Море, откидываясь от тихо лижущего песок уреза к ясному, словно графитом проведенному горизонту, лежало в чаше залива такой неправдоподобной, насыщенной синевы, что казалось отпечатанным на лучшей фотобумаге фирмы «Кодак». Метрах в семистах-восьмистах от берега к этому листу фотобумаги было приклеено несколько десятков яхт, и то, что они там паслись, перегородив залив своей цепью от одного его края до другого, делало море словно бы продолжением кипящей кастрюли Бич-роуд — оно тоже клокотало народом, только эта бьющая ключом жизнь не просматривалась отсюда в подробностях.
Крис, приставив ладонь ко лбу козырьком и глядя на сверкающий снегом гималайских вершин строй яхт, произнес, обращаясь к Дрону:
— А может быть, он устроит встречу на какой-нибудь из этих красавиц?
Дрон вслед Крису тоже приставил ладонь ко лбу, чтобы солнце, палившее из зенита, не слепило глаз.
— Замечательная мысль, — сказал он, отнимая ладонь ото лба. Залез в карман и извлек оттуда складень мобильного. — Во всех смыслах было бы хорошо, согласен.
Он отошел в сторону, к кокосовой пальме в гроздьях зреющих орехов, что росла у обрыва набережной, набрал номер и, повернувшись лицом к яхтам, вновь приставив ладонь к глазам, замер, ожидая соединения.
— О ком они? — спросил Рад Нелли по-русски. — Что за встреча? При чем здесь яхта?
Нелли посмотрела на него материнским взглядом отгоревшей любовницы.
— Охота тебе над этим задумываться?
Радиоволны, невидимо прошив собой атмосферу, отразившись от спутника, несущего свою одинокую вахту на привязи земной гравитации в ближнем космосе, попали на земную антенну, пронеслись от одного ретранслятора к другому, и где-то, на каком-то конце земного шара, неизвестно где — может, на другой его стороне, а может, в двух шагах отсюда, — у того, кому звонил Дрон, телефон ожил, призвав хозяина к разговору.
Дрон, ожидающе стоявший с мобильным у уха, пришел в движение, повернулся и неторопливо двинулся вдоль края набережной в направлении другой пальмы у набережной кромки. Губы его энергично шевелились — он разговаривал.
— Нелли, я схожу с ума, — проговорил Рад, все так же по-русски.
— Не волнуйся, — отозвалась Нелли, — Дрон ничего не забыл. Значит, не настало время для окончательных выводов. Он их сделает, не сомневайся.
Дрон, с трубкой возле уха, энергично жестикулируя, дошел до дальней пальмы, развернулся и пошел обратно. Не дойдя до пальмы, около которой набирал номер, приостановился, отнял трубку от уха, закрыл ее и, засовывая на ходу в карман, двинулся обратно к их компании.
— Заказ принят, — подходя, объявил он Крису.
Они выехали из Бангкока вскоре после завтрака, дорога неожиданно заняла меньше времени, чем предполагал Тони, и, устроившись в отеле, уже минут двадцать варились в этой кастрюле Бич-роуд, осматриваясь в ней и обвыкаясь. Нужно было что-нибудь сделать, чтобы врасти в эту жизнь, но для ланча еще было рано, а прогуливаться по бульвару, уподобясь пенсионным парам и отцам семейств со своими половинами, — тоже как-то не грело. Можно было бы прямо сходу вкусить моря, но выяснилось, что никто к тому не готов. И если Рад потому, что, выходя из гостиницы, не надел плавок, то у всех остальных купальных принадлежностей просто не было.
— Я не собирался в Паттайю, — развел руками Крис. Дрон посмотрел на Нелли:
— А почему у нас в чемодане их нет?
Нелли в ответ молча пожала плечами: а это только мой чемодан?
— Я элементарно забыл, — с улыбкой признался Тони — словно в невинном и даже милом прегрешении.
На высоте, получилось, оказался один Рад.
— Откуда у тебя плавки? — изумился Дрон. — Привез из Москвы?
— Дали вчера в «Импориуме» в нагрузку к брюкам, — сказал Рад.
— В самом деле? — Нелли почти поверила. Дрон неожиданно взъярился.
— Не-ля! — он перешел на русский. — Простодушие — достоинство идиотов. Украл он эти плавки, не ясно?
У Нелли сделалось высокомерное выражение лица.
— Хамюга! — тоже по-русски произнесла она, отворачиваясь от Дрона.
Рад почувствовал себя виноватым.
— Нелли, — сказал он, — я иногда бываю предусмотрительным. Я их вчера купил.
Взгляд, которым его наградила Нелли, был исполнен жажды отмщения.
— Ты меня разочаровал. Мог бы и украсть.
Теперь Дрон расхохотался. Ему понравилось, как Нелли расправилась с Радом.
— Нелли предлагает нам, — проговорил он по-английски, — отправиться в ближайший магазин и украсть там купальные принадлежности.
— О нет. — Крис засмеялся и отрицательно помахал перед собой руками. — Красть — так миллионы. За плавки я готов заплатить.
Тони знал неподалеку большой магазин, где плавок-купальников могло бы хватить на всю Паттайю.
У Рада после вчерашнего посещения «Импориума» была идиосинкразия на шопинг. И он был совсем не против побыть один.
— Давайте я подожду вас здесь, — предложил он.
Девушка, возникшая около него, словно кристаллизовалась из воздуха. Не было — и вдруг уже стояла. Вернее, это была уже далеко не девушка, а женщина, только одетая и державшаяся девушкой, и уже крепко не молодая, а учитывая, что тайка, — то, наверно, хорошо за сорок.
— What about a fairy sex? — Как насчет волшебного секса? — тихо проговорила она. Так тихо — он с трудом услышал, а губы ее, казалось, и не прошевелились — словно она владела мастерством чревовещания.
Черт побери, это была проститутка! Рад вгляделся в ее помятое жизнью, траченое лицо. На нем не отражалось никаких эмоций, оно было бесчувственно — истинно маска; не лицо человека, а резиновая маска, натянутая на человеческий костяк. Она видела, что Рад услышал и понял ее, — стояла и бесстрастно ждала ответа.
— No. — Нет, — сказал он коротко, и она, не издав больше ни звука, тотчас исчезла — так же незаметно, как возникла, словно растворившись в воздухе.
Он не успел и пошевелиться, как был атакован новой птичкой. Видимо, поза неуверенности, в которой он замер, обдумывая свое времяпрепровождение, пока покупаются купальные аксессуары, провоцировала их на эти атаки. Новая проститутка была тоже немолода и тоже без сожаления проутюжена жизнью, так что, глядя на нее, хотелось только, чтобы она поскорее отцепилась.
— Go away! — Пошла ты! — На этот раз, отшивая проститутку, Рад позволил себе большую разговорчивость.
Он стронул себя с места, дошел до лестницы, ведущей с набережной вниз, и спустился по ней. Сандалии, едва он ступил на пляж, тотчас наполнились песком. Лавируя между лежаками, шезлонгами, воткнутыми в песок около них полотняными зонтами, он дошел до воды и остановился в каком-нибудь десятке сантиметров от кромки прибоя. Море заполнило собой едва не все поле зрения, горизонт поднялся, яхты словно приблизились. На мгновение Рада охватило восторгом: он стоял на берегу Тихого океана! Конечно, это был не открытый океан, а всего лишь внутреннее море, даже залив, но воды были его, Тихого океана!
