Но заглядывать в телефонный справочник не пришлось. Когда Дандридж проходил мимо стойки администратора, ему вручили большой конверт. Он был адресован мистеру Дандриджу, с пометой «Лично. В собственные руки». Дандридж поднялся в номер и вскрыл конверт. Боже, какое счастье, что он не распечатал его прямо в вестибюле! Теперь Дандридж знал, как он провел ночь.
Он уронил фотографии на кровать и упал в кресло, но, спохватившись, бросился запирать дверь. Потом вернулся к кровати и уставился на снимки. Глянцевые фотографии, двадцать на двадцать пять. На них такая похабщина, что смотреть противно. Снимали со вспышкой, и изображение получилось на редкость четкое. А изображен на них был – да еще как отчетливо изображен – Дандридж, который без зазрения совести нагишом предавался вместе с мисс Боулз таким непотребствам, до каких ему самому нипочем не додуматься. Действительно ли его партнершей была мисс Боулз, Дандридж поручиться не мог. По крайней мере, ему так показалось. Но поскольку на ней, видимо… да нет, не видимо, а точно, была маска наподобие капюшона, узнать, кто это на самом деле, было невозможно.
Дандридж наскоро просмотрел фотографии и дошел до снимка, на котором красовался мужчина в капюшоне. Он поспешно сунул фотографии в конверт и, обливаясь потом, присел на краешек кровати. Снял девочку, нечего сказать. Нет, это слово не подходит – сняли-то как раз его самого: вот они, снимки. Кто-то пытается его шантажировать.
Кой черт «пытается». Не пытается, а именно шантажирует. Но у Дандриджа нет денег. Чем же откупиться от вымогателя? Он открыл конверт и вновь уставился на снимки, изобличающие его порочную натуру. Мисс Боулз. Мисс Боулз. Наверняка это не настоящая ее фамилия. Салли Боулз. Где-то он уже слышал это имя. Ну конечно! Салли Боулз, героиня пьесы «Я – фотоаппарат»
[16]
. Тут и подсказки не требуется. Ах, как его поимели! Причем, если судить по снимкам, поимели не один раз.
Пока Дандридж ломал голову, как ему теперь быть, зазвонил телефон. Дандридж схватил трубку.
– Алло.
– Мистер Дандридж? – осведомился женский голос.
– Я слушаю, – срывающимся голосом проговорил Дандридж.
– Ну, как вам понравились пробные отпечатки?
– Отпечатки? Ах ты дрянь! – завопил Дандридж.
– Можешь звать меня Салли. К чему нам теперь церемонии разводить.
– Что тебе надо?
– Тысячу фунтов… для начала.
– Тысячу? Нет у меня тысячи фунтов!
– Нет – так достань. Это в твоих же интересах, дорогуша.
– Как бы тебя саму не достали! – бушевал Дандрадж. – Вот позвоню в полицию – она тебя из-под земли достанет.
– Только попробуй, – вмешался суровый мужской голос. – Мы те харю-то располосуем. Думаешь, с шелупонью какой разговариваешь? Мы тут все в законе, понял?
Дандридж понял. Как не понять. В трубке снова раздался женский голос:
– Учти: у нас и в полиции свои люди. Стукнешь – нам мигом дадут знать. Так что ищи-ка ты лучше тысячу фунтов.
– Но я не могу…
– А звонить нам не надо. Мы тебе сами позвоним, – пообещала мисс Боулз и бросила трубку.
Дандридж положил трубку не так поспешно. Потом скорчился и схватился за голову.
Сэр Джайлс возвращался из Лондона весьма довольный. Миссис Фортби на этот раз превзошла себя, до сих пор приятно вспомнить. Но еще больше порадовала его таинственная фраза, которую бросил в телефонном разговоре Хоскинс: «Рыбка на крючке». Остается раскинуть сеть, в которой Дандридж окончательно запутается. Запарковав машину, сэр Джайлс поднялся к себе в приемную для избирателей и вызвал Хоскинса.
– Вот полюбуйтесь. – Хоскинс разложил на столе фотографии. – Снимочки первый сорт.
Сэр Джайлс с удовольствием оглядел снимки.
– Замечательно. Одно слово – замечательно. Ну и что наш любовничек?
– Потребовали с него тысячу. А он говорит – нету.
– Получит он свою тысячу, будьте благонадежны. Он за эту тысячу откупится от шантажистов, а мы за эти же деньги купим его с потрохами. Больше он ни о каком туннеле не заикнется. Теперь Оттертаунская трасса – дело решенное.
Хоскинс ушам своим не поверил:
– Оттертаунская? Вы же хотели, чтобы магистраль пролегла через теснину. Я думал…
Сэр Джайлс собрал фотографии, положил в конверт, а конверт сунул к себе в кейс.
– Эх, Хоскинс, ваша беда в том, что вы не видите дальше собственного носа. По-вашему, я должен отказаться от великолепного поместья и красавицы жены? По-вашему, мне не дороги интересы избирателей вроде генерала Бернетта и мистера Буллетт-Финча, так его растак? Конечно же, дороги. Сэр Джайлс – честнейший малый, защитник обездоленных.
И, предоставив Хоскинсу самому догадываться, что это вдруг на него нашло, сэр Джайлс покинул кабинет.
Спутать след – самое милое дело, размышлял сэр Джайлс, садясь за руль. Так можно убить сразу двух зайцев. Во-первых, Пакерингтона: решение о прокладке магистрали через Оттертаун его точно убьет. Его кончина доставит сэру Джайлсу несказанную радость. Пакерингтон ему ни сват ни брат. Слишком много из себя строит. Итак, заяц номер один – Пакерингтон. Далее, в Оттертауне будут назначены дополнительные выборы, в результате магистраль все-таки пустят через теснину, и с Хэндимен-холлом будет покончено. Это заяц номер два. К тому времени сэр Джайлс заломит за поместье еще больший выкуп, и никто, по крайней мере Мод, не посмеет обвинить его в том, что он-де недостаточно усердствовал. Тут только одна загвоздка – старый осел лорд Ликем. Ему хоть кол на голове теши: заладил про Клинскую теснину – и все тут. Но это еще полбеды. Мод способна доставить неприятности и посерьезнее. Как бы и впрямь не лишиться места в парламенте. Но зато он получит сто пятьдесят тысяч, а уж миссис Фортби его ждет не дождется. Как бы ни повернулось дело, сэр Джайлс в любом случае не прогадает. Теперь самое главное – похерить затею с туннелем. Он остановился у «Герба Хэндименов», зашел в гостиницу и попросил передать Дандриджу, что сэр Джайлс Лннчвуд желал бы побеседовать с ним в гостиной.
Дандридж спустился в гостиную. Он был не в духе. Сейчас ему меньше всего хотелось беседовать с членом парламента от Южного Уорфордшира. Насчет шантажа с ним не посоветуешься. Но сэр Джайлс встретил его с такой сердечностью, какой, по мнению самого Дандриджа, он уже не заслуживал.
– Очень, очень приятно познакомиться, – твердил сэр Джайлс и яростно тряс вялую руку Дандриджа. – Я, голубчик, давно собирался к вам заехать и поговорить насчет недоразумения с магистралью. Да вот, как на зло, пришлось отлучиться в Лондон. Как обслуживание? Эта гостиница принадлежит нам с женой. Если что не так, только скажите – я распоряжусь. Пойдемте-ка в отдельный кабинет, выпьем чаю.
