– Вовремя спохватился, – уголками губ улыбнулся шеф, подписывая приказ о приёме.
– Да это не я одумался. Просто повезло, – признался тот. – Сам бы я не стал ни с кем дружиться. Я же гордый и лучше всех.
– Ну, по крайней мере – не хуже, – дипломатично кивнул шеф.
– Даниил Юрьевич, скажите, а у меня тоже есть какие-то сверхъестественные способности? – притоптав на время свою гордость и лучшесть, спросил Цианид. – Или я всего лишь отлично умею управляться с цифрами и деньгами?
– Такого «всего лишь» поискать ещё. А зачем бы ты нам был нужен – без способностей? – покачал головой шеф, ударяя мизинцем правой руки об указательный палец левой. – Ты понял, что я сейчас сделал?
– Это какой-то фирменный жест, да? – заинтересовался Константин Петрович. – Знак того, что я принят?
– Это традиционный приём, который используется при установке защиты.
– А, защита, конечно, – с пониманием кивнул Цианид. – Я просто не знал, что так тоже можно.
– Многие не знают, что можно как-то по-другому. А даже если и знают – то не могут. Я ответил на твой вопрос?
– Но разве для этого нужен талант? – разочарованно протянул Константин Петрович.
– Нужен, – отрезал Даниил Юрьевич. – Поищи среди наших гениев кого-нибудь, кто расскажет тебе об этом в красках и подробностях.
– А может быть, вы будете давать мне уроки? – набрался наглости будущий коммерческий директор. Ему хотелось получить знание из самого авторитетного источника.
– Ну, если никто больше не захочет иметь с тобой дела, то приходи, научу, – с брезгливой жалостью в голосе произнёс шеф и снова ударил пальцем о палец, снимая защиту. – К слову о делах – ремонт, о котором так долго говорили большевики, наконец-то одобрен Москвой. Ты очень убедительно обрисовал картину полной разрухи, царящей у нас здесь, за что тебе честь и хвала. Только вот потесниться нам всем придётся, это да. Не возражаешь, если в твоём кабинете посидят какое-то время Шурик с Виталиком?
– Не возражаю, – с сомнением в голосе протянул Константин Петрович. Ну не возражать же ему было после всего этого? О том, что случилось потом, и как Константин Петрович получил прозвище Цианид – вы уже знаете.
Вспомнив эту поучительную историю, коммерческий директор не стал испепелять Дениса взглядом (тем более что он этого и не умел) и даже не отругал его за не полагающееся по должностной инструкции любопытство, а насколько мог сдержанно и кратко поинтересовался, что именно Денис забыл в его, Константина Петровича, личной рабочей папке.
– Если она ваша личная – прошу меня извинить, – холодно ответил Денис. – Но мне казалось, что если некий объект доступен всем, то нет ничего дурного в том, чтобы один из этих всех поинтересовался его содержимым.
«Неужели я был таким же занудой?» – с ужасом подумал Цианид.
– Это, видимо, моя ошибка, – быстро умножив в уме 238 на 764 и почти совсем успокоившись после этой нехитрой операции, произнёс он вслух. – Я должен был тебя проинструктировать. Ну что ж, придётся инструктировать прямо сейчас.
– А как вы прокомментируете ситуацию с Наташиной зарплатой? – напомнил Денис.
– Инструктирую, – с нажимом произнёс Цианид и на всякий случай выставил защиту. – В отсутствие Даниила Юрьевича его обязанности исполняю я, его заместитель.
– И доверенное лицо? – уточнил Денис.
– Нет. У нас в плане доверия – полное равноправие. Все лица друг другу – одинаково доверенные. Но ты меня всё-таки не перебивай. Ко мне в кабинет лучше бы не врываться без предварительного звонка – без крайней необходимости. Каковой в данном случае я не вижу. Далее. В моих документах – несмотря на их абсолютную доступность и открытость – тоже не надо рыться. Передать не могу, как я в таких случаях обычно огорчаюсь. В документах других сотрудников ты тоже вряд ли найдёшь что-либо интересное для себя.
– Скажите, а не проще ли было бы поставить пароль на каждую папку и не зачитывать сотрудникам таких унизительных инструкций? – поинтересовался Денис.
– Ничего унизительного в этом я не вижу, – пробурчал Цианид (он сам составлял эти инструкции и очень ими гордился). – А пароль доступа у нас общий – это тебе Виталик лучше объяснит, он у нас мастер по таким вещам, – и он отлично защищает всю сетку от сторонних вторжений. Зато если с кем-то из нас что-нибудь случится – упавшее знамя подхватят товарищи и продолжат дело выбывшего из строя бойца. А если боец унесёт свой пароль в могилу, будет не слишком удобно сразу же после смерти к нему с этим приставать. Тем более что сразу и не получится – сначала он будет в техблоке, это уже девять дней долой, потом…
– А что, издавать книги – это такое опасное дело? – прищурился Денис.
– В жизни многое опасно, – свернул тему Цианид. – Отвлекать меня от работы – особенно.
– Хорошо. Чтобы больше не отвлекать вас по пустякам, спрошу сейчас – чем вызван такой разброс в зарплатах? Меня это интересует чисто теоретически, поскольку, как уже говорилось, я не нуждаюсь в дополнительных источниках финансирования и те деньги, о которых мы договорились с Даниилом Юрьевичем, являются некой необходимой, но необязательной условностью.
– «Условностью»? – подскочил на месте Константин Петрович. – Какое счастье, что ты не воспринимаешь свою работу здесь как дополнительный источник финансирования, иначе, боюсь, нас бы отсюда погнали за излишнюю борзость. А теперь слушай и запоминай.
Коммерческий директор справедливо решил, что такому въедливому парню, как Денис, лучше рассказать всё честно и по порядку – иначе он так и будет врываться к нему в кабинет по всякому незначительному поводу.
Всё дело в том, что финансовый вопрос во всех крупных компаниях, пригревших на груди мунгов, решается просто и эффективно. Каждый сотрудник при приёме на работу сам называет желаемую зарплату – и получает её без разговоров. Потому что человеку, занимающемуся выполнением чужих желаний, надо как минимум не задумываться о базовых потребностях, а запросы у всех – разные. Спасибо издательству «Ме-габук» и другим крупным компаниям, вкладывающим деньги в счастье незнакомых людей!
Это была рекламная пауза, а мы продолжаем дальше.
В Тринадцатой редакции дела с зарплатами обстоят следующим образом: Цианид получает ровно столько, сколько заслуживает, сколько зарабатывает и на сколько сам себя оценивает, – и у него у единственного нет по этому поводу никаких сомнений. Он, кстати, наивно полагает, что и у других всё в шоколаде: когда тебе предлагают самому себя оценить – это же так прекрасно!
Шурик получает гораздо меньше, чем заслуживает, но искренне полагает, что заслуживает ещё меньше, так что он всякий раз не верит своему счастью, пересчитывая купюры после очередной раздачи жалованья. Сёстры Гусевы, в принципе, прекрасно знают, сколько они зарабатывают, но получают чуточку больше, чему вполне рады – и при этом делают вид, что очень нуждаются: отличный повод затейливо поворчать, грех им не воспользоваться! Хитрым старушкам никто не верит, кроме всё того же Шурика, который периодически порывается ссудить им часть зарплаты просто так. К счастью, они это вовремя пресекают. Лёва Разумный получает чуть меньше, чем следует, но не жалуется, потому что иначе он все вечера будет проводить в кабаках и озвереет окончательно. Виталик не помнит, сколько ему платят, не понимает, куда деваются деньги, всегда одалживает у всех по мелочи и записывает долги прямо на стенах в собственном кабинете, исправно рассчитываясь с кредиторами после каждой зарплаты и вычёркивая их имена из своего списка славы. Раз в полгода на стенах заканчивается место, Виталик чешет в затылке, потом красит кабинет тёплой желтой или светлой оранжевой краской, и всё начинается с начала.
