– Не знаю.
– Что здесь? – Юлий показал раненому наполненный шприц.
Человек побледнел, хотя до этого казалось, что он и так бледен дальше некуда.
– Нет… я говорю… Не надо.
Юлий понял: шприц был наполнен препаратом, который развязывает язык. Скорее всего эта штука предназначалась для больного.
– Ну так говори сам, раз не хочешь, чтобы я тебе этой дрянью прививку сделал. Что это за деньги?
– Хозяина… замочили… На дому… Бабки забрали.
«А не те ли это бабки, что взяли у Пасечника?» – осенило Юлия.
– Как хозяина звали? Говори!
– Не зна… как зва…
Человек потерял сознание. Юлий чертыхнулся. Не везло ему с «языками». Зато везло с другим: если это и вправду деньги Пасечника, значит, человек в больнице вполне может быть его убийцей. Номера-то на обоих «бэхах» выдавались в его регионе.
Как Юлий Тараскин день рождения праздновал
К районной больнице Юлий подъехал с торца здания, туда, где стояла машина «скорой помощи», а вход в корпус был оборудован пандусом. Возле входа курили двое мужчин в зеленых штанах и куртках.
– Мужики, тут человек раненый.
Медики сердито посмотрели на Юлия, но курить перестали. Юлий пояснил, что нашел человека на дороге. Раненого положили на каталку и повезли внутрь. Юлий прошел следом.
– В милицию сообщили? – спросили его. – Если нет, надо сообщить.
– Сообщил. Там сказали, что они прямо сюда к вам подъедут.
Больше вопросов не возникло. Каталка с больным поехала в сторону реанимационного отделения. Юлий остался один. Осмотрелся. Отрыл шкаф с надписью «Для прачечной». Из кучи наваленных тряпок выбрал халат, более-менее чистый. Одевшись, вынул из-за пояса пистолет и переложил его в карман. Нацепил на лицо марлевую повязку, предусмотрительно купленную в аптеке по дороге сюда. Через минуту, никем не останавливаемый, он уже осторожно заглядывал в двери отделения неврологии со стороны служебной лестницы.
Коридор отделения был почти пуст. Только две женщины в годах, по виду больные отделения, шептались о чем-то, сидя на кушетке. Возле четвертой палаты, где должен был лежать нужный ему человек, никого не было. Юлий пошел по коридору. Двери в ординаторскую были открыты. Приставленный к четвертой палате милиционер был там, сидел спиной к дверям и развлекал рассказами двух дежурных медсестер. На прошедшего мимо медика никто из троих даже не посмотрел. Оглянувшись, Юлий отворил нужные двери и незамеченный вошел внутрь.
В палате, рассчитанной на нескольких человек, содержался только один пациент, тот самый. Сергей Васильевич, должно быть, не поскупился, чтобы нужный им человек содержался в таких тепличных условиях. До поры до времени.
Пациент был в сознании, хотя и очень бледен. Правая щека была покрыта широкими, шириной с палец, корками от заживающих ссадин, на теле имелись присоски, от которых тянулись проводки датчиков, что вызвало у Юлия ассоциации с его любимой кинотрилогией «Матрица». Бритая голова была туго перемотана бинтами. Все это делало невозможным точно определить возраст лежавшего, хотя интуиция подсказывала Юлию, что человек еще относительно молод, возможно, даже его ровесник.
– Может, хоть вы мне скажете, доктор, – хрипло произнес пациент, – долго еще мне здесь валяться? Мне нужно выписаться. Чем быстрее, тем лучше.
– Разве вы уже можете вставать?
Больной сделал попытку приподняться, но снова упал на подушку.
– Голова кружится. Это от всей этой химии, которой вы меня тут пичкали. Уверен, к утру это пройдет.
Юлий подошел вплотную и взял его за правое запястье так, словно хотел пощупать пульс. На самом деле его интересовала обратная сторона ладони, на которой был еще виден круглый бледно-лиловый след размером чуть меньше копеечной монетки.
– Ожог от сигареты?
Больной выдернул руку.
– Не курю.
Юлий отступил на шаг и опустил марлевую повязку. Во взгляде больного появилось удивление, сменившееся настороженностью.
– Ты не врач.
– Верно, не врач. И времени до утра у нас тоже нет. Под стенами больницы пасутся несколько вооруженных до зубов мальчишек. Жаждут встречи с тобой. Ждут, когда ты окажешься во вменяемом состоянии. Может, конечно, они хотят пожелать тебе скорейшего выздоровления и подарить букет роз, но лично я в этом не уверен. Вот что я отобрал у одного из них.
Юлий достал из кармана пистолет.
– Пардон, не то, – сказал он, пряча оружие и снова ища в кармане. – Где же это?.. Ага.
Он показал наполненный шприц.
– Не знаю, как это точно называется в медицинских терминах, но если по-простому – сыворотка правды. Приготовлена она для тебя. Они хотят, чтобы ты отдал им деньги.
– Какие еще деньги?
– Наверное, те, которые ты взял из дома Пасечника. После того как убил его. А еще раньше ты убил полковника УБОПа Лапова. Весь фокус в том, что эта дрянь, после того как ее введут человеку, сильно действует на сердце. Но даже если ты и выживешь, есть много других способов вычеркнуть тебя из списка живых. Да что я тебе рассказываю. Ты же профессионал. Это я любитель.
Больной молчал, внимательно вглядываясь в лицо Юлия. И вдруг слабо улыбнулся.
– Так это ты. Вижу, все же решил последовать моему совету. Как тебе удалось обвести их вокруг пальца?
– Будем считать, что мне повезло, – нехотя ответил Юлий, и вдруг до него дошел в полной мере смысл сказанного. – Какому еще совету?
– Бежать на волю. Если ты, конечно, получил мое послание.
Юлий оцепенел. В его плане появилась первая, но очень заметная трещина. Только что он собирался четко и ясно обрисовать этому человеку перспективы выбора: между жизнью в тюрьме и неминуемой смертью. Первое: он тут же пишет признание в том, что убил Лапова и Пасечника, снимая тем самым с Юлия все подозрения, после чего Юлий связывается с Сычом и местной милицией, вызывает помощь. Второе: Юлий колет ему сыворотку, задает вопросы, записывая на мобильный ответы, а потом бросает беспомощного на произвол судьбы.
То, что именно этот человек попытался хоть как-то предупредить его о покушении, меняло дело.
– Зачем ты послал мне ту маляву?
– Знаешь, у меня были дела поважнее, чем ломать голову над подобными вопросами.
Это означало лишь то, что этот человек сам не знал, зачем он это делает. Подобное чувство Юлию было знакомо. Он тоже не знал, почему его так заинтересовал разговор за соседним столиком в придорожном кафе, не знал, зачем он, рискуя свободой, в первый раз пришел в эту больницу.
– Как тебя зовут?
– Для тебя я – Медведь.
Позади послышался шорох открываемых дверей. Юлий подняв до глаз марлевую повязку, повернулся. В палату зашел дежурный сержант.
