В дверь слегка поскреблись, потом попытались её распахнуть; Даниил Юрьевич, отлично знавший своих бесцеремонных сотрудников, наложил на неё небольшое воспитательное заклятие – совсем безобидное и простое: достаточно было постучать и спросить: «Можно?», или «Можно войти?», или что-нибудь в этом роде, как дверь сама собой открывалась.
– Э, чёрт… Вроде же он тут должен быть. Сим-сим, откройся, – раздался за дверью голос Виталика. Техник явно пытался подобрать пароль к строптивому пропускному устройству, но пока безуспешно. Наконец до него дошло, и он с вызовом спросил:
– А войти-то можно?
И тут же кубарем влетел в помещение – дверь уже отчаялась дождаться от него верного вопроса.
– Даниил Юрьевич, ну что мне сделать, чтобы ему понравиться? – жалобно спросил Виталик, поднимаясь на ноги и отряхивая джинсы.
– Нашему другу Йозефу? – уточнил шеф. – Да ничего. Он абсолютно неподкупен и сам принимает решения в зависимости от того, что ему привиделось в первой утренней рюмке.
– Значит, надо подкупить рюмку! – обрадовался Виталик.
– Ничего не выйдет. Радуйся хотя бы тому, что любимый писатель находится с тобой под одной крышей. Кстати, ты что, хочешь сказать, что он опять тут?
– Нет, что вы. Он уже поехал куда-то… Лёва его хотел на радио отвести, а он сказал – спасибо, я сыт и телевизором; потом явился Шурик, они о чём-то пошептались – Лёва, Шурик и наш писатель, Лёва Шурику подзатыльника отвесил, а господин Бржижковский на это сказал: «Да не убивайтесь так, оба же вы – полные болваны, и будете такими до конца своих дней» – и пошел прочь, посвистывая.
– Ну вот видишь, не только тебе от него достаётся.
– Достаётся? Если бы хоть доставалось! Он меня в упор не видит! Не замечает! С Лёвкой хоть ругается, человеком считает, Шурика вон вообще по плечу похлопал, а я – как пустое место для него. Как бы мне втереться к нему в доверие?
– Ну откуда же мне знать? Это ты у нас любитель раздавать советы в данной области. Попробуй для разнообразия дать какой-нибудь совет самому себе. Заодно хоть узнаешь цену всем этим своим патентованным средствам по охмурению ближнего – на словах-то у тебя всё очень ловко выходит.
– Пробовал. Не получается. Тут надо быть по-настоящему обаятельным, искренним, – как Шурик, что ли. А я притворяюсь. И обаятельным, и интересным.
– Да ну. Вот так неожиданные новости! И что будет, если ты вдруг прекратишь тратить силы на такую ерунду?
– Сами знаете что, – угрюмо отозвался Виталик. – Я засяду где-нибудь на чердаке, чтобы не убить кого ненароком, дом снова взбесится и начнёт пожирать сам себя, а когда всё закончится, этот крохобор Константин Петрович попытается вычесть из моей зарплаты расходы на ремонт.
– А сейчас ты притворяешься обаятельным или интересным? – неожиданно спросил шеф.
– Да ни тем, ни другим. С вами бесполезно притворяться – всё равно расколете. И потом, я же за советом пришел, а не за прибавкой к зарплате.
– Иными словами, ты сейчас не притворяешься, а дом при этом ведёт себя спокойно: вон, смотри-ка, даже трещина на потолке затянулась, помнишь, она ещё на той неделе появилась, здоровенная такая была?
– Ага. Была.
– Так что попробуй при случае подойти к нашему дорогому гостю, как ко мне, – за советом. Результат не гарантирую, но почему не попытаться? Вообще, конечно, старик Йозеф – большой мастер выводить людей из себя, – усмехнулся Даниил Юрьевич. – Пользуйтесь, что ли, такой возможностью, а то живёте в тепличных условиях, пылинки друг с друга сдуваете, скоро вообще забудете, каково это – в обычной жизни с обычными людьми взаимодействовать. – Для этого мне вполне хватает метро и магазинов, – покачал головой Виталик. – Вчера вот в очереди…
– Да разве ж там тебя так качественно отбреют? – перебил его шеф. – Нет, только настоящий гений способен на то, на что он способен. Ты помнишь ведь, какая у нас публика в «Петушках»?
– Ну, какая публика? Пьяная в мясо. А что?
– То есть доброжелательная, в целом, да? К тому же никто не обращает друг на друга внимания. Так вот, они вчера написали коллективную петицию бармену, которую подписали все без исключения. В петиции значилось: «Во избежание дальнейшей эскалации конфликта выведите, пожалуйста, за пределы помещения этого старого скандалиста, который сидит в купе номер шесть!» Угадай, кого они имели в виду?
– Круто! – с завистью протянул Виталик. – Несмотря на то, что там вечная защита висит?
Шеф кивнул, так, словно Техник подбросил ему удачную идею, ударил пальцем о палец и, усмехнувшись, ответил:
– Несмотря на то, да. Я сам, если честно, оставил там на какое-то время свою физическую оболочку, всё равно Йозефу нашему собеседник толком не нужен – так, надо время от времени обращаться к некой роже, чтобы не с самим собой разговаривать о том, какие все вокруг уроды и недоумки. Оставил, значит, а сам метнулся в угол зала – там, как мне показалось, носитель засел. Но именно что показалось – у него желание перегорело уже, причём недавно, мы с этим нашествием носителей ничего не успеваем. Кстати, ты действительно выяснил причину этого столпотворения или мне показалось? Виталик ущипнул себя за ногу – вот балда, совсем забыл, зачем к шефу ломился!
– Причину ещё нет, но уже вычислил место, где вся эта каша заваривается. Я перепроверил все наши свежие контакты. Так вот, девяносто процентов носителей – девяносто, вы представляете! – в первый раз ощутили желание в одной и той же точке пространства. Совпадение? Непохоже. Стремянная магнитная аномалия – вот как я назвал это явление. Сам по карте вычислил… С небольшой помощью Гугл-мэпс.
– На Стремянной, что ли, это происходит? – уточнил шеф. – Так рядом же с нами совсем.
– Вот и я о чём. Сейчас слеплю Лёве плакат, и на разведку поскачу!
– И бесстрашно отряд поскакал на врага… – критически оглядев его, произнёс шеф. – Техник на разведке – отлично придумано. Даже и не думай. Все координаты передай Марине с Галиной. И пусть держат меня в курсе.
– Слушаюсь, – кивнул головой Виталик. – Просто мало ли, вдруг там ничего особого нет, а они только зря потратят время.
– А может быть, есть, и не особое, а вполне опасное, и мы только зря потратим тебя. Искренне не рекомендую обсуждать данный приказ. Вопросы есть? Вопросов нет. Выполняй.
– Выполню! – с готовностью воскликнул Виталик. – Я вообще со вчерашнего вечера стараюсь быть хорошим. Понадеялся, что судьба меня за это наградит и господин писатель хотя бы обратит на меня внимание. Нет, не обратил. Зря я только старался.
– Конечно зря, – вполне серьёзно сказал шеф. – Если стараешься быть хорошим не для того, чтобы стать хорошим, а ради каких-то посторонних благ, то и хорошим не станешь, и не получишь никакой награды, так что в итоге окажешься в двойном проигрыше.
– Это почему же?
– Потому что быть хорошим имеет смысл только для того, чтобы достичь очередной ступени внутреннего совершенства, ну, или, если угодно, гармонии с собой. И награда тут – не мимолётное благосклонное внимание знаменитости, о котором ты мечтаешь, а качественное изменение внутри тебя самого. Ты стараешься быть лучше, стараешься – оп! – становишься лучше и понимаешь, что тебе абсолютно по барабану, замечает тебя Йозеф Бржижковский или нет.
