Дверь распахнулась, и Алиса снова оказалась в чудесном месте, столько раз снившемся ей. Она не могла сказать точно, что здесь было родом из её снов, что — из фантазий наяву, а что она просто запомнила вчера, но дом выглядел давно знакомым, родным, вовсе не таинственным и даже немножко скучным. Нет, не скучным — усталым. Алиса замерла на последней ступеньке, наслаждаясь точностью формулировки. Дом, казалось, тоже замер — и, вроде бы, перестал быть таким уж усталым.
Когда Алиса вошла в приёмную, ей почудилось, что тайна и сказка здесь всё-таки остались — вот сейчас тайна спряталась за диваном, а сказка глядит на неё с верхней полки стеллажа. Раз — и юркая тайна скрылась за плинтусом. Бред какой-то. И галлюцинации. Что добавляет в кофе этот Джорджио?
Алиса огляделась — не заметил ли кто, что она зелёных человечков по углам высматривает? Вроде бы, нет. Наташа поприветствовала гостью и предложила ей присесть, потому что у Шурика сейчас важный разговор.
Алиса оценивающе оглядела её и одобрительно кивнула:
— Платье Сары Джессики Паркер. Это о’кей.
— Нет. Это платье моей подруги Светы. Она мне поносить дала!
— Брать у подруги платье — это не о’кей. Если ты хорошая подруга, ты будешь из вежливости стараться выглядеть в чужом платье хуже, чем настоящая владелица, и потеряешь уверенность в себе. А если ты плохая подруга и будешь стараться перещеголять хозяйку платья — потеряешь подругу.
— А ты часто теряла подруг?
— Я часто раздавала свои платья направо, налево. Многим так хочется, до сих пор хочется быть мною. Овцы в искусственных львиных шкурах. Целые стада одинаковых овец, думающих, что они зарычат — стоит им только иначе одеться. Зачем этот маскарад? Зачем им быть ещё и мною, если они уже кем-то родились на этот свет?
— Я думаю, им хочется быть тобой, потому что тебе никогда не отказывают.
— Конечно, отказывают. Но уже не так часто. Потому что я научилась видеть, к кому подходить не надо.
— Не надо? Тебе? Не верю. Как тебе отказать можно?
— Ты рассуждаешь с женской позиции. А бывают такие волшебные лузеры, которые только и ждут неудачи. Ну, посмотри на меня. Я же наверняка посмеюсь и брошу. А некоторые боятся услышать отказ, и потому сами отказывают за секунду до того, как ты скажешь им «да». А у других разгар бурного романа, им не до сторонних похождений.
— Нет, не понимаю. Неужели тебе — тебе! — отказывали? Прямым текстом говорили «нет»?
— Конечно, прямым. Я же была маленькая и глупая, не понимала по-другому. Но зато я очень быстро усвоила, что «нет» — это просто «нет».
— Ага. «Нет» — это обидно.
— Это не обидно. «Нет» означает «нет». Не «ты неудачница», не «ты некрасивая», не «ты недостойна любви вообще». Просто нет. Не здесь, не сейчас, не с этим человеком. «Нет» — это не про тебя. Это — про текущую ситуацию и про намерение собеседника.
— Но ведь кому-то говорят «да».
— Говорят. Но «да» — это просто «да». Не «ты лучше всех». Не «ты самая красивая». Не «только ты достойна любви, а остальные пусть заржавеют от невостребованности». Просто да. Констатация факта. Что здесь и сейчас данный парень не против приударить за тобой. Или позволить тебе приударить за собой.
— Ну, хорошо, а как ты сама говоришь «нет»? Я так боюсь обидеть человека, что начинаю его просто избегать. А это не всегда удаётся.
— Хочешь быть хорошей девочкой? Не хочешь сделать ближнему бо-бо?
— Угу.
— Но ведь хорошие девочки не врут. Они решительно говорят «нет» — так, чтобы не было сомнений. Ну-ка, потренируемся. Я — это он, — Алиса скрестила руки на груди, выставила вперёд подбородок и нахмурила брови. — Слышь, ты меня любишь?
— Нет! — твёрдо ответила Наташа.
— Волшебно, — ухмыльнулась Алиса и снова стала собой. — А теперь я — это я. Ты меня любишь?
— Нет.
— Ответ достойный. Комментариев не требует. Когда кто-то говорит «я тебя люблю» — это может значить вообще что угодно. Но «я тебя не люблю» означает именно это.
— Ты не оби… — начала было Наташа. Потом махнула рукой и засмеялась.
Через некоторое время в приёмную заглянул Шурик.
— Я поговорил. Про насчёт страхов, — не замечая Алису, начал он.
— Тебя ждут, — остановила его Наташа.
— Ох! Катя… Алиса, — Шурик заметался, как попавший в силки перепел. — Мы же договорились…
— Я тебе свитер привезла. Вдруг он тебе дорог. Ну, и с братом попрощаться надо. Наверное, уеду сегодня.
— А, уезжаешь. Хорошо, — кивнул Шурик, — пошли тогда к нам. Денис скоро вернётся.
В кабинете царил полумрак: жалюзи на окне были опущены, горела только лампа на столе у Шурика, и Алиса решила, что это был такой хитрый трюк — заманить её в отдельное, пустое помещение.
Но тут Шурик включил верхний свет и указал в угол, где на нескольких сдвинутых вместе стульях стояли ранцы.
— В поход собрался? Маловаты для похода твои рюкзачки, — заметила Алиса.
— Тебе нравится?
Алиса подошла поближе, взяла в руки один ранец, пощупала, поскребла ногтём.
Пока она исследовала материал, Шурик, не вдаваясь в потусторонние детали, рассказал о трагедии фирмы, которая делает эти симпатичные вещицы.
— Это рынок. Это жизнь. Кто-то всегда разоряется. Пусть шьют другое что-нибудь — грелки на чайник!
— Там производство заточено именно под ранцы, и материалы, и мастера… И хорошо же выходит у них.
— Что ты предлагаешь? Денег на то, чтобы перепрофилировать эту лавочку, у меня нет.
— Да нет-нет, конечно, нет. У меня есть идея получше. Видишь, есть такое мнение, будто ты — икона стиля.
— Как я только не боролась с этим мнением!
— Штампы всегда утомляют. Но на этот раз штамп сыграет нам на руку! Что, если вышеупомянутая икона появится на какой-нибудь модной тусовке с одним из этих ранцев, а? Кто-то захочет себе такой же. И, наверное, много кто. Хозяину останется только продавать и продавать свой товар модникам!
— Да, факт. За мной любую чушь повторят. Видел зонтик-градусник?
— Такой длинный, да? В чехле с нарисованными делениями? Чтоб под мышкой носить?
— Его, его. Это я придумала. Сама расписала свой старый любимый зонтик-трость акриловыми красками, взяла его под мышку, на шею намотала огромный шарф и пошла на какую-то вечерину. Просто без задней мысли, чтоб людей повеселить. Так на следующий же день по Тверской стаи фиф с такими зонтами рассекали!
— У нас тоже рассекали. Весной к нам заходили Наташины подружки. Я думал — флэшмоб у них. На шее — шарф. Под мышкой — здоровенный градусник, я не сразу и сообразил, что это зонт. Тем более что над головой у каждой был второй, дополнительный зонт.
