– И зачем только задавать вопросы, если ты такой знатный ясновидец? – Дмитрий Олегович неторопливо снял пиджак, повесил его на спинку стула и зажмурился, наслаждаясь покоем, некоторой защищённостью и приятным обществом умного человека, которому при этом ещё и можно доверять.
– Понимаешь, мне важно знать это наверняка. Чтобы правильно выстраивать общение с этой девушкой.
– Э-э-э? – господин Маркин открыл глаза и опасливо поглядел на друга, как на тяжелобольного. – При чём тут твоё общение с Анной-Лизой? Вернее, при чём тут наши дела? Какая вообще связь между этим, можешь ты мне объяснить?
– Такая, что сначала ты представил мне её как своего друга и коллегу – и я стал с ней общаться соответствующим образом. Но после того, что она тут про тебя наговорила… Словом, она тобой очень недовольна… И я не понимаю, как мне теперь с ней общаться.
– А ты сам этот вопрос решить не можешь? Тебе обязательно нужна помощь друга?
– И дополнительная минута, ага. Тебе сказать, что ли, трудно?
– Тебе трудно, что ли, своей головой подумать и своим сердцем принять – как ты общаешься с Анной-Лизой? Тебе обязательно надо это делать с оглядкой на меня?
– Это ведь ты её приволок!
– И?
– И по твоей милости я вообще с ней познакомился!
– Послушай, а как ты общаешься с этой девушкой, с Машей?
– С какой ещё Машей?
– Которую я сегодня тоже, как ты выражаешься, «приволок».
– Которая Огибина стулом ударила? Молодчина.
– Как ты к ней относишься?
– Не знаю. Как к ней относиться, я её видел мельком. Хорошая девушка. Не в моём вкусе.
– То ли дело – Анна-Лиза?
– Да, это совсем другое дело! Это настоящая… Так, отлично, ты меня поймал, поздравляю. Можешь праздновать победу. Да, она меня заинтересовала. Это что, преступление?
– Пока что – нет. Вот если ты попытаешься к ней приставать, а ей это не понравится – то тогда случится преступление. Но не волнуйся, мой законопослушный друг, ты будешь жертвой, а не преступником.
«Законопослушный друг» вспомнил о некоторых своих деяниях, не вполне одобряемых государством, и горделиво приосанился: даже проницательный Маркин не учуял этого, значит, можно спокойно жить дальше.
– Вижу, что идея стать жертвой моей нежной Анны-Лизы вызывает у тебя прилив положительных эмоций. Ну, тогда это меняет дело, – по-своему понял его гримасничанье Дмитрий Олегович.
– Мне не нужны жертвы – ни с чьей стороны. И особенно – с моей. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день выяснилось, что мне надо выбирать между ней и тобой.
– Так-так, с этого момента поподробнее. Разве я делал когда-либо намёки на то, что наша дружба может со временем перерасти в нечто более страстное и романтическое?
– Просто верх остроумия! – фыркнул Джордж. – Где ты сегодня был, что тебя так прихватило?
– В Русском музее, – с видом слегка оскорблённой благородной девицы, отвергающей притязания неблагородного проходимца, ответил Дмитрий Олегович.
– Боже, как это трогательно. Культурная программа в полном разгаре! Жаль, что мосты уже не разводят… Или ещё разводят? Надо посмотреть расписание, я уже давно этим не интересуюсь. А то вот есть ещё Эрмитаж…
– Я сегодня как раз выбирал между Русским музеем и Эрмитажем. Выбрал Русский музей.
– Почему?
– Просто почувствовал, что мне нужен именно он. Так и ты почувствуешь, если придётся выбирать между мною и Анной-Лизой.
«И, безусловно, выберешь меня, мой верный друг. Потому что сила привычки победит всё, даже – а что даже? Неужели моя дорогая сестрёнка пробудила в этом холодном сердце – да что только в нём можно пробудить?»
«Если бы ты знал, как мне надоело выбирать. Хочу и мёду, и сгущенного молока. И с хлебом, да, обязательно с хлебом. Два батона булки, каравай ржаного и целый поднос сдобной мелочи!»
«Хочешь – возьми. Или даже закажи, у тебя же такие понятливые официанты».
– Йоран, Димсу, закрывайте дверь и слушайте меня! – прервала этот безмолвный диалог стремительная Анна-Лиза.
– Что такое? У тебя закончились деньги, и ты сбежала из своего пансиона? – удивился Дмитрий Олегович.
– У меня денег – вагон! И поэтому мне срочно нужно сменить имидж. Покрасить волосы в радикальный натуральный цвет и одеться скромницей. И ещё – надо отогнать в какое-нибудь чертовски надёжное место мой автомобиль, а то они и его могли видеть. И арендовать в обмен что-нибудь незамудрёное.
– Умница, девочка. И ты прямо вот на этом самом автомобиле приехала сюда, – лениво похлопал в ладоши Дмитрий Олегович. – Уже можно ложиться, сейчас будут стрелять?
– Да пока они меня найдут – джип уже будет в гараже. Ну, Йоран, сможешь спрятать моего горделивого скакуна? И вызови сюда стилиста.
– Ничего, что у меня завтра дела? – ядовито поинтересовался Джордж.
– Ничего, у меня тоже завтра дела, – безмятежно откликнулась Анна-Лиза.
– Ну что ж, а поскольку у меня завтра дела деловее прочих, – важно заявил Дмитрий Олегович, снимая пиджак со спинки стула, – я пойду немного прогуляюсь перед сном. Посмотрю, как разводят мосты, если их всё ещё разводят. А если вас тут насмерть не убьют и не застригут все эти стилисты, то увидимся, может быть, за завтраком. Жить, я так понимаю, ты теперь будешь у Джорджа?
– Ну, а где ещё? Йоран, ты не думай, я буду платить за жильё как за самую пятизвёздую гостиницу. Я не приживательница какая-то, просто мне так удобнее.
– Из вежливости ты могла бы спросить, как будет удобнее Джорджу, – заметил Дмитрий Олегович, поднимаясь с места и неторопливо застёгивая пиджак.
– Если уж ему совсем неудобно – он меня выгонит, – обезоруживающе улыбнулась Анна-Лиза. – Правда, Йоран, ты меня выгонишь?
– Да не выгоню я тебя, ну о чём ты говоришь? Сейчас попрошу отогнать твой джип в один подземный гараж, там и без того много подозрительных тачек. Кстати, что-то подсказывает мне, что достаточно будет его просто перекрасить. Стилиста я тебе не обещаю, но хорошего парикмахера, неразговорчивого, позову. Остальное было бы целесообразно сделать завтра.
– Кстати, тебе бы тогда тоже не мешало чуть-чуть поменять причёску, я знаю, как тебе будет лучше.
– Посмотрим.
– Чтобы посмотреть – надо сперва постричься!
– Я сказал – посмотрим.
«Какие же они забавные! – с умилением думал Дмитрий Олегович, покидая эту очаровательную парочку. – Кажется, я теперь понимаю, зачем люди заводят детей. Но ведь детей сперва надо дорастить до такого состояния, чтобы они развлекали уставшего от трудовых подвигов родителя своими безобидными шалостями. А если детей буду растить я – то они вместо того, чтобы развлекать меня своими шалостями, научатся быстро бегать и тут же убегут из дома. Которого у меня всё равно нет».
