— Ну что, теперь довольны? — остановившись, сказал крестьянин. — Смотрите, вот он, ваш чертов оползень! — И он презрительно кивнул.
Джованни увидел площадку в несколько сот квадратных метров. Ничтожный клочок земли, примечательный только тем, что высечен он был на склоне крутой горы и ценой нечеловеческих усилий, пядь за пядью, отвоеван у природы. Небольшую площадку со всех сторон обступили горы, а лавина земли и камней завалила ее почти на треть. Видно, кусок горы отвалился из-за дождя, а может, просто от зимней сырости.
— Ну что, налюбовались? — злобно проворчал крестьянин.
Он ничего не имел против Джованни, бог весть зачем искавшего этот оползень, а лишь досадовал, что долгие месяцы трудился впустую.
Джованни в недоумении смотрел на пустячный, игрушечный оползень и на его след.
И все же это совсем не то, сказал он себе, тут какая-то ошибка. Уже поздно, а до вечера надо успеть позвонить в газету.
Оставив крестьянина, Джованни бросился вниз. Вокруг его автомобиля крутились какие-то местные, пиная ногами колеса.
— Где тут у вас оползень или обвал? — заорал Джованни, как будто они были во всем виноваты.
На горы опускалась тьма.
Неподалеку на паперти сидел и курил какой-то длинный, довольно сносно одетый тип. Услышав крик, он встал и пошел к Джованни.
— Кто вам сказал про обвал? Откуда известно? — спросил он без предисловия. — Кто и что вам вообще говорил?
Голос его звучал угрожающе, как будто разговор об оползне был ему весьма не по нутру. Да, подумал Джованни, что-то во всей этой истории есть неправдоподобное и подозрительное. Как будто все сговорились сбить его с толку. Вот и властям никто ничего не сообщил, и спасателей не видать. А что, если это судьба, и вместо обычного репортажа с места бедствия ему посчастливится описать и раскрыть таинственный заговор, и где — в отрезанном от мира захолустье!
— Обвал! — презрительно процедил длинный тип, не давая Джованни ответить. — Что еще за бредни? Кто-то нагородил ерунды, а вы и поверили!
И повернувшись, он медленно пошел прочь.
Джованни был очень взволнован, но не решался его догнать.
— О чем это он? — спросил журналист у одного из крестьян, с виду неглупого.
— А-а, этот! — засмеялся молодой парень. — Да старая история! Только я вам ничего не скажу, зачем мне неприятности? К тому же я ничегошеньки все равно не знаю.
— Да ты чего, боишься, что ли? — подтрунил над ним его товарищ. — Он жулик еще тот. А ты и язык прикусил со страху. Оползень, говорите? Был тут у нас оползень.
Джованни сгорал от любопытства, и крестьянин объяснил ему, в чем дело. Тот тип собирался продавать два дома, оба при въезде в Сант-Эльмо, да только почва под ними плохая, того гляди склон поползет. Дома уже дали не одну трещину, заделывать их — работа долгая, да и стоит немало. Про трещины, правда, мало кто знает, но слухи ходят, и покупать те дома никто не хочет. Потому длинному и невыгодно, чтобы об оползне говорили.
Вот и весь заговор. А вдобавок тоскливый вечер в горах среди тупоголовых крестьян, которые явно что-то скрывают. На улице тьма непроглядная, ледяной ветер. Люди потихоньку расходятся, их размытые тени исчезают за скрипучими дверями. Даже парни, что рассматривали машину, куда-то пропали.
Джованни решил прекратить поиски. Что проку? Сколько бы он ни расспрашивал, каждый будет отвечать по-своему, показывать какой-нибудь оползень, и все без толку. У каждого есть свой оползень, свой обвал: у одного поле камнями завалило, у другого засыпало выгребную яму, а третий помнит только тот обвал, что был до всемирного потопа. Но главному редактору нет никакого дела до всех этих мелочей, ему нужен настоящий обвал, на три колонки. А для Джованни это единственный шанс.
Мертвую тишину прорезал последний звук — удар колокола. Джованни сел в машину, завел мотор, включил фары и, все еще колеблясь, тронулся в обратный путь.
Как нелепо вышло! Весть о каком-то ничтожном оползне, может, и о том, что завалил расчищенное поле, спустилась с гор и, изменившись до неузнаваемости, достигла города в виде известия о трагедии. Что ж, бывает, такова жизнь. Но спросят с него, с Джованни. А в чем его вина? Только в том, что он вернется с пустыми руками и окажется в дурацком положении. Вот разве что… И Джованни улыбнулся своей безумной мысли.
Автомобиль оставил далеко позади домишки Сант-Эльмо и крутыми виражами спускался в черную пропасть. Вокруг не было ни души. Под колесами шуршала щебенка, яркие лучи фар шарили в темноте. Время от времени они упирались в противоположную стену узкой долины, выхватывали наугад то низко плывущие облака, то угрюмые скалы, то безжизненные деревья. Джованни не спешил, будто чего-то ждал и на что-то надеялся.
И вот шум мотора стих, вернее, это только показалось: откуда-то сзади, пока еще неясно, но все сильнее и сильнее, стал нарастать гул, от которого содрогалась земля. Сердце запрыгало в груди Джованни. Его охватило волнение, очень похожее на радость.
35
ЗАПАДНЯ
© Перевод. А. Велесик, 2010
Жара была невыносимая. Простояв несколько часов в коридоре вагона и страшно устав, Анна и Антонио сошли с поезда в городе, где им предстояло заночевать: следующий поезд придет только утром.
Они вышли на раскаленную привокзальную площадь. В одной руке Антонио нес чемодан, другой поддерживал Анну, которая от усталости едва держалась на распухших ногах. Жара была невыносимая. Поскорее бы найти гостиницу и отдохнуть.
Около вокзала их было предостаточно, и все как будто пустовали: жалюзи опущены, ни одного автомобиля на стоянке, никого у входа. Путешественники заглянули в скромную по виду гостиницу с вывеской «Отель Стригони».
В вестибюле ни души: все замерло, погрузилось в дремоту. За стойкой сидел швейцар, но и он храпел, развалившись в кресле.
— Извините, — робко окликнул его Антонио.
Швейцар лениво приоткрыл один глаз, нехотя встал и оказался громадным негром.
Антонио не успел и рта раскрыть, а негр уже затряс головой и недружелюбно оглядел посетителей. Он ткнул пальцем в регистрационный журнал на стойке и изрек:
— Свободных мест нет. Сожалею. Даже подселить некуда.
Казалось, он нехотя повторяет приевшуюся за много лет фразу.
В других гостиницах свободных мест тоже не оказалось. Тем не менее людей у входов не было, с лестниц не доносилось ни звука. Хмурые, потные швейцары дрыхли за стойкой. И все как один, проснувшись, тыкали пальцем в журнал и говорили, что занято все, вплоть до подсобок. А на юную пару смотрели неприязненно.
Путешественники битый час проходили по раскаленным улицам и вконец измотались. Когда очередной портье ответил им отказом, Антонио рискнул спросить, нельзя ли по крайней мере принять душ.
— Душ? — удивился портье. — Вам нужен душ? Тогда идите в дневные номера. Это тут рядом, — посоветовал он и даже объяснил, как пройти.
