Книга Плавучая опера, страница 8. Автор книги Джон Барт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Плавучая опера»

Cтраница 8

Там нас ждала Джейн - ей тогда, наверное, лет двадцать шесть было, - улыбнулась приветливо, назвалась. Что есть, то есть: и Ракстон, и Гибсон-Айленд, отменное сочетание изящества со спортивностью. Накрахмаленный халатик какой-то накинула, и вообще такое впечатление, что она в бассейне была, а потом выскочила нас встречать прямо из-под душа. Темно-каштановые волосы, даже, пожалуй, почти черные, высушило солнце, и кожа от солнца тоже сухая. Смотрю на нее, так и вижу, как яхтой управляет, и потом всегда это же чувство она во мне вызывала. Как будто уселась боком на подветренном фальшборте, а яхта - "Хэмптон" там или "Стар" - несется на полной скорости, и Джейн, допустим, кливер натягивает, а солнце-то, солнце так и слепит, и мир весь такой сверкающий, голубой, и сидеть горячо, потому как планки совсем прогрелись, их ведь из самого лучшего дерева делают, и теплый ветер гуляет над Чесапиком, волосы ей ерошит, соленую пыль на щеках подсушивает, ласкает лицо, - вот они, паруса, натянулись, вспышками над волной мелькают. Это уж потом я удостоверился, что кожа ее, особенно прямоугольничек там, где живот, на самом деле пахнет солнцем, а волосы - солеными морскими каплями; пять лет она моей была, и все равно каждый раз от запаха ее этого у меня начинало в голове радостно звенеть, словно в детство вернулся, - помню, родители брали меня с собой в Ошен-сити, и всегда, стоило распознать в воздухе влажное дыхание Атлантики, начиналось головокружение и все во мне ходило ходуном. А Джейн только посмеивалась: да полно тебе, дескать, просто надо волосы почаще промывать, но под парусом плавать она любит, что верно, то верно.

Обед состоял из куриных грудок с какими-то овощами. Гаррисон слишком перепил, чтобы вести светские беседы, - жевал себе да горничной указывал, когда тарелки убрать. Я тоже слишком был переполнен джином и впечатлением, произведенным Джейн, и только все пялился на грудки куриные, а на ее грудки еще больше. Хорошо, Гаррисон ее предупредил, какой я застенчивый, - это у него со времен моей жизни подвижника такое воспоминание осталось, - вот она и решила, что робею я, а потому не решаюсь смотреть ей в лицо, все время ниже взгляд опускаю, жадный, распаленный, хотя, и то сказать, пьяный немножко. Понятия не имею, о чем в тот вечер шел разговор, помню только, что никак не мог заснуть, - простата моя несчастная разболелась, вечная история, когда желание возбуждено, а не удовлетворено.

Ну, ясное дело, я ее захотел, да в молодости у меня и случая такого не было, чтобы не хотелось затащить в постель смазливенькую девчонку, а юная миссис Мэк, хотя держалась она не в меру серьезно совсем как ее супруг, все равно куда привлекательнее выглядела и разумнее любой женщины, какая встречалась к моим тридцати двум годам. И совесть вовсе меня не изводила, что вот, мол, адюльтер намечается, я же тогда циник был, если помните. Но, признаться, будь тут вся штука исключительно в моих желаниях, тем бы одним все и кончилось, что я на нее глазел да, может, в присутствии Гаррисона подшучивал - влюбился, дескать, без памяти; я же не собирался нашу с ним дружбу рушить, он мне и на самом деле нравился, потому вовсе не намерен я был затевать что-нибудь этакое, из-за чего, глядишь, пошатнется весь их с виду счастливый брак. Понаблюдал я за ними неделю-две, пока мы трое общались просто как добрые приятели, не больше, и решил, что Джейн с Гаррисоном уж точно друг в друга влюблены, когда не пьяны.

Но вышло так, что однажды - август был, конец недели - все это дело перестало от меня одного зависеть. Гаррисон забрал у папаши летний коттеджик на Тодд-пойнт, ниже по реке, если от Кембриджа плыть, и мы часто туда втроем отправлялись на выходные - плавали, под парусом ходили, рыбачили да болтали за бутылкой. Вот и в ту субботу - как раз середина августа - вытаскивают они с Джейн меня из постели, а совсем еще рано, и полусонного загружают в свой пикапчик, пива два ящика тоже загружают, усаживаются сами и прямиком к коттеджу. Удивлялся я, пока ехали, что это они сегодня какие-то особенно, даже подчеркнуто возбужденные: Гаррисон во все горло орет скабрезные песенки, Джейн, между нами пристроившись, обоих нас обнимает, и оба - что муж, что жена - не иначе как "малышок" меня называют: "Тоди! Ну как ты, малышок?" Отметил я это про себя, решил, ну и пес с ними, и, пока пятнадцать миль до коттеджа тащились, успел три пивные бутылки опорожнить.

Все утро мы пили да в воде барахтались, и уж так жизни радовались, так друг с другом нежничали - ни облачка между нами не пробежало. Решено было, что, пообедав, отнесем что в ящиках с пивом останется на мелководную мэковскую яхту - широкая такая была посудина с наборной обшивкой, - мотор запустим и отправимся по заливу к острову Шарп, напротив устья Чоптенка, а назад попробуем дойти под парусом. Поднялись из-за стола, Гаррисон наградил жену долгим поцелуем и отправился за льдом, которого, сказал, нам понадобится много, а Джейн прямо в купальнике принялась за мытье посуды, я же решил вздремнуть на их постели - в коттедже была только одна спальня. Отсутствие Гаррисона - в первый раз он нас оставил наедине, видно, все еще полагал, что я, как прежде, ужасно робкий, - настраивало на всякие мысли, и, засыпая, я очень даже чувствовал, как близко от меня Джейн, всего-то дощатая перегородочка между нами. Мне в полудреме грезились ее прохладные загорелые ляжки - ах какие они у нее, должно быть прохладные, ходит вот сейчас по кухне, а они одна об другую трутся, - и золотистый пушок на предплечьях, и этот ее запах солнца и соли. Через оконце в изножье кровати вовсю жарили лучи, домик прогрелся, пахло смолой, сосной. Наплававшись, я устал, клонило в сон от пива. А сон был непристойный, уж куда как красочный - и прервался, едва начавшись. Постыдным образом прервался. Дело вот какое: я почувствовал, как мне поглаживает живот прохладная ладошка, и вовсе не приснившаяся. Внутри все так и сжалось, как будто по мне кусочком льда провели: словно взорвалось во мне что-то, я рывком поднялся, уселся, вскрикнул: "Ой Господи!" - что-то вроде этого. Или другое, не помню, только помню, что обеими руками обхватил Джейн, а она - быть не может, глаза протри! - сидит совсем голенькая на краешке постели, ну я так головой в нее и зарылся, до того смущен был, тяну ее, запрокидываю, чувствую, уже вот и кожа ее с моей соприкоснулась, и тут, mirabile dictum [3] , на самом деле взрываюсь, еще как взрываюсь - валяйся теперь беспомощный как последний идиот.

Ох, сон этот проклятущий, это из-за него сделался я слабосильным, точно дитя малое! Весь прямо сгораю от желания и от ярости, что ни черта теперь не получится. А Джейн чуть не в истерике, она же всю свою волю в тот решительный порыв вложила, а теперь лежит на спине со мной рядом и веки приподнять не смеет.

Да еще светло тут, как будто мощную люстру зажгли! От неожиданности всего происшедшего я чуть не разрыдался, честное слово. Кожа-то, кожа - до чего гладкая, ни морщиночки, с ума сойти! Кинулся я на нее, секундочки не дам просто так рядышком лежать, целую, целую. Даже сейчас, хоть двадцать два года уж прошло, пишу вот про тот день и весь содрогаюсь, в толк не возьму, как это сердце мое бедное тогда не разорвалось.

Да, а поцелуи-то мои без толку оказались. Рухнул я на спину, просто с ума схожу из-за беспомощности своей и вообще неумелости - нет, ну надо же вот так все прошляпить! Кретин, идиот - и, вижу, правильно, еще похлеще драконить себя требовалось, она от этого ободрилась, в себя пришла.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация