Как правило, начинающих шемоборов губит несоблюдение двух пунктов техники безопасности. Пункт первый (60 % смертей от общего числа) гласит: «Не считай себя умнее противника. Если ты обнаружил его штаб-квартиру – немедленно покинь текущее жильё, а затем сообщи о своей находке куратору. Сам ничего не предпринимай. Если уж ты, одинокий воин, обнаружил их – будь готов к тому, что и они обнаружили тебя. Для этого у них есть специальные игроки». Пункт второй (30 % смертей), он же – комментарий к пункту первому: «При обнаружении противника в первую очередь следует покинуть текущее жильё, а уже потом обратиться к куратору. Никак не наоборот. В данной ситуации, как и в большинстве других, для начала следует позаботиться о себе». Молодые азартные шемоборы считают все эти правила глупыми предосторожностями, занудными поучениями – мол, придумали старые бюрократы всякой чепухи и полагают, что им кто-то поверит. Фигушки! Сами обезвредим противника, а прятаться и убегать не станем, потому что гордые. Гордая молодежь первого – третьего года обучения выбывает из игры в массовом порядке – так происходит естественный отбор. Зато уж те, которые выживают, становятся почти что неуязвимыми и очень опасными противниками.
Студент явно собирался выжить и эволюционировать. Случайно обнаружив людей, удивительно похожих на мунгов, парень немедленно вернулся на съемную квартиру, собрал вещи, слегка загримировался, переместился в другой конец города и только потом связался с куратором, сообщив ему координаты штаб-квартиры противника и приметы сотрудников, а сам – вот это выдержка – перепроверил билеты на самолёт и завалился спать, потому что на следующее утро у него было назначено подписание первого в его жизни серьёзного, а не учебного договора с носителем. Поэтому когда сёстры Гусевы всё-таки выбили дверь в его жилище, там уже пахло тленом и запустением. Старушки живо протрезвели и почувствовали, что упустили жертву, которой полагалось, сжимая кулачонки, ждать противников на ринге и, демонстрируя крайнюю степень дурной юношеской самоуверенности, рухнуть на пол после первого же удара ножом. Вдвоём на одного, с ножами против безоружного – не слишком-то благородно, если честно. Но благородство уместно в том случае, если вы на досуге решили кого-нибудь культурно вызвать на дуэль. А сёстры Гусевы исполняли свою работу, и по служебной инструкции им полагалось уничтожить противника, а о благородстве в этой инструкции ничего не говорилось.
– Он вышел, или… – начала было Марина, окидывая взглядом помещение.
– Или. Быстро назад, – приказала Галина.
Когда ничуть не запыхавшиеся старушки, побившие, впрочем, все рекорды по скоростному передвижению по городу, обездвиженному пробками, ворвались в коридор, принадлежавший их отделу, сразу стало понятно, что можно уже не торопиться.
Толстяк Валя, отлично державший защиту, но всякий раз выставлявший её на несколько секунд позже, чем это было необходимо, видимо, и на этот раз не спешил. «Всё путём, чего вы так нервничаете, успеем», – была его извечная отговорка. Парень толком и поработать-то не успел, ему вся эта история казалась игрой, ради которой не стоит перенапрягаться и слишком уж торопиться; ну, вот и доигрался. И вместе с ним доигрались и остальные. Димон с Витей,
Степан Антонович, тётя Тамара – все они успели вскочить со своих мест и повернуться лицом к противнику, для того только, чтобы через мгновение рухнуть на пол.
Сёстры Гусевы прекрасно понимали, что тут произошло – смертоносный серый отряд, вызванный куратором студента, застал группу врасплох и уничтожил её без особых усилий. Как водится у шемоборов, убийство было замаскировано под несчастный случай. Всем посторонним открывалась вполне отчётливая картина: эти люди, сдуру или со скуки, вздумали пить спирт сомнительного качества, предназначенный для технических нужд, и отравились. Ужасающая история, но – сами виноваты.
Защита смогла бы на какое-то время отвлечь, запутать и тем самым задержать противника, может быть, даже до возвращения Марины с Галиной, и тогда ещё неизвестно, чья бы взяла, но с Вали спрашивать уже поздно, а сёстры Гусевы – вот они, живы и невредимы, и даже студента упустили.
В прошлом, весьма, надо сказать, недалёком, боевой группе, по какой-либо случайности оставшейся в живых после гибели команды, полагалось сдать оружие и предстать перед судом Бойцов из других подразделений. Суд этот был скор на расправу и оправданий не принимал: не уберёг доверившихся, опозорил гильдию – жить не достоин. Приговор приводился в исполнение тут же, на месте. Лет сто назад правило скорого суда отменили почти во всех странах, гильдии Бойцов стали именоваться профсоюзами – но по сути это послабление ничего не меняло. Никто не соглашался работать с бойцами, уцелевшими после гибели команды, так что смертная казнь для них заменялась пожизненными (а порой и посмертными) угрызениями совести или бесполезными и унизительными попытками оправдаться.
– Три дня пьём, потом камень на шею – и в Неву, – распорядилась Галина.
– Может, сразу в Неву? – предложила Марина. – Меньше позора.
– Да нам, знаешь, большего позора уже не видать, даже если мы очень постараемся.
Это была команда с потрясающим послужным списком и богатой историей. Тётя Тамара, руководитель отдела и самый старый участник группы, работала с самим Трофимом Парфёновичем, а человека, ставшего знаменитым Кастором, знали и Степан Антонович, и даже Витя, угодивший к нему в подмастерья сразу после школы. По их словам выходило, что непрерывная история команды насчитывает три столетия. Марина с Галиной условно поверили в это, но особого фанатизма не проявляли: когда их несколько лет назад перевели в Петербург, ни Кастора, ни тем более Трофима Парфёновича в живых уже не было, а люди, говорившие с чужих слов, не вызвали у сестёр особого доверия.
Теперь же этой команды нет. И, наверное, не так уж важно, сколько лет или, в самом деле, столетий, передавалось в ней знание от одного поколения к другому, потому что цепь прервалась. Де-факто мунгов в городе больше нет. Вернее, есть два недобитых недо-мунга, но и их скоро не станет. Ко всеобщему облегчению.
Обычно команды мунгов распадаются по трём естественным причинам: внезапная смерть руководителя, серьёзные проблемы у организации, в составе которой существует данная ячейка, и уничтожение большей части команды. В случае смерти руководителя команда автоматически распускается – если, конечно, шеф вовремя не отошел на второй план и не передал руководство кому-нибудь из молодых сотрудников. Когда крупная организация, взявшаяся опекать команду мунгов, терпит крах, то выбравшихся из-под руин сотрудников для маскировки распределяют по разным филиалам и, таким образом, команде приходит конец. Правда, руководителям иногда удаётся придумать убедительную причину, по которой вся группа неожиданно меняет сферу деятельности и переходит под крылышко к другой компании. Чем дольше мунги работают вместе, тем больше у них шансов в полном составе переместиться на другое место: «Отличные ребята, верю им больше, чем самому себе, и терять их не намерен, а специфику работы мы быстро освоим», – заявляет руководитель, и пусть только кто-нибудь попробует с ним поспорить!
