— Замечательно, что мы не в таком, — глядя вместе с Радом в окно, сказала Нелли. — То ли дело наша деревенская гостиница с завтраком над рекой.
Рад согласился с ней:
— Да, это так.
— У Дрона звериный нюх на лучшее. Во всем. В чем угодно. На все. Чего ни возьми. Будь это выбор пива…
— Или страны проживания, — закончил ее фразу Рад.
Неллины колокольчики в горле прозвенели смехом.
— Нет, звериный, звериный. Я уже вроде привыкла, а все равно поражаюсь.
— Как у настоящего шпиона, — подытожил Рад.
— Ой, ну вот подала я повод для шуток, — Нелли будто отмахнулась от надоевшей мухи. — Совсем здесь шпион-нешпион ни при чем. — Это ему дано от рождения. Как цвет глаз. Как форма ушей.
Как форма носа, прозвучало в Раде. Но этой шуточки он уже себе не позволил.
— Слушай-ка, расскажи, как вы живете в Америке? — проговорил он чуть погодя. — А то ведь я даже не представляю себе.
— Как живем? — Она помолчала. — Ну, может быть, расскажу… А ты мне скажи, вы поговорили, о чем ты собирался?
Настала очередь Рада взять паузу.
— Зачем тебе? — Уж чего Рад не хотел делать — это обсуждать с ней свою историю. Расскажет ей Дрон — бога ради, но обсуждать еще с ней? Нет, плакаться в жилетку женщине — это было унизительно. — Если что, ты можешь как-то воздействовать?
— Едва ли, — тотчас отозвалась Нелли. — Даже точно нет, — добавила она следом.
— Ну так и нечего мне тебя грузить, — сказал Рад. — А разговора с ним мы еще не закончили. Еще продолжим.
— О, — протянула Нелли, — Дрон умеет канителить. В этом он тоже мастер. Все жилы вытянет — такую канитель на ровном месте разведет.
Пожилой выскочил из отеля один. Фраза, которую он бросил своему молодому напарнику, садясь в кабину, была на тайском, но смысл ее был ясен и без всякого перевода: здесь от экскурсии отказались.
В третьем отеле в «тойоту» подсел один человек — немолодой японец истощенного вида с цифровой камерой на груди. Казалось, он был подшофе: с замедленными движениями, с замедленной реакцией, с замедленной речью. Истощенный вид ему придавали глубокие скобки морщин на щеках, тоскливые глаза, и даже тонкие черные усики над губой, должные, видимо, сообщать чертам лица определенную бравость, только подчеркивали эту истощенность.
— Какой странный тип, — наклоняясь к Раду, тихо проговорила Нелли. — Я боюсь его.
— Что за чепуха, — отозвался Рад, однако же невольно взглядывая на японца, севшего на одиночное сиденье в их ряду, с подозрением. — Что тебе его бояться?
— Он какой-то обкуренный, — сказала Нелли.
— Или поддатый, — согласился Рад.
— Он не террорист, как тебе кажется? Рад не смог удержать себя от улыбки.
— Нужны мы террористам. Не террорист — это точно.
Пожилой, ведя машину, обернулся назад. Пассажирских мест в салоне «тойоты» было десять, заполнено оказалось всего половина. Пожилой, скользнув по пустым местам быстрым взглядом, с сожалением поджал губы. Бизнес явно страдал. Рад внутренне посочувствовал их гиду-водителю. Переживания пожилого были ему понятны.
Однако же тот был стоиком. Или, вернее, настоящим буддистом. Складка сожаления у губ тут же сменилась улыбкой, и он, крутя головой, то глядя на дорогу перед собой, то в салон, запел:
— Итак, в программе нашего путешествия пункт первый — посещение типичной высокогорной тайской деревни. Дорога до нее займет час на этой чудесной машине, выпущенной в стране одного из членов нашей группы. — Тут он посмотрел на японца и благодарно улыбнулся ему, а японец, застигнутый врасплох неожиданным комплиментом, часто-часто заморгал, словно комплимент отечеству ослепил его, подался на сиденьи вперед, как собираясь ответить, но, поморгав и посидев так, отвалился назад на спинку и прикрыл глаза ладонью. Можно было подумать, комплимент не просто ослепил его, но и причинил глазам боль. — И, сойдя с машины, минут сорок мы еще будем идти до деревни пешком, — продолжил гид-водитель, все так же крутя головой вперед-назад. — Пункт второй нашего путешествия — катание на слонах. Пункт второй необязателен, кто боится кататься на слонах, может не кататься. Пункт третий — посещение деревни с традиционным ткацким промыслом, где вы сможете приобрести ткани, сотканные тайскими мастерицами. Пункт четвертый — осмотр водопада. Пункт пятый — спуск по горной реке на плотах…
— Ого! — прервавшись переводить Раду речь их гида, воскликнула Нелли. — Про рафтинг я в турфирме и не поняла. Ничего себе! Если что, спасешь?
— А Дрон будет благодарен? — не нашел ничего лучшего, как снова съехидничать, Рад.
— Вот так, да? — с непонятной интонацией переспросила Нелли. — Только если будет благодарен?
Что-то такое потаенное прорвалось в ее словах, такая бездна вдруг распахнула свою ледяную тьму, — Рад въяве ощутил, что заступил туда, куда заступать ему никак не следовало.
— А в середине нашей программы — ланч в деревенском ресторане, — проговорил водитель, завершая свою уведомительную речь, и Рад, разобрав все слова, неожиданно для себя его понял.
— Умереть с голода нам не позволят, — дал он понять Нелли, что необходимости переводить нет.
Она покивала:
— Слава богу. — В том, как она это произнесла, была некая недоговоренность. Рад ждал — и Нелли немного спустя в самом деле продолжила: — А знаешь, Дрон меня однажды оставил умирать? Хочешь, расскажу? — Рад молчал, не зная, что ответить, и она, не дождавшись ответа, заключила: — Может, и расскажу.
Дальше ехали уже молча. Город остался позади, машины, что встречные, что попутные, сделались редки, дорога сузилась, ставши двухрядной, с обеих ее сторон тянулись разделенные зелеными межами, одни сжатые, другие затопленные водой, рисовые поля, «чек» — вспомнилось Раду название рисового поля. На некоторых из тех, что стояли в воде, переломившись скобой и показывая небу зад, с засученными до колен штанами, возились в воде редкие людские фигурки. Потом дорога, сначала едва заметно, но все явнее, все неуклонней полезла вверх, рисовые поля исчезли, сменившись заросшими лесом склонами, встававшими то с одной, то с другой стороны «тойоты», пологие склоны были расчищены от деревьев, превращены в луга, и на них кое-где паслись небольшие стада коров. Коровы были буро-пыльной окраски, малорослы, мускулисты, с непривычно вытянутыми мордами, с прямыми, вилкой глядящими вперед рогами, с поджарым выменем, и только вдоволь наудивлявшись их виду, Рад догадался, что это буйволицы.
Через час «тойота» остановилась на просторной асфальтовой площадке с одинокой легковой «хондой» на одном из ее краев. Пожилой обернулся и, улыбаясь, сделал приглашающий жест рукой:
— Get out, please! — Пожалуйста, выходите!
Напарник пожилого тоже обернулся, улыбнулся всем и опять ничего не произнес. Кажется, он не проронил ни слова за всю дорогу.
