— Я всегда лапаю Патрика, если мне хочется, — сообщила подруга. — Способ ни разу не подвел.
Но с Уилтом вышла осечка. Подобное манипулирование он обозвал «методом щелкунчика», а когда в очередной попытке Ева использовала обе руки, выскочил из постели, так завопив, словно его кастрировали.
— Если тебе угодно продемонстрировать свою силу, коли грецкие орехи! Сейчас доставлю! — проорал Генри и, скрючившись, захромал на кухню.
С его точки зрения, это был закономерный отклик, но Ева ожидала иного.
Всякий раз вопли Уилта будили четверню, парами вылезавшую из двух детских и любопытствовавшую, что стряслось.
— Ничего, — проскулил Генри в ту достопамятную ночь, когда с трудом взбирался по лестнице, в одной руке зажав миску с грецкими орехами, а в другой — собственную мошонку. — Просто мамочка изголодалась.
— По орешкам?
— По ним. Вы же знаете, какие они полезные.
— А почему ты согнулся в три погибели? — пытливо спросила Пенелопа.
— Потому что меня перепутали с деревом, — простонал Уилт, захлопывая дверь в спальню.
Четверня не поверила. С площадки донесся ясный голосок Эммелины:
— У мамани опять засвербило. По-моему, она садомазохистка.
Комментарий отбил всякую охоту. Ева выскочила в коридор и устроила четверне взбучку. Потом вернулась в постель и устроила взбучку Уилту — на сей раз способом, не предполагавшим телесных увечий.
Нынче Генри отошел ко сну, убаюканный мыслью о том, что каникулярное пребывание дочурок в доме все же имеет свои положительные стороны.
Глава шестая
В полицейском участке инспектор Флинт томился бездельем. Уставившись в окно, он размышлял о неразрешимой загадке под названием «мистер Генри Уилт». Когда прошлым летом Уилта отделали, инспектор почувствовал громадное облегчение, придя к выводу, что этот малый — прирожденная жертва, одаренная гениальной способностью загонять себя в кошмарную ситуацию, а затем из нее выбираться, изворачиваясь, точно уж на сковородке. С другой стороны, он наделен поистине божественной, а подчас дьявольской способностью на допросе увиливать от прямого ответа, подменяя его столь ошеломительной несуразицей, что следователю впору свихнуться самому. Посмотрев в библиотечном словаре точное значение слов «увиливать» и «несуразица», Флинт понял, что они идеально характеризуют Генри Уилта, даже восхищавшего своей бесовской несносностью.
А вот суперинтендант Ходж вызывал совсем иные чувства. В нем восхищаться было абсолютно нечем. Флинт его ненавидел и в глаза назвал бы «безмозглым дураком», если б тот не снискал расположение полицейских иерархов.
Пока же он делился своим мнением лишь в частных беседах с сержантом Йейтсом, который демонстративно разделял его взгляд, награждая суперинтенданта титулом «тупой козлина». На улице пригревало солнышко. «Интересно, чем сейчас занят Уилт?» — подумал инспектор, праздно разглядывая парковые деревья в рамке окна.
* * *
Предстоящая инспекционная встреча с леди Клариссой Уилта ничуть не вдохновляла.
— Надо показать себя с лучшей стороны, — талдычила Ева. — И не забудь: в Кембридже ты закончил колледж Портерхаус.
— То есть я должен бесстыдно солгать? Говорю же, меня там и близко не было.
— Это не годится. Нужно слегка приврать, чтобы произвести впечатление.
— Ну да, а она позвонит в колледж и будет чертовски рада узнать, что меня там в глаза не видели. А потом ее муженек спросит, не сидел ли я в первой лодке и что я думаю о новом ректоре, который вдруг окажется женщиной.
Ева озадачилась:
— Не понимаю, при чем тут лодки? Мы все в свое время катались на лодках. И я тоже… на Норфолкских озерах… чудное было время…
— Лодки при том, что Портерхаус славится греблей, его команды, составленные из мудов, не раз становились чемпионами. Кстати, ты знаешь разницу между мудами и удами?
— Нет, не знаю. Если это касается гомиков, то и знать не желаю.
— И в мыслях не было, — усмехнулся Уилт. — Вот что я хочу тебе втемяшить: у нас в Фицгерберте старшекурсников… ну, хороших спортсменов… называли «муды». А слабаков в спорте звали «уды». Выше «уда» я так и не поднялся. Ясно?
— Вполне. Чего от тебя ждать-то?
— Ну да, конечно. Только имей в виду, что благодаря тебе я стал однокашником этого Гэдсли, который наверняка занимался греблей или регби и, разумеется, заговорит о спорте… в том случае, если заметит меня вообще. Я постараюсь держаться от него подальше.
— Правильно. Мол, весь в уроках, даже некогда повидаться с хозяином, у которого полно своих хлопот — гольф, охота, рыбалка, стрельбище… чем там еще заняты помещики…
— Ага, только я не собираюсь дни напролет возиться с учеником.
— Конечно, нет. У нас будет чудесный спокойный отпуск. — Довольная тем, что муж проникся важностью предстоящей встречи, Ева пошла собирать чемоданы.
— Спокойный? Черта с два… — пробормотал Уилт, подумав о четверне, всегда и везде сотворявшей хаос, и вновь открыл книгу о Первой мировой войне, поскольку программа вступительных экзаменов базировалась на событиях современной европейской истории.
* * *
Директриса школы Святого Варнавы, графство Сассекс, пригласила наставниц мисс Сангер и мисс Янг поговорить о поведении четверни.
— Сил моих больше нет, — сказала мисс Янг. — Каждый божий день они устраивают светопреставление. Скажем, вчера в два часа ночи завыла пожарная сирена, пришлось эвакуировать воспитанниц. Как вы думаете, чьих рук дело? Разумеется, кого-то из этих кошмарных сестер Уилт.
— Вы уверены? — спросила директриса.
— Доказать не могу, но абсолютно уверена. Во-первых, пожара не было, во-вторых, Сандра Клолли сказала, что незадолго до тревоги одна из сестер — кажется, Эммелина — вышла из спальни, якобы в туалет. За время ее отлучки и было разбито стекло тревожной кнопки.
— Может быть, еще раньше его разбил кто-то другой?
— Я бы с вами согласилась, но, по словам Сандры, Эммелина вышла в кожаных перчатках.
— Что говорит сама Эммелина?
— Нагло врет в глаза — знать, дескать, не знает о перчатках и тревожной кнопке. Хотя… Возможно, все затеяла другая Уилт… Я их не различаю. Во всяком случае, Эммелина утверждает, что из зависти Сандра Клолли лжет, чтобы ей и сестрам устроить неприятности.
— Может, так оно и есть? — задумалась мисс Сангер. — Ведь Сандра сочиняла небылицы о других девочках. По-моему, ей никак нельзя верить. Анну Мэйл едва не исключили, потому что Сандра обвинила ее в краже всех своих панталон — якобы та стянула их из прачечной, пока она с воспалением гланд лежала в изоляторе. Оказалось — сплошное вранье. Панталоны нашли за стиральной машиной.
