— Добрый вечер, Джереми, — добродушно ответил Фаррен.
В коридоре на втором этаже он встретил Макнамару.
— Здорово, старый пират! — приветствовал Бенджамен коллегу, дружески хлопнув его по плечу. — А знаешь, твоя вчерашняя статья совсем недурна. Ты просто молодец!
Молодой Макнамара, покраснев, смущенно пробормотал:
— Спасибо.
— Что новенького? — сразу же спросил Фаррен, входя в комнату хроникеров.
— Ничего особенного, — ответил его помощник. — Открытие выставки тканей, мелкая кража, конфискация наркотиков.
— Снова марихуана?
— Нет, на этот раз кокаин.
— Есть задержанные?
— Ни одного. Они чисто работали.
— Что ж, несколько суровых фраз не помешают. Вежливый, но твердый упрек начальнику полиции. Необходимо для порядка!
Бенджамен велел принести ему сведения, усмехнувшись, снял пиджак, подвинул пишущую машинку, закурил трубку и начал строчить:
Почти ежедневно мы слышим жалобы на плохое обслуживание, — тут Фаррен ухмыльнулся, заранее предвкушая эффект своей едкой остроты, — но никто не может пожаловаться на перебои в снабжении наркотиками. О нет, господа! Наш город имеет полное право гордиться — если только тут вообще уместно слово «гордиться» — тем, что он занимает первое место в стране по торговле проклятой отравой! Весьма прискорбно сознавать, что в то самое время, когда честный гражданин после целого дня тяжелой общественно полезной работы спит сном праведника, негодяи выползают из грязных нор и сеют ядовитые семена разврата и дурмана. Разве это не самая гнусная форма преступления? Разве это не предательство по отношению ко всем порядочным людям? Разве это не равнозначно удару ножом в спину? А раз так, то неужели мы не вправе требовать от властей более энергичных и действенных мер?..
— Стой! Стой! — крикнула шоферу синьора Франка Амабили. (Платье из ангорской шерсти.)
Великолепный серый «бентли», покачнувшись, застыл. Синьора с девичьей проворностью выскользнула из машины и тут же накинулась на возчика, застрявшего на подъеме.
— Тебе не стыдно? Лупить без пощады бедное животное, которое и на ногах-то не стоит? Ах ты негодяй!
— Но он идти не хочет, — ответил возчик, снова ударив мула по спине ручкой хлыста.
— Ах, не хочет идти! — воскликнула синьора Франка. — Я из общества зашиты животных, — не унималась она. — Сейчас мы тебя кое-куда отведем.
— Но разве не видите, он просто заупрямился, — робко запротестовал возчик, понимая, что это неожиданное и странное вмешательство не предвещает ничего хорошего.
— Ну и как же тебя зовут?
Франка Амабили вынула из сумочки записную книжку. Она научит этого подлого невежу обращаться с животными!
Час спустя она с мужем и подругой уже сидела в ресторане.
— Для начала креветки? — вкрадчивым голосом подсказал метрдотель. — Или, может быть, копченого лосося?
— О, прекрасная идея! — одобрила синьора Франка. — Мне порцию лососины.
Внезапно выхваченный из ледяной воды, где он весело гонялся за своими друзьями, лосось с немым изумлением озирался вокруг, судорожно разевая рот.
— Ого, да он на полцентнера тянет! — возликовал рыбак. — Эрнест, помоги, а то мне одному не справиться.
Непринужденно болтая, они бросили добычу в лодку. Там рыба еще долго билась в агонии, ее глаза молили о пощаде, и мутнеющими мыслями она уносилась к горному озеру, окруженному сверкающими ледниками.
— А на первое? — спросил метрдотель елейным голосом, вынув карандаш из блокнота.
— Я не голодна, — сказала Франка Амабили. — Принесите мне бульон, а потом телятину, обвалянную в сухарях, но только парную.
Совершенно ошалевший теленок оглянулся назад, ища защиты, но вокруг были столь же обезумевшие от страха животные. Рев, глухие удары, хриплые голоса людей. По морде больно хлестнул железный прут, заставив вскинуть голову. Теленок попытался спастись бегством, но что-то схватило его словно клещами и приковало к месту. Надвинулась черная тень. Запах крови. Теленок жалобно замычал. Огненная яростная струя пронзила ему череп.
— А сейчас я вас повеселю, — сказала синьора Амабили. — Со мной приключилась забавная история. Знаешь, Джулио, тот перекресток у подземного перехода? Там один возчик, форменный негодяй…
Семь человек, работая кирками и заступами, отыскали наконец подземный ход и проникли в гробницу фараона. Там они нашли несметные сокровища. Не успели они вынести награбленное, как стража подняла тревогу. Когда они выбрались наружу, сгибаясь под тяжестью массивных золотых украшений, их плотным кольцом обступили люди.
Появился палач. Первые лучи солнца осветили розоватый песок и на нем семь плавающих в крови голов. Всемогущий Господь с высоты небес взглянул на землю и все увидел. На мгновение он смежил веки.
Когда он вновь открыл глаза — сколько времени прошло? — всего мгновение, равное, должно быть, тысячелетиям, — семь человек, также вооруженных кирками и заступами, пытались раскопать потайной ход. Была глубокая ночь, и божественная луна озаряла нежным светом неподвижные камни пустыни. Наконец таинственные незнакомцы проникли через подземный ход в гробницу фараона. На земле валялись драгоценные камни, золото, несметные, сказочные богатства! Когда грабители выбрались наружу со своей фантастической добычей, безжизненная равнина все еще была залита печальным светом уплывавшей за горизонт луны, но у входа их ждала толпа взволнованных людей.
Тишину ночи разорвали аплодисменты. Несколько молодых людей подбежали к главарю шайки и забросали его вопросами. Вспышка магния. Толпа глухо зашумела.
— Мне нечего сказать, — надменно ответил главарь грабителей. — В свое время я доложу обо всем королевскому археологическому обществу.
Освещенные заходящей луной, журналисты бросились к машинам и помчались через пески в город, чтобы передать в столицы крупнейших государств телеграфные сообщения об удивительном открытии.
К главарю шайки торжественно приблизился араб и, низко склонившись, протянул узенький бланк. За ним подошел второй, третий. Это были поздравления глав правительств руководителю археологической экспедиции. Это была всемирная слава.
Под портиком стоял плохо одетый человек, держа в правой руке кончик веревки. Другой конец веревки был пропущен через большую круглую дыру в лежавшую на тротуаре коробку из-под обуви. Словно боясь, что кто-то сможет открыть коробку изнутри, ее владелец положил сверху камень весом килограмма в четыре.
— Ну, не упрямься, Пиролино, — говорил человек, обращаясь к коробке и делая вид, будто слегка дергает веревку. — Не бойся, покажись добрым господам. Что поделаешь! — И человек обернулся к нескольким зевакам, как бы прося у них прощения. — Сегодня он не в духе. Обиделся, видно. А ведь только вчера он даже сальто-мортале сделал. — Затем снова обратился к коробке: — Вылезай же, Пиролино! Не заставляй любезных зрителей так долго ждать. А вот и две барышни подошли. Неужели ты, Пиролино, не хочешь посмотреть, какие они красивые?! — Тут человек подпрыгнул. — Видели, господа, видели? Он на мгновение высунул мордочку! А вы, барышни, ничего не заметили?
