— Вот то-то и оно! Как бы чего не заподозрили те, кто его понесет. Жалко, нельзя прямо на месте сжечь!
— Да нет, дерево хорошо горит.
— Но лучше бы закрывался гроб на замок! Мы бы его заперли, а ключ выбросили!
— Чего ты мелешь? Весь смысл в том, чтобы леди Кларисса увидела пустой гроб и решила, что муж ее… как его там… чего-то сотворил с покойником.
Тут Джозефину осенила новая идея:
— А давайте положим внутрь что-нибудь увесистое! Только не шибко тяжелое, потому как полковник-то сморчок. Представляете: наступает минута прощания, поднимают крышку — и все офигевают!
— Здорово! Так, пошли искать корягу! — приказала Саманта, командир отряда.
Увесистая ветка, идеально подходившая под размер гроба, вскоре нашлась, однако пора было возвращаться, чтоб встревоженные родители не снарядили собственные поиски запропастившихся дочерей. Быстренько ополоснувшись в пруду и умышленно намочив волосы, сестры появились в кухне, где полусонная Ева пробуждалась чашкой черного кофе.
— Где вас носило? — воскликнула она.
— На пляж ходили, — соврала Джозефина.
— В одежде купались, что ли? Вы же насквозь мокрые!
Возникла секундная заминка, после чего выступила Саманта:
— Малыш лет пяти зашел на глубину и стал тонуть, а мы кинулись его спасать.
— Куда же родители-то смотрели?
— Он пришел только с мамой… наверное, это была его мама… но с ней случилась истерика. Опять пришлось задержаться, чтобы ее успокоить. Извини, что так вышло.
Ева вздохнула. Хитрые мордашки плохо вязались с искренним раскаянием, однако выяснять, чем негодяйки взаправду занимались, сил не было.
Пока в своей комнате миссис Бейл сушила девчонок, Ева гадала, за что ей выпало подобное наказание.
— Вот так-то лучше, — сказала она, когда высушенные дочери вернулись в кухню.
Миссис Бейл молча улыбнулась. Мокрая голова Эммелины оставила на ее блузке влажное пятно без малейших следов соли и запаха морской воды. Девицы где-то шлялись, но к морю и близко не подходили.
* * *
Сидя на берегу, Генри гадал, куда, черт возьми, подевалась Ева. Администраторша заверила, что среди постояльцев отеля нет и быть не может вновь прибывших по фамилии Уилт, поскольку до конца недели свободных мест не предвидится. Конечно, он погорячился, бросив семью на гостиничном пороге, но уж слишком достала Ева.
Раздумья нарушила подсевшая к нему женщина, в которой он узнал буфетчицу из паба.
— Здрасьте! — удивился Генри. — Какими судьбами?
— По-вашему, у меня не бывает выходных? Вот ходила насчет работы в том роскошном отеле. Хватит с меня этого паба, где нормальных людей-то не встретишь. Все больше такие, как вы, кто в жизнь не расщедрится на хорошие чаевые.
— Пожалуй, мне пора, — поспешно поднялся Уилт.
— Чего всполошились-то? От меня бежите?
— Вовсе нет, просто беспокоюсь за жену и дочек.
— Хворают, что ли?
— Слава богу, здоровы. Только я полагал, они проживают в отеле, но там их в глаза не видели.
Недоуменное лицо собеседницы заставило Уилта вновь сесть и поведать всю историю.
— Стало быть, в имении их обстреляли? — уточнила буфетчица. — Жена ваша решила поселиться в отеле, но вы заартачились, так?
— Цены-то баснословные! Во что оно обойдется?
— Ну вот, раз их нет, значит, не надо платить.
— Тут вы правы. Но Ева грозилась переслать счет этой задрыге, леди Клариссе.
— Судя по вашему рассказу, той раз плюнуть его оплатить.
— А если откажется, что тогда?
— Значит, боитесь, что вам предъявят огромный счет? Вернее, предъявили бы, если б ваши жена и дочки поселились в отеле. Но там их нет. — Буфетчица уже раскаялась, что не поехала домой сразу после собеседования.
— Что еще хуже, Ева обещала подать в суд, если Гэдсли не заплатят. А те, разумеется, наймут лучших адвокатов. Скорее всего, проигрыш в суде нас разорит. Да нет, стопроцентно разорит. Больше всего меня бесит, что Ева, отъявленный сноб, стелилась перед чертовой бабой, полагая ее аристократкой. А та никакая не леди!
— Да уж, на леди не смахивает.
— Нет, просто вовсе не леди.
— Я и говорю, не смахивает, — окончательно запуталась буфетчица.
Уилт пожалел, что затеял этот разговор. Помолчали.
— Я вот все думаю о мальце, — сказала буфетчица. — У него есть разрешение на ружье?
— Полагаю, нет. Но отчим-то обязан иметь. В кабинете весь шкаф забит оружием. Как-то раз я обмолвился о фургоне в лесу и женщине, что развешивала белье. Так хозяин схватил ружье и помчался выяснять отношения. У него пунктик насчет незаконного вторжения. Правда, тогда он не стрелял.
— Шкаф всегда заперт?
— В тот раз остался открытым. Я не стал караулить, потому как не люблю оружия.
— Выходит, любой мог свистнуть ружьишко, коль их пруд пруди, верно?
— Я не подсчитывал, но вообще там целый арсенал. К чему вы клоните?
— Не спешите, сейчас поймете.
— Как скажете. Ясно одно: из-за Евы я опять вляпался в дерьмо, откуда не выбраться.
— Выберетесь. Вы не понимаете, насколько сильна ваша позиция. Во-первых: как огнестрельное оружие оказалось у подростка, не имеющего на него разрешения? Во-вторых: почему сэр Джордж оставляет постороннего возле незапертого оружейного шкафа? В-третьих: что заставило ваше семейство покинуть имение? Задайтесь этими вопросами — и тогда поймете, в чем корень вашего беспокойства.
— Так говорю же, мои уехали, потому что кто-то, скорее всего юный недоумок, стрелял в девчонок, чем до смерти их напугал.
— Вот то-то и оно! При таком раскладе даже самый искушенный законник не докажет, что вы в чем-то виновны. Добавьте сюда незапертый оружейный шкаф, и сэр Джордж непременно потеряет лицензию, а то и заплатит штраф. Как пить дать, ваши Гэдсли умоются.
— Дай-то бог, — вздохнул Генри, недоумевая, почему продолжает этот совершенно безумный разговор, и, не удержавшись, добавил: — Только вы забываете, что сэр Джордж судья и определенно имеет вес в юридических кругах.
— Тем хуже для него! Сначала он нарушает закон, без присмотра бросая оружие, а затем допускает, что его сын… ладно, пусть пасынок… незаконно охотится на оленя или кого там.
— Вроде бы на кабана, убежавшего с фермы.
— В том-то и штука! Так что вам не о чем беспокоиться.
Логика буфетчицы вызывала большие сомнения, однако Уилт был благодарен за поддержку и даже пожалел, что в свое время не раскошелился на хорошие чаевые. Мелькнула мысль прямо сейчас исправить оплошность, но это могло быть неверно истолковано. Выразив признательность, Уилт предложил подвезти буфетчицу до паба, но та предпочла посидеть на берегу.
