– Откуда они знают? – после короткого молчания уронил человек в перстнях.
– По своим каналам. – И это тоже было полной правдой.
На этот раз молчание человека в перстнях длилось намного дольше. Голиаф оценивал возможность опасности, исходящей от добычи. И решил, что от этой добычи опасность невелика.
– Ну, они не скажут, а ты должен. – Голиаф шагнул навстречу Давиду; устрашающе сверкали доспехи, сиял смертельными жалами лезвий вознесенный над головой меч.
Невозможно было уклоняться от схватки дальше.
– Должен, да? – произнес В. – Хорошо. Спустимся к озеру.
– Это чего вдруг? – позволил себе подать голос бородач. – Зачем?
– Надо, – коротко отозвался В.
– Ладно, раз надо, – дозволяющее глянул человек в перстнях на бородача.
Первый удар меча был отбит, от второго В. надеялся уклониться.
Было, впрочем, мгновение, когда уже подходили к воде, ему показалось – задуманному не получиться: братки шли рядом, окружая его, как конвой, не ступить свободно ни влево, ни вправо. Но удивительно! Стоило подойти вплотную к воде, их всех словно отмело от нее, и В. оказался с ее тусклой зеркальной гладью один на один. Он оглянулся на стаю – их как бы отжимало от воды, они могли ступить ближе к ее урезу и не ступали.
– Ну?! – процедил бородач, предпринимая попытку приблизиться к В., но, словно передумав, тут же отступая на прежнее место. – Дальше что?
В. не счел нужным ответить ему. Они подошли к озеру за причалом, где берегу возвращалась его естественная земляная природа, сделай простой, обычный шаг по мягко пружинящему укатанному песку – и вот она, вода, В. и сделал этот шаг. И второй, и третий, и следущий… все убыстряя и убыстряя свое движение.
– Куда?! – рванулся за ним бородач. – Стой! – И вся стая рванулась тоже, взбив в воздух гулкие фонтаны брызг.
Но они проваливались в воду и вынуждены были идти по дну, преодолевая растущее сопротивление, а дно уходило вниз, и все круче, круче, они оставливались один за другим – кто зайдя до паха, кто по пояс, – а В. шел по поверхности, не испытывая никакого сопротивления, и удалялся от берега все дальше, дальше.
– Взять его! – Куда в один миг делась патина интеллигентности человека в перстнях. Звериным рыком изошел из него этот приказ.
– Стой! Падла, стой! – проорал бородатый. Это он зашел по пояс и сейчас рванул к берегу, стащил с себя рубаху, брюки, скинул сандалии и снова рванул в воду – только уже вплавь.
Другие следом за ним тоже выбирались на берег, раздевались и так же следом бросались в воду – плыть, догоняя В.
Двое были неплохими пловцами. Они достигли В. и попытались схватить его за ноги. Он не отбегал и не уворачивался. Ему было любопытно: что они могут сделать с ним из воды? Сначала одному, затем и другому удалось схватить его за щиколотки, они повисли на нем, раздирая ноги в стороны, и В. пришлось поспешить со своим освобождением: он наклонился, заломил на сомкнувшейся пясти палец одному, другому, и они с воплем отпустили его.
Остальные повернули к берегу, не доплыв до В.
В. сделал еще несколько десятков шагов к середине озера, остановился и огляделся. Солнце, видимо, опустилось за горизонт – золотая чеканка вокруг облаков исчезла, берега стремительно затушевывали детали своих панорам, через какое-то время сделается темно, наступит ночь… и что тогда?
Но, задавшись этим вопросом, В. тут же отстранил его от себя. Он был готов испить предназначенную ему чашу до дна. Заглянуть туда и увидеть – что там. В чем В. был абсолютно уверен, так в том, что огнестрельного оружия против него не употребят – иначе бы они уже это сделали. Он им требовался живым, и непременно. Пусть со сломанным носом, но с членораздельной речью.
Необыкновенно спокойна была вода вокруг. Какой виделась сверху, из ротонды – будто гладко отполированное зеркало, – такой оставалась и тут, вблизи: ни морщинки, ни ряби, никакого шевеления – одна шелковая лоснистая гладь, куда ни глянь. Он шел посередине озера, все дальше и дальше уходя от застроенных, цивилизованных берегов туда, где роскошествовала нетронутая человеком природа, все меньше и меньше береговых звуков долетало до него, все глуше и глуше делались они.
Но издалека, знал В., за ним наблюдают, иначе бы он уже погрузился в воду. Он ждал, когда это произойдет, думал о том, как неудобно будет плыть в одежде, но пока вода продолжала держать его.
Едва различимый, дальний звук двигателя за спиной, показавшийся сначала в этой тишине обманом слуха, донесся до В., когда вокруг уже никаких других звуков не осталось. Он остановился и прислушался. Это точно был звук двигателя. Звук нарастал и нарастал, превратившись из готовой каждый миг перерваться тоненькой ниточки в прочную суровую нить, и светлое пятнышко вдали на превратившейся в блеклую стальную пластину, переставшей лосниться воде отчетливо обозначилось как катер. И еще одно такое же пятнышко, только еще невыявленной формы, виднелось за ним.
Неужели это была погоня? В. дернулся было к берегу, но тут же остановился. Не успел бы он добежать до берега. А если бы и добежал… Странное покаянное чувство овладело им. Он уже дважды выскальзывал из рук братков, руководимых человеком в перстнях, но за этим ли привело его сюда, для этого ли? В. протер платком губы, подбородок, словно мог стереть запекшуюся на них кровь, потрогал сломанный нос. Прикасаться к нему было болезненно, но настоящей боли, как вначале, не чувствовалось. Будто некая анестезия купировала боль.
Глядя, как растут в размерах светлые пятнышки (и второе тоже обрело уже очертания катера), В. неожиданно вспомнил, как все началось. Тогда было озеро – и озеро сейчас, только тогдашнее озеро в сравнении с этим – крошка, детеныш. Облое же чудище выросло из того детеныша.
На бешеной скорости, давая, похоже, все возможные восемьдесят километров в час, первый катер несся на В. и, кажется, не собирался сворачивать. В. отскочил в сторону, когда между ним и катером оставался какой-нибудь десяток метров. Катер проскочил мимо, осыпав веером брызг из-под винта, вздыбленная буруном вода ударила в ступни, бросила В. вверх, он потерял равновесие, попытался, балансируя, удержаться на ногах и не удержался, упал. Вторая волна от винта пробежала под ним, перекатив его с боку на спину. Когда В. вскочил на ноги, катер уже развернулся и, заново набирая скорость, снова мчал на него. И все повторилось, только на этот раз В. удалось удержаться на ногах, и еще, отскакивая, разглядел через стекло сизощекого с младенческолицым. Он интересовался, где они, и они явились!
На третьем заходе, подходя к В., катер сбросил скорость и, поравнявшись с ним, остановился.
– Давай! – помахал рукой сизощекий, подзывая В. – Давай к нам. Поспеши. А то сейчас пацаны, – кивнул он, – подойдут – порвут на части. Натурально порвут. Давай!
– Давай-давай! – присоединился младенческолицый. – Под нашу охрану.
В. глянул в сторону второго катера. Тот был уже в нескольких десятках метров, несколько секунд – и оказался совсем близко. В. лихорадочно прикидывал, куда метнуться, если катер направится на него, но катер, опуская вздыбленный нос, скинул скорость и пошел медленным ходом, держа В. в стороне от своего курса. Внутри в нем было полно – вся свора в полном составе, и те двое, которым он, может быть, сломал пальцы, не было лишь человека в перстнях.
