Денис впервые произнёс это волшебное «у нас» – и не почувствовал при этом никакой фальши. До сих пор ему казалось, что он ещё немного наособицу, не вполне со всеми вместе, что вот-вот настанет некий момент «посвящения», когда его, предположим, усадят на специальный старинный стул посреди приёмной, вручат сертификат о том, что он теперь окончательно принят в компанию, трижды споют какой-нибудь приличествующий случаю гимн – и вот тогда-то волшебным образом произойдёт его долгожданное воссоединение с коллегами. Но всё это случилось совершенно неожиданно, без гимнов и речей, и даже не по расписанию. Как будто кто-то протёр экран телевизора, и изображение моментально стало ярче, сочнее и естественнее.
Шурик, не уловивший перемен в общественном положении Дениса (ему-то с первого дня казалось, что этот парень вполне себе свой), запальчиво заявил, что лично у него всегда была по физкультуре пятёрка и он даже бегал кросс на первенство района. На что можно было ехидно ответить: мол, тогда тебе незачем бояться Лёвы – ты всё равно от него убежишь. Но Денису было не до такой ерунды – сам того не ожидая, он перешагнул на очередную ступеньку и теперь с интересом изучал открывающийся с неё вид.
Он остался собой, не отказался от каких-то основополагающих личных принципов и убеждений, и при этом почувствовал, что теперь он – вместе со всеми. Это удивительное ощущение тепла, уверенности в своих силах и уюта казалось давно утерянным – когда-то в детстве, ещё до того, как мальчик впервые ясно прочитал чьё-то довольно жестокое и эгоистичное желание и начал закукливаться, стараясь скрыться от этого неправильного мира где угодно, хоть в библиотеке, лишь бы вокруг было поменьше людей.
– Ладно, я уже заткнулся, – по-своему истолковал его молчание Шурик. – Распорядок дня велит тебе вновь взяться за нашу Великую Китайскую стену.
– Нет, – очнулся от своих мыслей Денис. – Теперь у меня другая задача.
Задача, над которой парень уже две недели ломал голову, выглядела так: одна бодрая пенсионерка решила вырваться из цепких объятий своих многочисленных почтительных детей и внуков, свято убеждённых в том, что бабушка – старая, ей нельзя волноваться, напрягаться, работать, нервничать, а можно только смотреть телевизор и гулять. А бабушке за два года так осточертели и телевизор, и родной район, по которому она прилежно гуляла, чтобы не расстраивать близких, что она уже была готова на любую авантюру. Больше всего ей хотелось оказаться в окружении какой-нибудь посторонней бойкой молодёжи. И чтобы к ней относились не как к старинной потрескавшейся вазе – ценной, но бесполезной, – а как к обыкновенному человеку, способному ещё очень на многое.
На первый взгляд эта задача показалась Денису лёгкой и привлекательной. Что может быть проще – найти в этом городе подходящую работу и пристроить на неё подходящую бабку? Но оказалось, что носительница желания, прожившая на этом свете гораздо дольше, чем молодой самоуверенный мунг, уже успела – тайком от бдительной родни, разумеется, опробовать все подходящие варианты. Увы и ещё раз увы! Бойкая молодёжь вешала на свои офисы табличку «Людям старше пятидесяти – вход воспрещён!», видимо полагая, что лет этак через тридцать их собственная жизнь закончится. Фирмы по трудоустройству в лучшем случае предлагали пенсионерам надомную работу, в худшем – отмахивались всё той же обидной табличкой про возраст.
Ну в самом деле – не брать же славную бабулю в Тринадцатую редакцию, в помощь сестрам Гусевым? После того как Константин Петрович привёл сюда Машу, а Виталик – Гумира, прибавив, что, мол, спокойно, товарищи, этот мальчик теперь будет жить у нас, верховное начальство твёрдо дало понять, что такого произвола и самоуправства оно больше не потерпит. И хотя это не противоречит правилам, но надо и честь знать. Да и не стал бы Денис поступать настолько неспортивно: если уж взялся за дело, думал он, сделай его безупречно, чтобы никто не смог придраться.
Он уже проверил и отверг пару сомнительных вариантов и теперь находился в некотором тупике, а желание так и продолжало числиться неисполненным. Денис, конечно, не мог знать, что вчера его бабулю заприметил конкурент-шемобор, но даже если бы и знал, то ничего не смог бы изменить в своём отношении к делу.
– Не понимаю, – раздраженнно сказал Денис, отбрасывая ещё один вариант трудоустройства бабушки. – Нет, правда, не понимаю.
И отодвинул ежедневник. И встал из-за рабочего стола. И подошёл к окну, чего с ним до этого вообще никогда не случалось, – за окном ничего выдающегося не происходило, двор себе и двор.
– Чего не понимаешь-то? Тебе помочь? – с готовностью откликнулся Шурик.
Помогать «практиканту» ему нравилось гораздо больше, чем работать самому. Поэтому большую часть обязанностей он сваливал на младшего товарища, а потом сам же и делал за него чуть ли не треть работы. Таким образом осуществлялось справедливое распределение труда внутри этой группы.
Денис внимательно посмотрел на Шурика, как бы прикидывая, а стоит ли вообще на эту тему разговаривать, но раз уж сам начал, то продолжай, будь добр. Энергично ударив пальцем о палец, парень повернулся спиной к окну, присел на подоконник и решительно начал:
– Я не понимаю, почему у тебя всегда так ловко получается управляться с желаниями? Как будто у вас договорённость со случайностями, неожиданностями и прочими обстоятельствами и они все пляшут под твою дудку! Я вот уже вторую неделю не могу разобраться с одной простой бабусей, а сколько в прошлый раз возился?
– Так это нормально. Один раз Костя полгода пытался решить, что же ему делать с парнем, который хотел работать в офисе, но при этом не быть ни начальником, ни подчинённым.
– Бред, – пожал плечами Денис, – пойди туда, не знаю куда. Я бы за такое и не взялся.
– Никто и не взялся. А Костя прорабатывал его – и в итоге оказалось, что наш красавец не в офисе хочет работать, а в большом офисном здании. Так что он открыл небольшой магазинчик в одном бизнес-центре и работает там один. Доволен так, что даже ночует на работе.
– По-моему, это называется не «доволен», а «один не справляется», – уточнил Денис. – Да неважно! Главное – он получил своё! Так что не расстраивайся.
– С чего ты взял, что я расстраиваюсь? Мне просто хочется более целесообразно использовать свои ресурсы, вот и всё. И я надеюсь, что ты поделишься со мной каким-то секретом.
– Секретом? – задумался Шурик. – Я тебе вроде все свои секреты уже выболтал. Да у меня и секретов-то нет – спрашивай, если что. Хотя, знаешь, я заметил, что ты… Только не обижайся на то, что я скажу, ладно?
– На обоснованную критику, предназначенную для того, чтобы принести пользу, обижаются разве что идиоты, – сухо ответил Денис. – Я не из таких.
– А я – из таких, – беспомощно отозвался Шурик. – Я идиот, и я обижаюсь. Ну, так вот. Я наблюдал за тобой и заметил, что ты не позволяешь ситуации развиваться самостоятельно. Получив носителя, считываешь его желание и чуть ли не математические формулы начинаешь выписывать, чтобы просчитать все возможные способы решения задачи.
