Один старый инженер как-то сказал: жизнь можно начать постигать с любого места. Можно многое в ней понять, копая грядку для лука, а можно ни черта не сообразить, прочитав всех философов земли. Это все равно что быть испорченным приемником, который не ловит ни одной станции, один треск. Знания – вокруг, а ты приемник…Нет пропащего времени, если ты живешь. А живешь ты тогда, когда душа твоя все больше понимает и растет…
Он полюбил ходить на реку, и в лес, и в горы, предпочитая одинокие прогулки. На природе думалось так же хорошо, как во время представления. И ответы на разные вопросы приходили ясные, простые…
…Никогда не делать ничего того, что противно твоему существу…
…Не бояться чистить конюшни: это не та грязь, что марает…
…Нельзя лгать, потому что ложь – самая обременительная штука в жизни.
…Добро с кулаками – чепуха. Это уже зло, которое, к несчастью, бывает необходимо.
…Счастье выше и нужнее правды, но к правде все равно надо стремиться… Иногда даже вопреки счастью!
…В каждом человеке сконцентрировано все зло и все добро. А совесть – привратник-контролер.
«Я уже не могла ее любить, потому что я человек неважный. Я на внешнюю красоту падкая, не интересуюсь внутренним содержанием, мне бы лишь сверкало».
Так объясняла мне меня бабушка.
Интересно, знает ли она, догадывается ли, как я ее люблю? Она скажет на это: «Я стараюсь без этого обойтись. Нежность – скоропортящийся продукт. Мы – сестры. Это не любовь. Это судьба».
Надо знать, какое ты хочешь будущее, и его строить.
Теперь женщины – деловые, загруженные дамы. Один ребенок – просто акт приличия, не больше.
Так вот, коза, тебе истина: будь машиной. Выживай!
Нельзя писать о кодексе чести, а самому суетиться, суетиться, суетиться… Надо суметь жить так же, как говорим…
Он способен обесценить любое страдание. «Если желудок работает хорошо…» – этим он заканчивает любое свое утешение.
Это такое свойство правды – в конце концов объявиться и сказать: а вот и я!
– Понимаешь, это котлован хорошо рыть вместе, дом строить, рыбу сетью ловить, а думать хорошо в одиночку.
Мать так стремилась, чтоб все у них было, как у всех, как у людей. Вот, оказывается, в чем был гвоздь. А индивидуальность – это с жиру.
Наш школьный врач – большая оптимистка. После разговора с ней ощущаешь радость обладания двумя (а не одной) ногами, умением откусывать и пережевывать, испытываешь благодарность к грудной клетке, что она крепкая, костяная.
– Заодно я окончу что-нибудь филологическое, чтобы правильно воспитывать наших малышей…
– Зачем?
– Надо! Я буду рассказывать им не про курочку Рябу, а древние легенды, сказы, в детстве это легко усваивается.
Юлька ни разу не видела ободранного лака на материных ногтях. Она всегда как на свидании, а это, на взгляд Юльки, труднее, чем в отчаянии бухнуться на рельсы. Ведь мама – работающая женщина, и полы Юлька всего два года как моет… А то все она… мама. Вот что такое любовь…
Из сочинений Галины Щербаковой
«Вам и не снилось», «Мальчик и девочка», «Дверь в чужую жизнь», «Отчаянная осень», «Год Алены», «Время ландшафтных дизайнов», «История Устиньи Собакиной, которой не было», «Ангел мертвого озера», «История в стиле рэп», «Три любви Маши Передреевой», «Косточка авокадо», «Спартанки», «Митина любовь», «Подробности мелких чувств», «Крушение», «Случай с Кузьменко», «Вспомнить нельзя забыть», «У ног лежачих женщин», «Метка Лилит», «Трем девушкам кануть», «Скелет в шкафу», «Мандариновый год», «Справа оставался городок…»
Если вы на этой странице, то вы или дочитали (долистали) книгу, или у вас привычка начинать чтение с конца. Что сказать вам на прощание или на здрасте? Человеческие отношения выше политического, экономического и прочего в жизни. Наше сознание определяет наше бытие, а не наоборот, как нас учили. Истинны только ум, любовь, дружба и дитя их – забота друг о друге. Они не имеют цены, то бишь бесценны, а значит, не девальвируются, как рубль и доллар. Сокровища души – единственный капитал, который стоит копить, чтобы в богатом существовании было не так скучно, а в бедном – легче. Все остальное – от лукавого. Вот лукавого берегитесь – это он манипулирует нами, искажая бытие. Он посылает нам дураков, начальников, не тех президентов, плохое место рождения и прочие навороты. Вот они и всё, что от них, и есть лишнее в нашей с вами единственной жизни.
Галина Щербакова
Рассказчица
Послесловие
Проницательный читатель (со школьных лет, со «Что делать?» Чернышевского, мы привыкли оглядываться на сию взыскательную персону), раскрыв эту книгу в любом месте, обратит внимание на то, что в ней идут вперемежку художественные и публицистические сочинения. Сделано это отчасти для стилистического разнообразия, отчасти – чтобы полнее явить разные стороны дарования автора, а еще чтобы, зацепившись за эту разноликость, можно было бы поразмышлять о естестве… писания как такового, как разновидности интеллектуальной деятельности. Она, эта деятельность, бывает очень разная.
Галина Щербакова, например, просто отсекла в своем сознании и памяти написанное ею в газетах и журналах в пору ее редакционной службы. Несмотря на то что не раз признавала эту пору счастливым периодом своей жизни. Это противоречие хорошо объяснено в приветствии коллективу редакции ростовской газеты «Комсомолец» по случаю ее 70-летия («Поступайтесь принципами, ребята, поступайтесь»). «…Мы считали себя хорошими, честными. Да и были, наверное, такими. Но главным в нас было другое – мы были образцовыми служителями Химеры. А Химера тем и отличается от жизни и реальности, что она каждую секунду совершает подмену. Мы жили в искаженном мире, принимая его – фальшивый – с искренней любовью. Иначе разве могли бы мы быть главными певцами этого оборотного мира… Мы служили только козлиной морде Химеры. Козлиной, козлиной, хотя она и притворялись львиной».
Отголоски того, о чем тут шла речь, сохранены в этой книге в отрывке из статьи «Догони себя», напечатанной в журнале «Молодой коммунист» в 1975 году. В ней автор вспоминает «пору начала движения за коммунистический труд, когда соревнование только входило во все сферы нашей жизни, и нам, газетчикам, хотелось посмотреть на него как бы изнутри». И снова тогда, уже в 75-м, журналистка пишет: «хорошо бы увидеть то, что формирует незаметно и исподволь нынешнее соревнование. Что несут в завтрашний день парни, работающие на заводе, у которых, как правило, десять классов уже за плечами, а на пальцах порой аляповатые перстни?» Между тем у самого автора «за плечами» уже написанные повесть «Стена», рассказ «Вечер был…», другие тексты, дорогие писательнице подлинностью запечатленной в словах жизни. Но до их публикации еще далеко…
Парадокс: козлиную (по Щербаковой) морду Химеры «соревнования за коммунистический труд» мы, журналисты, творили с употреблением истинных имен и фамилий реальных людей. Как это достигалось? Прежде всего путем (не естественного) отбора. Отчасти об этом написано в рассказе «Ледяная тоска» (положенным Галиной «в стол» в 1984 году).
