Книга Акимуды, страница 45. Автор книги Виктор Ерофеев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Акимуды»

Cтраница 45

Я схватился за чемодан. Он был неподъемный.

– Что в нем?

– Да так… Мой архив.

– Дрянь всякая! – выкрикнула мама.

– Дрянь всякая! – передразнил ее отец.

– Что ты дразнишься! Он в последнее время стал дразниться! – пожаловалась на отца мама.

– Мой хороший…

Родители потянулись друг к другу и обнялись на прощанье, как преданные любовники. Мама смахнула слезу:

– Берегите сфинктеры!

Въезд в правительственный аэропорт Внуково-2 закамуфлирован под пустоту. В пустоте стояли чекисты со списками. Папа с удовольствием подъехал, как настоящий посол, к трапу самолета. Из самолета тут же стали спускаться по трапу знаменитые музыканты. Ростропович поцеловал папу в губы. В середине 1950-х годов, будучи советником по культуре, папа организовывал в Париже советские концерты. Концерты имели такой успех, что некоторые французы стали считать папу важным разведчиком.

На борту нас встретили гостеприимные правительственные стюардессы. В салоне начался рабочий день. Из отделения для министра с лежанкой и круглой пепельницей вышел, распахнув синюю шторку, министр иностранных дел, актуальный и стройный. Министр забыл поздравить папу с юбилеем, но озабоченно спросил:

– Вы знаете, что мы летим в Варшаву через Астрахань?

– Через Астрахань? – спросили мы с папой.

Я обнял папу за плечи. Он прижался ко мне, как ребенок. Признаться, я был немного зол на маму. Из-за ее болезни сорвался папин юбилей. Сначала она дала команду собрать всю семью. Собрать же папиных друзей было непросто, потому что они в основном умерли. Умер Олег Александрович Трояновский, главный партнер папы по теннису, человек с красивыми барскими замашками. Умер Андрей Михайлович Александров-Агентов, бессменный помощник четырех генеральных секретарей, друг отца еще со шведских времен, который со своей женой Маргаритой Ивановной любил целоваться в платяном шкафу.

Отец отвернулся к стене, словно открывая свою двойную жизнь. Я был со своей девчонкой в Калифорнии и, сломя голову, несся на юбилей в Москву. Уже в аэропорту Нью-Йорка я получил от мамы новую команду: большого юбилея не будет. Мы с Андреем, который теперь мыл папу с мылом в тесной ванне, перезвонились и решили всетаки прийти с детьми. Кроме того, я решил незаметно привезти с собой двух парней с финского телевидения, которые снимали фильм «Отец и сын».

Считаете ли вы, что советские дипломаты были преступниками?

Папа проспал половину юбилейного дня. В юбилейный день ему приснился автор дяди Степы. Заспорили о собственных детях. Кто лучше? Папа, как правило, не любил интеллигенции. Он скептически относился, например, к Эренбургу. К Михалкову папа относился как к клоуну. Он видел его на приемах в Кремле. Быстро пробежала на каблуках Ася из параллельной жизни. Это был единственный человек, который мог бы реально сравнить наши с папой достоинства. Но папа ждал таинственную врачиху, к которой ездил на голубой «Волге». Через три часа прилетели в Астрахань. Пока министр общался с главами государств, мы повалили в астраханский Кремль. В Кремле нас встретили опытная экскурсоводша и краевед без обеих ног. Опытная экскурсоводша показала нам великолепный Успенский собор и лобное место как непосредственное приложение к нему. Гордая за русскую родину, она рассказала, как Иван Великий направил войско в Астрахань, для покорения местного населения. Это был империализм в крови. Мы вышли на берег Волги и сели в ресторане «Поплавок». Нам с папой подали местное пиво с воблой, а мама крикнула:

– Володя! Вставай! Юбилей!

Уже смеркалось, когда мы вернулись к самолету. В ожидании министра я покурил в хвосте самолета возле туалета, вопреки всем правилам, но там все разрешено. Мы снова взлетели в воздух. Дипломаты запросили свой корпоративный напиток. Каждый получил по стакану виски. Папа, которому мама после инфаркта пить не дает, выпил двойной виски со льдом. Папа ни разу не произнес при мне слово «инфаркт». Он ни разу не назвал меня ни «сыном», ни «сынком». Он ни разу не выругался матом, ни разу не употребил слово «говно». Опять пробежала Ася на каблуках. Каждый снова получил по стакану виски. Сели на военном аэродроме в Варшаве.

– Завтра награждение! – сказал министр и уехал.

Нас с папой расселили в какой-то вонючей квартире, должно быть, для шпионов средней руки. В холодильнике нам оставили апельсиновый сок, ветчину и сыр. Варшава – самое подходящее место, чтобы поговорить о де Голле.

– Де Голль был первый человек, который предупредил меня о китайской угрозе для Советского Союза, – сказал папа, засыпая.

– Цуд на Висле! – засыпал я.

Наутро нас растолкал русский дворник. Машина ждала внизу. Мы кубарем скатились во двор. Шофер, который недавно стал работать в Варшаве, запутался в Лазенковском парке. Парк поразил нас пряной осенней роскошью. Наконец мы вышли на королевский дворец со статуями королей. Шеф польского протокола провел нас в зал, набитый журналистами. Бородатый Марчин из «Газеты выборчей» застенчиво помахал мне рукой. Два министра иностранных дел – наш и ихний – стремительно вошли в зал.

Я начал с широких обобщений.

– Культура, – заметил я, – это объяснение в любви к жизни!

– Можно ли считать советскую дипломатию преступлением против человечности? – спросили поляки.

Мы с папой переглянулись и промолчали.

– Да, – тихонько сказал я, чтобы папа не слышал.

– Можно ли считать вашего сына врагом Советского Союза и пакта Молотов – Риббентроп? – спросили поляки.

– У-у-у, – сказал папа. – Просто мой сын оказался впереди своего времени. У-у-у-у-у-у! Поляки дали мне награду.

068.0

<РОЖДЕНИЕ БРАТА>

Все читают книги по-разному. Одни – терпеливо. Другие – пропуская описания природы и прилагательные. Пятые заглядывают в конец. Есть и шестые: те смотрят на выходные данные – остальное считают выдумкой.

Кто как читает – тот так и живет. Но чем отличается замысел книги от замысла жизни?

25 июня 1956 года я бегал с мальчишками по большой поляне пионерского лагеря. На мне были синие шорты с удобными карманами, куда можно было положить разные предметы, включая самый запретный: спички. Мне было около девяти. Ноги были покрыты ссадинами, особенно возле колен. Пионерского галстука на шее не было: галстук считался раритетом в тех местах, где я бегал, надевался по торжественным дням. Я находился в тот июньский день в странном пространстве.

Луг был покат. Если задрать голову, видишь на холме большой серый дом в два этажа, рассмотреть который мешала балюстрада. Спереди просматривались кованые ворота. Воспитательницы ходили в широких платьях. У молодой директрисы были черные очки.

Среди множества дней 25 июня осталось как фотография. Директриса Кирилла Васильевна сквозь очки следила за мной. Мы после завтрака отрепетировали пирамиду, которая напоминала звездную эмблему, сложенную из нескольких мальчиков. Затем мы готовились к военной игре с картами и тайниками. Девчонки тоже участвовали, но они галдели, и я был недоволен ими, потому что моя избранница Надя, на год старше меня, в этот день не вышла на улицу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация