– Я, видишь ли, наблюдаю за ним уже давно и очень бы хотел продолжить изучение столь ценного объекта в более камерной обстановке. На лавры доктора Карлсона я, конечно, не претендую, но тут хватит материала на докторскую диссертацию, как минимум.
– Слушай, это прекрасно, – не вдаваясь в подробности биографии только что выдуманного другом «доктора Карлсона», схватился за его идею Джордж. – Этот псих меня уже окончательно достал, а ты сможешь повлиять на него, ты всё-таки врач и знаешь, как обращаться с опасными психопатами. Правда же?
– Правда, конечно, правда, – с искренней теплотой и заботой закивал Дмитрий Олегович. – Скажи, что я – твой консультант или что-нибудь в этом роде.
– Ага, – кивнул Джордж, – я скажу, что ты человек моего отца.
– Твой отец был бы шокирован подобным, ты не находишь? Этот говнюк Маркин – его человек, звучит как махровое издевательство.
– Он никогда не называл тебя «этот говнюк Маркин», к тому же он ни о чём не узнает. Не говорить же этому дяде, что ты собираешься изучать его патологии?
– Да нет, всё правильно, я – человек твоего отца, по мне это сразу видно. Так, сынок, о чём у нас будут переговоры?
– О продаже ресторана.
– Что-что? – встревожился Дмитрий Олегович. Это было явно преждевременное решение! Сначала нужно было подписать с носителем договор, а потом только продавать ему это заведение. Ну что ж, придётся действовать по обстоятельствам. Впрочем, Джордж несколько успокоил друга:
– Да нет, это он будет говорить о продаже. Сейчас господин Огибин снова начнёт предлагать мне разные выгодные условия, а я буду отказываться. Не возражаю, если ты мне в этом поможешь.
– А есть ли смысл отказываться от выгодных условий?
– Ещё какой! Они ведь будут выгодны не мне, а этой гигантской патологии.
– А если он предложит что-то стоящее?
– Это вряд ли! Может быть, он и псих по твоей части, но в делах разбирается получше нас обоих.
– А если попробовать поймать его на слове? Если выбить из него выгодные условия – ты продашь заведение? Или это дело принципа?
– Для отца – возможно. И он вообще запретил мне вести с ним переговоры, но не могу же я отказать, когда мне вежливо назначают встречу!
– Бедный-бедный Жора. Ты не можешь отказать отцу, потому что он подарил тебе этот домик. И не можешь отказать большой страшной патологии, потому что она вежливо назначает тебе свидание. Ну что, пошли решать твои проблемы. Как человек твоего отца советую поторопиться – наша патология уже собирается бузить всерьёз!
В самом деле, Александр Анатольевич, окидывая помещение внимательным взглядом будущего хозяина, заприметил Марию и Анну-Лизу, оставшихся без мужской опеки, и решил завести с ними милое, но ни к чему не обязывающее знакомство.
– А знаете ли вы, – подмигнул он, – что приличные девушки не ходят одни в подобные заведения?
– А мы не приличные девушки, – спокойно ответила Анна-Лиза. – Хочешь, я тебя в доказательство ударю стулом?
Пока господин Огибин раздумывал над этим весьма заманчивым предложением, хозяин ресторана в сопровождении какого-то бесцветного господинчика, вероятно адвоката или кого-то в этом роде, уже оказался рядом с его столиком.
– Явился, друг сердечный! Знаешь, что мне в твоей забегаловке выслушивать приходится? Стулом, говорит, ударю. Вот эта вот лимитчица, ага, да, голуба моя, да, не отворачивайся, я про тебя говорю. А ну позови охрану, пусть её вышвырнут отсюда! – накинулся на Джорджа Александр Анатольевич.
– Не советую с ней связываться, – доверительно сообщил Дмитрий Олегович. – Это сама Анна-Лиза Корхонен. Чемпион мира по борьбе без правил среди женщин. В особо опасной категории.
– Да? Ну, допустим. А рядом кто? – недоверчиво процедил нарушитель спокойствия.
– Если вы о девушке, то это – личный тренер госпожи Анны-Лизы, тоже весьма опасная дама, хоть с виду и не скажешь. А если обо мне – то я от господина Соколова. Наблюдатель. Меня зовут… Сергей Михайлович.
– Что, парень, не доверяет тебе папа? – потёр руки Александр Анатольевич, довольно поглядывая на приунывшего Джорджа. – Ну, тогда веди нас куда-нибудь в отдельный кабинет.
– Не раньше, чем вы извинитесь перед дамами, – твёрдо ответил Джордж.
– Да, я тоже на этом настаиваю, – пресёк попытки к сопротивлению Дмитрий Олегович. – Нам бы не хотелось, чтобы у столь ценных посетителей возникли причины к недовольству заведением.
– А я не ценный, значит? Вот спасибо. Сколько мне вас ждать? Вы ведь, между прочим, Серёжа, сидели тут всё это время, мы бы уже сто раз поговорили, не дожидаясь этого… сына своего отца.
Джордж мужественно сносил оскорбления – сам попросил друга поучаствовать в переговорах, сам себя и вини за то, что тебя в очередной раз ни во что не ставят. Он прикрыл глаза и представил, что находится в плотной прозрачной капсуле, а обидные слова, похожие на выкрашенные в красный, синий и желтый цвета болты и гайки, отскакивают от неё и разлетаются в разные стороны. Немного полегчало.
– Меня зовут Сергей Михайлович. Но вы, кажется, не поняли. Разговаривать с вами будет он. Я – наблюдатель от господина Соколова. А наблюдатели обычно молчат и наблюдают.
– Но мы же, Сергей, с вами взрослые, деловые люди и прекрасно понимаем, – господин Огибин попытался перетянуть наблюдателя на свою сторону.
– Девушки всё ещё ждут ваших извинений, – напомнил Джордж. – Как закончите – идите за мной следом, вон за той портьерой – дверь в отдельный кабинет.
И, не оборачиваясь, спокойно направился в указанном направлении. Наблюдатель тенью проследовал за ним.
Хулигану ничего не оставалось, как подойти к столику, за которым восседали Маша и Анна-Лиза, и сообщить им о том, что он крайне сожалеет о своих словах.
– В случае чего, я всё же могу вас стулом ударить, обращайтесь, – подбодрила его Анна-Лиза. Маша ответила презрительным молчанием.
– Опа, опа, оранжевая лента! Две старухи с топором идут мочить студента! – распевали сёстры Гусевы, глупо хихикали и никак не могли остановиться. Это двустишье они сочинили на ходу, ленту приплели для рифмы, про топор слегка приврали, но в целом почти не погрешили против правды жизни. Потому что Разведчик совершенно случайно обнаружил сегодня утром логово шемобора, строящего из себя иностранного студента, приехавшего изучать русский язык. Парень оказался никаким не студентом, и даже вполне российским гражданином, вина его была доказана и судьба решена. Так что очень скоро две кровожадные бабульки эффектно и слаженно вынесут с ноги дверь в его квартиру, а потом вынесут и самого студента. Вперёд ногами.
Будущее казалось сёстрам таким лучезарным, таким безоблачным, что они даже заглянули по дороге в одну неплохую рюмочную. И в другую тоже. Они, разумеется, почти не захмелели – доза была просто смехотворная по их меркам, старушки просто упустили время, минут пятнадцать, не больше, но студенту хватило и этого.
