Впервые за много лет Дмитрий Олегович не нашел, что ответить. Последнее слово осталось за Джорджем, а тот, даже не заметив своей победы, вернулся обратно в обеденный зал.
«Ну что же, тогда поглядим на Анну-Лизу!» — подумал шемобор. Задача, которую поставил перед ним Эрикссон, становилась сложнее, а оттого — интереснее.
Анна-Лиза с Еленой Васильевной упаковывали на кухне заказы.
— Эх, Елизавета, если бы ты была моей дочерью! — вздыхала великая кулинарка.
— Зачем бы я ей была?
— Я бы себя тогда человеком чувствовала. Гордилась бы тобой. Я и так тобой горжусь, моя девочка. Ты не то, что моя малахольная Машка. Машину водишь. Мужика в ежовых рукавицах держишь.
— Я держу Йорана ёжиковой варежкой, — повторила Анна-Лиза. — Тётя Лина, а в этом салате есть майонез?
— Ещё чего! — вдруг рассердилась «тётя Лина». — На моей кухне — никакого майонеза! И называй меня по имени и отчеству: Елена Васильевна! Я тебя старше. И моя должность выше!
— Елена-Василий, — чтобы не обижать её, послушно выговорила Анна-Лиза. — В моей голове не разместить, почему принадлежность своему отцу вы, русские, вспоминаете в таком возрасте, когда перестаёте ему принадлежать?
— Так принято. Взрослых называют по имени и отчеству.
— Но почему не в детстве, когда ты только слабый и больше никто? В детстве так важно, чтобы знали: вот кто отец, он ответит за этого ребёнка.
— Зачем в детстве такое уважение — по имени-отчеству называть? Дети не понимают ничего. У вас в Финляндии, видно, всё не как у людей.
— Здравствуйте, дамы, позвольте вмешаться, — в служебное помещение вошел Дмитрий Олегович. — Могу засвидетельствовать, что у людей в Финляндии всё совсем, как у людей. Но Анна-Лиза — не человек. Она — высшее существо!
— Насмешливость разрешено проявлять в других местах!
— Что ты, что ты. Я пришел проявить восторженность! Только что посмотрел на нашего Джорджа, и пришел засвидетельствовать тебе почтение. Как ты его вышколила — совсем другой человек! Огородик, садик, усадебка! И больше никаких стремлений, никаких идеалов.
— Не баламуть воду! — прикрикнула Елена Васильевна. — А то сейчас картошку чистить посажу. А лучше помоги ей отнести заказы в машину.
Когда пакеты с аппетитным содержимым были разложены на заднем сидении, Дмитрий Олегович поинтересовался, нельзя ли ему покататься вместе со «старшей сестрёнкой», не противоречит ли это правилам, установленным строгим хозяином Джорджем? Анна-Лиза заявила, что правила в своём джипе устанавливает она сама, и Димсу вполне может прокатиться с нею.
— Узнаю твою изумительную манеру водить! А не тесно в одном городе? Ведь я помню, какую скорость ты можешь развить на шоссе, ночью, когда никто тебя не сдерживает.
— Все ночи и шоссе этого города лежат у моих ног.
— Да-да, конечно. Но что-то подсказывает мне, что по ночам у тебя есть другие дела. О, смотри! В соседней машине, на заднем сидении. Как похож на носителя желания, скажи? А, нет, показалось. Тут как с носителями вообще? Ты всех переловила, небось? Как же я тебе завидую! Как только несчастный завязавший алкоголик может завидовать молодому гусару, купающему в шампанском своего коня! Знаешь, главный совет, который я могу тебе дать: никогда не убивай своего учителя… Впрочем, тебе это не грозит, я его уже… Нет, ну смотри, точно носитель! Вон, вон, переходит дорогу! Тебе-то хорошо, ты можешь хватать их в любой момент. Хватать и хватать. А я сижу в подвале, не вижу солнца, не вижу жизни. А ты, наверное, сотни две договоров заключила, пока я под замком сидел.
— Я заключила самый важный договор. Между мной и собой. Никогда не держать тайну в неведении от Йорана.
— Ты что, прямо так пафосно поклялась ему в этом? Он, наверное, лужицей у твоих ног растёкся — бедняга очень любит подобные дикие пошлости.
— Я поклялась этим только себе!
— То есть, сделала это втайне от нашего дорогого Джорджа? Как нелогично. Ты поклялась не иметь от него никаких тайн — и вот, пожалуйста — тайна! Теперь у тебя есть только два выхода: поскорее рассказать ему обо всём или забыть о клятве. Как добрый друг и психолог, освобождаю тебя от этих цепей. Всё, с этого момента — тебе снова можно иметь тайны от кого угодно. Свобода, моя милая.
— То, что считается тайной — решаю здесь только я.
— Ну, тогда скажи, почему маленькое хобби, приносящее прибыль, нужно считать тайной? Тебе же хочется подарить милому Йорану какой-нибудь дурацкий сувенир? Посудомоечную машину нового поколения? Турку с турбоподогревом? Специи со вкусом и запахом эйфории? Или что там нынче ценится у кофейных дел мастеров?
— Из этого подарка вырастет слишком много вопросов. И придётся давать на них нечестные ответы. Я знаю, что мне станет душно жить после первой же неправды.
— А не душно тратить всю себя на чужое дело?
— Йоран — не чужой.
— Конечно-конечно. Он — не чужой. Но вся эта кофейно-кулинарная романтика с верандой и огородом — не твоё дело. Только его. И ты прислуживаешь ему. Развозишь заказы, как простой курьер. Подозреваю, что бесплатно. А? Ну? Я прав? Как хорошо устроились наши хозяева. Я имею в виду — Эрикссон и Джордж. Обзавелись бесплатной рабочей силой, бесправной и безответной. И вот ты помогаешь Джорджу в деле всей его жизни, а как же твоё, твоё собственное дело?
— Моё дело — это Йоран. А всё остальное — не твоё дело, — отчеканила Анна-Лиза, останавливая автомобиль. — А теперь подними этот кулёк и отнеси в пятый этаж.
— Нет, моя милая. Прислуживать Джорджу — твоя привилегия. А я подожду тебя здесь, в машине.
* * *
«Ну вот, вроде бы и всё», — подумала Алиса, усаживаясь в автомобиль.
Да, всё. Она разгадала загадку Мёртвого Хозяина и даже сама побывала в его доме. Она пообщалась с братцем Денисом. Она избавила от нашествия упырей симпатичного владельца кафе и завела страницу на Фэйсбуке человеку, которому эта страница вряд ли понадобится. Она помогла очаровательному Шурику познакомиться с выдуманной им самим девушкой Катей… И она всё ещё расхаживает в его одежде!
Заехав в гостиницу и переодевшись из Кати обратно в Алису, она упаковала шуриков свитер в фирменный гостиничный пакет и велела Василию вновь отвезти себя к Дому Мёртвого Хозяина.
На этот раз она не плутала по закоулкам, а шагала уверенно, точно зная, где ей нужно оказаться. И сказки детства, словно почувствовав себя лишними, скрылись в других дворах. Алиса напрасно распаляла воображение, представляя на месте особнячка Тринадцатой редакции то дымящуюся воронку, то небоскрёб до неба, то голографическую пагоду, то видавший виды космолёт, весь в заклёпках и следах от ударов метеоритов, то древние развалины, покрытые таинственными рунами. Дом стоял, как стоял. Это был он — но куда подевалось всё мистическое, тревожное, загадочное, что было с ним связано?
