общем, Симона была настолько хороша собой, что я даже не мог дрочить, воображая ее рядом. Мое воображение забастовало – я не смог сочинить ни одной правдоподобной истории о том, как такая женщина вдруг окажет мне милость. Короче, о Симоне я не мог и мечтать. В буквальном смысле.
Но однажды перед ужином, когда я стоял у барной стойки и складывал салфетки, Симона спросила:
– Где ты живешь?
– Прямо на границе Голливуда. А ты?
– Почему ты со мной никогда не разговариваешь? – продолжала она, словно и не услышав моего вопроса.
– Э-э-э… ну, не знаю. По-моему, вы у себя в баре всегда страшно заняты.
– Разговаривай со мной, – заявила она и направилась к двум клиентам.
Ник подслушал наш разговор из-за стойки.
– Странное дело, – сказал я ему.
– Да она вообще странная. Хочет стать моделью, но, кажется, параллельно торгует обезболивающими для кроликов…
– Чего-о?
– Насколько я знаю, у нее есть кролик, а у кролика – какая-то болезнь, вроде онкология, и она берет для кролика обезболивающие по рецептам, а сама ими торгует. Наверно, от них балдеют, я не в курсе.
– А кролику, значит, она вообще не дает лекарств? – спросил я.
– Чего не знаю, того не знаю. Но телка – высший класс.
– Странная какая-то фраза – "Разговаривай со мной", – сказал я, прокручивая разговор в памяти.
– Может, она на тебя запала?
– Не думаю.
До конца смены – собственно, до конца недели – я не перекинулся с Симоной ни словом. Рассудил: вот еще одна немыслимая красавица, которая не даст мне никогда и ни за что, так зачем нарываться на неизбежные унижения?
Однажды вечером, на следующей неделе, в вечерний час пик я налил две порции диетической колы, обернулся… И оказался лицом к лицу с Симоной.
– Сегодня мы должны поужинать вместе, – сказала она таким тоном, точно мы обсуждали этот план уже десять минут.
– Я сегодня работаю до самого закрытия, – сказал я, опуская в колу ломтики лимона.
– Я тоже.
– Значит…
– Я ужинаю не тогда, когда мне люди велят. А когда мне велит мое тело.
– Ну, а я обычно ужинаю часов в семь. Так что я вообще-то сыт.
– Ты можешь посмотреть, как я ем.
– Э-э-э… ну ладно… посмотрим, не знаю, когда мне удастся уйти с работы, – сказал я и протиснулся мимо Симоны, держа поднос с бокалами.
