— Трофим Парфёнович просит зайти в кабинет шефа. Насчёт сонника. Ну, того, который мы… — Виталик хотел сказать что-то ещё, но трубка выскользнула из его руки и аккуратно упала на рычаг. А сам Витклик рухнул в кресло Даниила Юрьевича и постарался слиться с обивкой.
Константин Петрович с папкой под мышкой вошел в кабинет шефа, остановился возле двери и с интересом оглядел живописную композицию: Трофим Парфёнович в позе продвинутого йога сидит перед пустой скамейкой, а Виталик забрался в кресло Даниила Юрьевича, подобрал ноги, обхватил руками коленки, вжал голову в плечи и при этом очень выразительно молчит.
— Я уже здесь, — оценив обстановку, сообщил коммерческий директор.
Трофим Парфёнович вышел из астрала, поднялся на ноги и приблизился к новому фигуранту дела. Опережая его вопрос, Цианид достал из папки несколько листов, отпечатанных на принтере.
— Это мои отчёты по «соннику». Нелегальному. Вероятно, вам стало известно о нашем… небольшом соглашении?
— Почему вы сразу не сдали эти отчёты? К чему обман? — Трофим Парфёнович потряс исписанными виталиковыми листочками. — Судя по этим описаниям, по ночам в мозг нашего сотрудника проникает какая-то неизвестная сила. Мне велели выяснить: является ли это следствием использования «сонника», или же на вашего Техника была совершена психическая атака извне? Или, быть может, он давно уже не человек, а что-то среднее между компьютерным вирусом и вирусом гриппа?
— Хм, — задумался Константин Петрович, — а это многое объясняет в его поведении.
— Никто мой мозг не хакал! — обрёл дар речи Виталик. — Я просто там, где надо писать про свои сны, тупо описывал фильмы про «Чужого». А что, это важно тоже? То, что мне снится? Я думал, это никто не читает. А что делать, если кому-то и вправду «Чужой» снится?
— Для чего тебе понадобился дополнительный «сонник»? — не слушая оправданий Техника, «верховный экзекутор» переключился на Константина Петровича.
— Ну… понимаете… Ко мне в гости… на три дня… приезжала из Парижа Маша… Я не мог тратить время на работу и на сон, когда она рядом. Работой пожертвовать было невозможно. Тогда я отменил сон.
— В следующий раз я лично разрешаю тебе отменить работу. Кажется, я зря хвалил вашу команду. Срывать эксперимент по такому незначительному поводу — недопустимо. Если каждый получил три листка «сонника» — это означает то, что каждый должен отчитаться за три своих «сонника» сам. Или вернуть излишки. Но не передавать препарат другому. И — тем более — не выдумывать отчёт.
— Я думаю, он по привычке, а не по злому умыслу, — попытался вступиться за Виталика Константин Петрович. — Он отчёты за месяц тоже наполовину выдумывает, потому что моментально забывает о том, что сделано.
— Выдумка — это просто выдумка, — припечатал Трофим Парфёнович. — Теперь, когда она раскрыта, её легко удалить из дальнейших расчетов. А вот твой поступок…
Верховный мунг наконец-то соизволил взять бумаги из рук благородного рыцаря, пожертвовавшего сном ради свидания с прекрасной дамой.
— Вы отстраняете нас от эксперимента? — ровным голосом спросил рыцарь. — Я сорвал его?
— Нет. Эксперимент признан успешным. «Сонник» отправляется на доработку. Если даже мунги, рискуя своим здоровьем, нарушают правила и принимают опасный малоизученный препарат два дня подряд — чего ожидать от остальных людей? А без нормального сна нельзя никак. И по твоему отчету это видно.
— Я готов понести наказание за то, что нарушил правила.
— Тогда наказывать придётся слишком многих. Не нашлось ни одной команды, в которой не было бы таких нарушителей. Один Разведчик выкупил у своих все «сонники». Между прочим, за деньги. И только для того, чтобы не спать целую неделю и принять участие в чемпионате по игре… Какой-то массовой игре с компьютером.
— И что теперь с этим лихим геймером? — не удержался Виталик.
— Остановили. Отстранили от эксперимента. Спасли. Третий день отдыхает в барокамере. Однако он честно сдал отчёт о своём состоянии. Нигде больше не нашлось такого человека, который передал бы свою порцию «сонника» другому, а потом выдумал отчет от первого слова до последнего!
Виталик самодовольно улыбнулся.
— Сейчас наступили очень гуманные времена. Очень. Лет сто назад тебя, не разбираясь, просто отправили бы на переплавку.
Техник тут же перестал улыбаться и прикрыл лицо руками, демонстрируя крайнюю степень раскаяния.
Трофим Парфёнович сложил отчеты нерадивых мунгов пополам, ещё раз пополам, потом ещё раз. Коммерческий директор с интересом наблюдал за его манипуляциями: с каждым разом объём отчета уменьшался, уменьшался, уменьшался, и вот уже бумажный прямоугольник исчез совсем. Через мгновение исчез и сам Трофим Парфёнович.
Виталик тут же спрыгнул с кресла, натянул кеды, подбежал к Константину Петровичу и пожал ему обе руки.
— Я теперь всегда буду писать в отчётах только правду! — воскликнул он. — Прости, что сдал тебя этому дракону. Ну, ты же знаешь их…
— Ты меня тоже прости, — пожал ему руки в ответ Константин Петрович. — Это я тебя подвёл. Ты только не рассказывай Веронике, ладно? А то она будет надо мной смеяться.
— Ты тоже ей не рассказывай. А то она будет за меня переживать…
— Переживать? — Константин Петрович перестал пожимать руки сообщника и присел за стол. Виталик плюхнулся рядом и быстро заговорил:
— Понимаешь, с нею я чувствую себя как на экзамене у Снежной королевы — как будто меня вызвали к доске, а я забыл, как пишется слово «вечность» — причём забыл сразу все буквы.
— А она, небось, чувствует себя как Снегурочка, которой обязательно нужно перепрыгнуть через костёр. А костёр трещит без умолку, сосредоточиться не даёт.
— Какой там трещит. Молчу без умолку… Вот пошли мы в ресторан… Хороший такой. И всё там было очень круто. Только ей тарелку не подогрели. Или наоборот — перегрели. И она сказала об этом официанту таким тоном, что он чуть на колени не упал! Серьёзно. Я говорю — да ладно, это действительно так важно, что ли? А она посмотрела на меня ещё холоднее, чем на официанта, и говорит: «Важно».
— Ну и что?
— Ну и всё. Молчала весь вечер. И я тоже.
— Подумаешь, помолчали. Зато хорошо провели вечер. А официанта следовало наказать.
— Как?
— Я бы чаевых просто не оставил, и всё!
— Тогда бы она сказала: «Милый, тебе не хватает денег? Рублёв опять самоутверждается за твой счет и лишил тебя без премии? Давай, сегодня заплачу я».
— Это ж надо, какое тебе счастье досталось. Совершенно незаслуженное.
— Заслуженное. Просто не по возрасту. Я должен был долгие годы искать, ошибаться, влипать, обламываться и потом найти. Его. Счастье, то есть. Вероника вот искала… Кого-то… И нашелся я. А мне так повезло, что я нашел её сразу. Сразу, в тот же день, когда понял, что ищу. И вот теперь я должен взрослеть быстрее, чем расту. Ну, ты понимаешь.
