В зале стояла тишина. Встал Ангел и, выдержав паузу, сказал:
– Братва, Варяг говорит правду. Действительно, его внезапное исчезновение связано с нашими интересами. Это долгая история… В общем, так решил Медведь, земля ему пухом, и велел хранить все в тайне.
– Я тоже могу подтвердить слова Варяга, – поднялся Граф. – Медведь думал за нас за всех. И надо признать, он не ошибся в Варяге. Варяг сумел решить многие наши проблемы, а главное – пополнил кассу. Варяг делает дело для всех нас.
– Так вот, – продолжил Варяг, – вы мне задали вопрос, куда я исчез и не связано ли мое неожиданное появление со спецслужбами. Хочу ответить каждому из вас: если я за всю жизнь не запачкал себя работой с ментами и чекистами, так зачем мне это делать сейчас, когда мои возможности гораздо выше, чем когда-либо? Я не пошел бы на союз с ментами и всякими прочими даже в том случае, если бы это было на руку воровскому братству. А теперь относительно моего отъезда из России. Верно, об этом знали не все! Но так было нужно для дела. Мне бы хотелось, чтобы подробнее высказались те, кто принимал тогда это решение со мной.
Ангел отставил в сторону бокал и взял слово:
– Отлетом Варяга занимался лично я. Мне пришлось готовить ему и паспорта. Здесь все свои, поэтому скажу: большие деньги мы переправляли тогда на дело. И знать об этом должны были немногие.
– Я продолжу, – сказал Варяг. – Незачем вам говорить, что представлял собой в нашем мире Медведь. Именно он убедил меня в свое время поменять внешность и обрести профессию, без которой я не смог бы сделать и половины того, что делается сейчас. Медведь оказался весьма дальновиден, он начертил мне план, по которому я жил несколько лет, живу и по сей день. Я закончил университет, стал специалистом по международному праву, изучил языки. В России и за границей у меня есть приятели, в том числе и в верхних эшелонах власти. Поверьте, если бы не их благосклонность, то сегодня многие из нас находились бы не в сытой Вене, а валялись бы на жестких тюремных шконках. Как вы знаете, последние годы я был держателем общака и в Америку уехал именно в этом качестве. Не хочу себя хвалить, но при мне общак вырос раз в пять. Всего надежнее было держать его за границей, и не просто держать, а включить в работу. Сейчас об этом можно сказать всем, но тогда знали только единицы. Предстояла сложная финансовая операция по перемещению денег, и, чтобы никто ничего не заподозрил, было решено инсценировать мою смерть. Сейчас большая часть российского общака находится за границей и приносит колоссальные прибыли для всей братвы. И, как видите, я тоже воскрес!
– Америка – за океаном, а мы – здесь. Ты, Варяг, расскажи, как работают наши деньги, – хмуро поинтересовался Шрам. – Братве, томящейся сейчас на зонах, нужен хороший грев. Я знаю, что на Урале «кумовья» даже в «строгачах» урезают братве пайку. Кто, как не мы, должен о них позаботиться.
– В Россию ежемесячно пересыпается кусок от прибыли, которую приносят финансовые операции. Эти деньги идут на зоны и тюрьмы, – спокойно разъяснил Варяг.
– Мы слышали, что ты в США не бедствуешь. В России ты жил куда скромнее, – вступил в разговор один из молодых законников по кличке Валет. – Открой нам секрет своего благополучия, может быть, и мы сможем так же.
Варяг знал, что первый срок Валет отбывал за изнасилование. Лет десять назад такой элемент опускали еще в следственном изоляторе, а сейчас насильник имеет такой же голос, как и все остальные. И к нему прислушивается молодежь.
Варяг почувствовал, как в зале повисла настораживающая тишина. Все ждали ответа.
– Это интересует весь уважаемый сход или только Валета? Ты, Валет, стал на диво любознательный. – Варяг встал и подошел к столику, где сидел Валет. – Я уловил в твоих словах намек, будто часть денег я забираю себе. Ты задал вопрос, на который нельзя не ответить… или за него отвечают по полной программе, – сдержанно, но жестко сказал Варяг.
Он неожиданно уловил в себе перемену. Состояние сродни тому, которое обычно накатывало на него перед арестом. Всякий раз в этом было нечто мистическое и не поддающееся объяснению. Предчувствие тоски, скорого заточения подступало к горлу, и этот ком невозможно было ни проглотить, ни выплакать. Душевная боль разрасталась, а собственное «я» становилось настолько ничтожным, что все вокруг теряло значимость и казалось мелким и нестоящим.
Каждый из сидящих в зале ощутил вызов в словах Варяга. Они как бы подводили черту под его судьбой, если кто-то из присутствующих мог доказать, что он хотя бы однажды запустил руку в воровскую казну. Но не менее печальный конец ожидал и человека, выдвинувшего необоснованное обвинение.
В блатном мире не признают понятий «понарошку». Каждое произнесенное слово должно быть взвешено и вымерено в соответствии с понятием «поступать по правде».
Поднялся Валет, и взгляды в зале были теперь обращены только в его сторону. Может, он сумеет поведать нечто такое, о чем не подозревают остальные воры?
– Варяг, никто не сомневается в твоей порядочности. Но все-таки каждый из нас хочет быть уверен, что деньги, которые отдаются в общак, обязательно пойдут на «благое дело». Это, конечно, неплохо, что часть денег за бугром. В России регулярно наступают смутные времена, и неизвестно, что будет с теми деньгами, которые оседают, например, в Москве. – В его голосе уже не чувствовалось былой решимости, он уже сполна осознал свою ошибку и жалел о сказанном.
– Братва, – вдруг поднялся Граф, – знаете ли вы, что сейчас всего страшнее?
– Пустой стакан, – нашелся Артист.
Все грохнули.
– Ну ладно тебе, Артист. Ты в своем репертуаре.
– А самое страшное, братцы, – время, которое мы теряем, и отсутствие порядка в России, – продолжил Граф. – Простому народу уже все равно, как назвать тот строй и ту силу, которые способны порядок обеспечить. Людям надоело опасаться за свою жизнь, не иметь возможности отложить деньги на старость. Шпана в России творит беспредел, беззаконие, а мы резину тянем и прохлаждаемся тут. Между прочим, на сходняк денежки тоже из общака плачены. Значит, от нас решений ждут, но главное не это. Главное то, что бардак во всем, и не только в экономике. Поглядите, не проходит дня, чтобы не пристрелили кого-нибудь из законных. Бандитизм… Слово не новое. Понимаю. Но именно бандитизм всех достал.
Варяг сделал останавливающее движение рукой, повернулся к Трубачу.
– Можно я продолжу?
Трубач кивнул. Варяг поднялся и сказал:
– Люди, и ты, Шрам, и ты, Дядя Вася, и ты, Валет. Совесть моя перед вами чиста. И первое, с чем я к вам обращаюсь, это ваше доверие ко мне. Я не предал воровскую идею ни в чем. Не вдаваясь в подробности, я вам все сказал. Судите сами.
В зале загудели. Снова поднялся Шрам.
– Варяг, и все-таки эта твоя фирма кому принадлежит? – Шрам ухмыльнулся, и рубец, рассекающий щеку от левого виска до подбородка, придал его лицу зловещее выражение.
– На сегодняшний день фирма «Интеркоммодитис» числится только за мной, но в швейцарской страховой компании имеется документ, по которому, в случае моей смерти, все деньги фирмы пойдут на поддержку российских тюрем, на тех, кто без гроша выходит на свободу. Документ, поверьте, оформлен грамотно, в этом легко убедиться. Все надежно. Это вам не русские банки, лопающиеся каждый день, как мыльные пузыри. Да еще и вы им в этом помогаете.
