Об этом Родионыч думал, пока они топали вдвоем по зоне. А сейчас он крепко сжал в кулаке ремешок и изготовился.
Ремень был узким – точная копия китайской удавки. Родионыч поудобнее закрепил его на кисти, а потом уверенно закинул петлю на шею зэка. Щеголь негромко и сдавленно хрюкнул, пытаясь руками освободиться от смертельного узла, изо всех сил завертелся, стал упираться, но уже через минуту борьбы сдался – беспомощно дернул ногами, повалился на пол и вытянулся во всю длину. Некоторое время Родионыч продолжал стягивать шею Щеголя, как будто опасался, что тот сумеет пробудиться от смертельного сна. Но, убедившись, что ссученный затих навсегда, неторопливо стянул ремень с шеи, заглянул в лицо убитому, брезгливо поморщился: фу-ты, помереть и то не сумел без театра – язык вывалился на подбородок слюнявой лентой, глаза закатились к самому потолку, как будто заглядывали под хитон ангелам.
Родионыч сплюнул. Осмотрелся.
Ремешок был безнадежно испорчен: теперь таким не подпояшешься; жаль, придется выбрасывать и покупать новый. Прапорщик с досады скривил физиономию и снова сплюнул в угол. Еще раз осмотрел Щеголя: вряд ли о ссученном кто-то взгрустнет; наверняка по поводу его кончины не будет организовано даже специального расследования – через час в лагере начнется такое, что его смерть затеряется среди множества других и будет выглядеть вполне естественной.
* * *
После утренней поверки беспокойство Беспалого усилилось. Он недосчитался одного заключенного. Из списочного состава в тысячу двести шестнадцать человек к утру осталась тысяча двести шесть. Четверо зэков были убиты в самом начале бузы – он сам видел трупы в бараке. Муллу он пристрелил собственноручно. Двух ухлопали во время штурма баррикад. Итого семь трупов. Потом еще двоих уложили уже утром приданные ему омоновцы: на хрена они это сделали, Беспалый понять не мог, потому что к моменту прихода роты в колонию буза фактически уже угасала. Ну ладно, городским ребятам захотелось пострелять – кто ж их, мудаков, удержит!
Итого – девять. Но куда делся еще один?
Беспалый приказал прочесать всю зону, каждый кустик, вывернуть все наизнанку. «И не забыть заглянуть в суповые котлы на кухне», – любил в таких случаях приговаривать Беспалый.
Часам к восьми выяснилось, что пропал Александр Ковнер, блатной по кличке Клин. Беспалый открыл дело Ковнера и, едва взглянув на его фотографии анфас и в профиль, снова ощутил холодный страх. Высокий лоб над насмешливыми неглупыми глазами, светлые волосы, крепкая шея, прижатые к черепу, как у боксера, уши.
Сашка Клин поразительно был похож на Владислава Геннадьевича Игнатова.
Какого же хрена он забыл про татуировку!
Какая непростительная оплошность! А Мулла, старая татарская лиса, чего это он так торопился сжечь трупы? Неужели прокололся; надо же, как самый последний лох! Поймался на дешевом приемчике, на пустом месте! Беспалый вскочил со стула и прошелся по кабинету, едва ли не в отчаянии мотая головой из стороны в сторону. Как же он мог забыть о фирменной метке вора в законе – уникальной и неповторимой картинке с дурацкими ангелами, которая все равно что отпечатки пальцев!
Но поезд ушел – те четыре трупа сожгли по его же собственному приказу, и теперь поди узнай, был там Варяг или Сашка Ковнер. Оставалось лишь надеяться, что все-таки не Ковнер…
Глава 14
Кому вы платите?
Уже третий день Сержант пытался связаться с кем-нибудь из старых знакомых, чтобы выяснить обстановку в Питере. Ну и уточнить кое-что про арест Варяга. Но, как назло, все известные ему телефоны молчали. И только один раз он дозвонился по телефону до Сереги Харинова, давнего своего собутыльника еще по советским временам. Подошла какая-то бабка и прошамкала, что таких тут давно нет, «с год уж как съехали», а куда подевались, ей неизвестно.
Сержант крепко задумался. В этом городе его, Степана Юрьева, знали как облупленного: и в криминальном мире, и в горуправлении МВД. Все хорошо помнили неуловимого киллера, на счету которого числилось десятка два нашумевших заказных – пусть даже и недоказуемых – убийств. Имея столько врагов и недоброжелателей, лишний раз болтаться по улицам вряд ли было полезным для здоровья. Но иного пути, как пойти на разведку в открытую, у Сержанта не было. Ему срочно требовалось вступить в контакт с надежными, знающими людьми. С такими, которые дадут ему исчерпывающую информацию и не сдадут ментам, как сдали Варяга, и не продадут за тридцать сребреников питерским беспредельщикам.
В том, что Варяга сдали, Сержант ни секунды не сомневался. Ну не мог он поверить, чтобы такой опытный вор, как Варяг, попался в ментовскую засаду за конкретное дело – не глупый же он теленок, а матерый волчара, такого на хромой козе не объедешь. Чтобы взять Варяга, требовался изощренный, коварный план, в котором должны быть задействованы свои. Вернее, не свои – какие уж там свои, – а перевертыши, которые за ментовскую морковку готовы пойти на последнюю подлость. Удивительно, но Сержант, все эти годы храня в душе злобу на Варяга, теперь почему-то даже сокрушался о нем. Что-то свербело у него в душе, уж больно мерзко было ему от мысли, что смотрящего России предали свои. Коли так, то это смертный грех, за который не может быть прощения.
Он вспомнил, как еще в Америке читал в какой-то российской газете – он не запомнил названия, но не сомневался, что это была какая-то из новеньких «постсоветских» бойких разоблачительных газетенок, – о перерождении криминальной России, о подмене понятий в воровском сообществе. Новых законных воров якобы короновали теперь все, кому не лень, причем выбирали в законные даже зеленый молодняк, ребятишек, которые едва третий десяток разменяли, иногда даже «новые русские» бизнесмены покупали себе короны за бабки, пусть даже и за большие. Шутка ли – в прежнее время в год короновали пять-шесть человек, а теперь ежегодное пополнение исчислялось десятками. Строй законных теперь пополняли не испытанные жизнью, делом и тюрьмой воры, а бывшие спортсмены да уволенные в запас спецназовцы, занимавшиеся вооруженным разбоем да заказными убийствами. И среди тех, кто так вот по-легкому выбивался в авторитеты, процветали новые, неслыханные ранее нравы. Новоявленные законные могли самолично убивать, грабить – словом, заниматься работой, которую раньше выполняли только рядовые бойцы банд.
Сержант, прочитав тогда эту статейку, только усмехнулся и брезгливо отбросил газетенку. Но вот теперь, размышляя над странной судьбой Варяга, засомневался. Все, что произошло со смотрящим России, выглядело очень неправдоподобно. Впрочем, мудрый Сержант понимал, что правдоподобно в такой ситуации могло быть лишь то, что Варяг, сам того не подозревая, попал в самый эпицентр разборок между соперниками очень высокого уровня – возможно, даже не из криминальной среды. Что это была за разборка и как именно пострадал в ней Варяг, кто ему удружил путевку на зону – в этом Сержанту и хотелось теперь разобраться.
Его вчерашнее приключение в ресторане «Сенатор» стало не слишком удачным началом его розыскной деятельности. Стычка с мелкими бандитами, которая чуть не закончилась появлением милиции, едва не сломала Сержанту кайф от пребывания в любимом городе, по которому он так тосковал в далекой Калифорнии. Впрочем, к одному положительному результату драка в «Сенаторе» все же привела – к знакомству с Марианной.
