— Дай-ка мне, — он жадно потянул у Саши арматуру.
Когда Олег рванул с арматурой в руках к машине, мужик уже обо всем догадался и спешно вернулся в салон. Авто взвыло, секунду колеса вхолостую крутились по наледи, пока не сцепились с асфальтом. Арматура полетела вслед — и угодила в левый подфарник. Бесновато виляя одним желтым глазком, машина удалилась.
— Уходим, парни! — велел Саша. — Олег! Позик! Где Веня? Веня, черт тебя! Веня!
Веня вышел из ощерившейся витрины с хитрой и спокойной мордой.
— Пожрать чего-нибудь искал. На хавку пробило, — пожаловался он, вся морда измазана в соусе. — Будешь? — и предложил Саше надкушенную пахучую булку, обильно политую какой-то пакостью.
— Всё, к дому бегите! И тихо там сидите! — велел Саша во дворе. Сам стоял с полминуты, переводя дыхание. Сплюнул длинно. Расстегнул куртку. Снял шапку, повесил ее на сучок дерева. Сжал зубы и, перекатывая гильзу в кармане, вновь вернулся к развороченному кафе. Подходя, прикурил сигарету. Стоял с видом ночного зеваки, любовался разгромом.
Милиция подлетела быстро, без включенной мигалки. Спешно выскочил прапорщик, сидевший рядом с водителем, а за ним второй патрульный — с автоматом, в армяке. Водитель остался сидеть в машине.
Саша, улыбаясь, приветливо смотрел на милицию.
— Ты чего тут стоишь? — спросил прапор, рванувшийся в первое мгновение к Саше, но, увидев его расслабленный вид, притормозивший свое движение.
— Услышал — громят, подошел, — пояснил Саша. — Я домой возвращался от бабы. Сволочи, да? На хер так делать?
— Видел их?
— Только со спины. Издалека. Когда я подходил — они убегали уже. Двое. Высокие.
— Во что одеты?
— А я не разглядел. Вон туда побежали, — и Саша показал в противоположную сторону от того двора, куда ушли его пацаны.
Шумно подлетела еще одна милицейская машина.
— Ну что? Поймали кого-нибудь? — спросили, кивнув на Сашу.
— Не, свидетель. Запиши его! — велел старший напарнику с автоматом. Тот вытащил из внутреннего кармана пухлую записную книжку.
— Документы есть? — спросил у Саши.
— Не, че мне их с собой к бабе носить. Она меня так принимает, без паспорта.
Вторая машина поехала в ту сторону, что указал Саша.
— Фамилия? — спросили у него.
Саша назвал одного армейского товарища, сибиряка. Домашний адрес и телефон придумал.
— Может, с нами поедешь? — спросил милиционер.
— Зачем?
— Опознаешь правонарушителей.
— Да я не видел, говорю, — улыбаясь, ответил Саша, видя, как подъезжает та самая иномарка, в которую Олег метал стулья.
Из машины, зло хлопнув дверью, выскочил водитель, весь красный от бешенства — даже при свете фонарей было заметно.
— Чё вы встали? — взъелся он сразу на милицию. — Ловить надо!
— Вы что кричите, гражданин? — спокойно спросил прапорщик.
— Видишь стекло? — тыкал мужик пальцем в свою машину. — Подфарник видишь?
По стеклу машины расползлась трещина в форме улыбки человека, у которого парализована половина лица. Подфарника не было, да.
— Вижу, и что? — не понимал прапорщик.
— Я подъехал и кричу этим чертям: «Вы что, оборзели?» Вышел из машины — они в нее кирпичом, стулом, арматурой. Вон стул лежит на дороге! Не заметили? И арматура там же! Пойдем, царапины покажу!
— Сейчас пойдем. Я так понял, вы все видели?
— А я о чем говорю? Видел! Меня убить могли на хер!
Мужик, отметил Саша, представлял собой знакомый типаж нежданно и недавно разбогатевшего человека — наглого и суетливого одновременно, не умеющего выработать одну манеру общения в сложной ситуации, постоянно срывающегося от хамства к истерике. Даже менты на его фоне смотрелись пристойнее.
— Сколько их было? — спросил у него прапорщик.
— Трое.
— А ты говоришь — двое? — прапорщик повернулся к Саше.
— Я двоих видел, — ответил он, по-прежнему улыбаясь, переводя честные глаза с милиционера на мужика из иномарки. — Они же убегали, когда я подходил.
— Приметы запомнил? — прапорщик повернулся к мужику.
Тот стал, напрягая лоб, вспоминать.
— Все ниже меня ростом, точно, — сказал.
Кое-как описал Олежу, запомнив его помпон, синие джинсы, короткую куртку и скуластую морду с маленькими, злыми глазами. У Позика вспомнился только маленький рост и вроде бы темные брюки.
— А, на нем куртка была с карманами и с капюшоном. Шапки не было. Светло-синего цвета куртка.
На Саше мужик запнулся. Подумал-подумал, но ничего не вспомнил.
— Не разглядел, — сказал.
Помолчал и добавил:
— Темная куртка, вязаная шапочка… Лица не помню. Волосы вроде темные. Брюнет. Или темно-русые.
— Он же в шапочке был? — спросил прапорщик.
— Я затылок видел. Он столы выкурочивал, спиной ко мне стоял. С арматурой в руках.
— Так это он арматуру бросил в машину?
— Не помню… Вроде он… Не помню.
— Дальше что было?
— Они убежали, — после каждого слова мужик щедро добавлял матерщины, звучавшей из его уст особенно гадко.
— Телесные повреждения вам нанесли?
— Нет, сразу убежали. Побросали все, и во двор, — и опять мат.
— Вы их поймать, что ли, хотели?
Мужик неопределенно кивнул. Видимо, он не хотел показаться трусом.
— И не догнали на машине? — быстро спрашивал прапорщик.
— Они во дворы ушли, куда я к черту по дворам, там столбики врыты.
— В какие дворы?
Мужик в явном, но заметном, кажется, только Саше замешательстве покрутил головой и показал рукой в тот двор, куда пацаны действительно убежали.
— А ты говоришь — туда? — прапорщик повернулся к Саше и указал рукой в противоположную сторону.
— Вы ничего не путаете? — спросил Саша у водителя иномарки, не отвечая прапорщику. — Я как раз с той стороны, куда вы показали, шел. И побежали они как раз туда вон.
Повисла нехорошая пауза. Саша улыбался.
«Кажется, этот мудак далеко уехал, — весело думал Саша. — Он не мог ничего видеть».
— Может, и в эту, — ответил наконец мужик. — Я машину свою смотрел — стекло разбитое, подфарник. Пока смотрел — они убежали. Точно не заметил куда. Слышал шаги только. Хер их знает.
Прапорщик пожал плечами.
— Заявление будете писать? — спросил.
— Буду, конечно.
