— Медленно продвигаемся на выход, — вполголоса командовал Савицкий. — Лицом к ним. резких движений не делать. Бежать только по моей команде.
— Там внизу на стене рогатина висит, — шепнул Бабст. — До нее бы добежать.
— Не успеем! — простонал Паша.
Они начали пятиться к выходу, но тут в дверях возник Заяц. Его круглая физиономия сияла, а в руках он тащил сразу четыре королевских стула с гнутыми ножками.
— Садись, садись! — закричал он. — Все на стул садись! русский на карачки долго сидеть не может, я знаю.
Вера взглянула на ошарашенные лица своих защитников и прыснула.
— Кровавую жертву резать... рогатина... Ой, не могу!
Смущенные гости уселись на стулья. Глядя на них и на хохочущую Веру, ненемцы тоже заулыбались.
Когда веселье поутихло, Бабст обратился к Башлыку:
— Слушай, князь, — сказал он, — а колосков этих у тебя не осталось? Уж больно интересно вы про них рассказываете. Попробовать хочется.
— Нет, не осталось, — покачал головой Башлык. — Я их выбросить велел. Мы теперь только перловку кушаем.
— А у меня есть маленько, — осклабился Заяц.
Он покопался в кармане своего халата, извлек помятый колосок и, подмигнув, протянул Бабсту.
Костя осторожно взял Вакхову полоумь-траву двумя пальцами, как величайшую драгоценность, подошел к окну и стал рассматривать. Участники экспедиции столпились вокруг него.
— Ну, что? Что там?
Бабст не отвечал. Он тщательно осмотрел каждое зернышко, а потом отколупнул одно из них и положил в рот.
Закрыв глаза, тщательно прожевал его и проглотил.
Все ждали.
Наконец Бабст открыл глаза и снова оглядел колосок.
— В общем, так, — сказал он наконец, обращаясь к одной только Вере. — Это что-то вроде спорыньи: вместо зерен прорастают грибы. Но это, конечно, не спорынья.
— А что?
— Хрен знает. То есть понятно, что возбуждающий эффект дают какие-то алкалоиды. Но какие — с ходу сказать не могу, надо анализ делать.
Он повернулся к ненемцам:
— Эй! А где вы их нарвали-то, можете показать? Башлык переглянулся со своими, помедлил, но потом приказал:
— Заяц, проводи!
Глава 32
Сильные духи
Пока Костя ходил за колосками, его товарищи приступили к спасению лиходумовского талисмана. Мурка, как настоящая разведчица, начала разговор издалека: стала расспрашивать ненемцев об алтайских растениях, а затем позволила собеседникам как бы случайно перейти к описанию животного мира. Ненемцы уже совсем не дичились гостей, отвечали охотно и даже перебивали друг друга, пытаясь объяснить повадки своих однофамильцев. Однако русских слов им не хватало, и беседа наладилась только когда в столовую вернулся Заяц. Про Костю он сказал кратко: «Толстый траву вот в такой мешок собирает» — и показал руками размеры мешка.
— А нам говорили, что тут, в доме, тоже животные есть, — добралась наконец до главного княжна.
— Раньше были, — кивнул Заяц. — Теперь нету. Мы их в лес пустили. Два зверя всего осталось, боимся их. Один совсем дракон. Другой тоже дракон.
— И свинью выпустили?! — запаниковал Паша.
Повара этот вопрос, похоже, поставил в тупик:
— Зачем свинью в лес пускать? — удивился он. — Свинью кушать можно.
— А я тебе скажу, зачем ее пускать, — успокоившись, продолжал Живой. — Если вы эту свинью выпустите, господин мэр очень обрадуется и, может быть, перестанет на вас сердиться. У него этот поросенок — тотемное животное. Ну, как это по-вашему... карындаша. Князь, ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, — кивнул мальчик. — Мы их всех троих можем выпустить. Они все на господина мэра похожи.
— Всех не надо! — вздрогнул Паша. — Драконы пускай сидят. А поросенка нам отдайте.
— Ладно!
— А нельзя ли это сделать прямо сейчас? — поторопила события княжна.
— Почему нельзя? — удивился Заяц. — Покушали уже? Тогда пошли!
Башлык и Заяц вывели гостей через черный ход из замка во двор. Почти весь этот двор занимала вертолетная площадка с нарисованной посередине большой буквой «Н», а по краям стояли два очень похожих барака — один кирпичный, другой деревянный.
— Звери вон в том, что ли? — спросил Савицкий, указывая на деревянный барак.
— Нет, это мы там раньше жили. А драконы в другом живут.
Внутри каменного барака тянулся длинный ряд застекленных вольеров. В самом первом, возле входа, теснились, испуганно прижимаясь друг к другу, штук десять зайцев.
— Господи! А эти тут зачем? — поразилась княжна.
— И правда, почему они в клетке сидят? — спросил Петр Алексеевич у повара.
Лицо Зайца стало очень суровым.
— Дракон кушал, — ответил он.
— Вы кормите дракона живыми зайцами? — вскрикнула Вера. — Какие вы жестокие!
— Это не мы. Это мэр кормил. А я своих не выдаю!
Он подошел к вольеру и постучал по стеклу. Зайцы, как по команде, прыгнули ему навстречу и стали подниматься на задние лапки.
— Карындаши твои?
— Ага.
— А почему ты их в лес не выпустил?
— Там теперь страшных зверей много. Собаки летают, клопы прыгают... Пусть лучше здесь сидят. Я им перловку даю. О жизни разговариваем тоже.
Миновали три пустых вольера. В четвертом обнаружился первый дракон. Им оказался маленький черный крокодильчик с желтыми пятнами на голове. Он сидел в пластиковой ванночке с водой, высунув наружу грустную морду, и не обращал на пришельцев никакого внимания.
На вольере висела табличка:
ТУПОРЫЛЫЙ КРОКОДИЛ. РАСПРОСТРАНЕН В ЗАПАДНОЙ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АФРИКЕ. СТОИМОСТЬ МЕСЯЧНОГО СОДЕРЖАНИЯ — 2745 руб.
— Надо же! — хмыкнул Петр Алексеевич. — Кипяченый, оказывается, знал счет деньгам.
— Это, должно быть, Лиходумов табличку повесил, — усомнился Паша. — А Кипяченый, судя по этому Мордору, был не жмот, а идеальный мужчина Тины Канделаки.
— Смотрите! Смотрите! Вот где настоящий дракон! — раздался голос княжны.
На следующем вольере было написано:
ВАРАН КОМОДСКИЙ. РАСПРОСТРАНЕН В ИНДОНЕЗИИ. СТОИМОСТЬ МЕСЯЧНОГО СОДЕРЖАНИЯ — ОКОЛО 100 000 руб.
— Да, тут дело серьезное... — поежился Живой.
За толстым стеклом важно расхаживал огромный темно-бурый ящер. Увидев гостей, он встал на задние лапы, оперся на хвост, высунул длинный раздвоенный язык и плотоядно посмотрел на Пашу. В углу вольера были горой навалены обглоданные кости.
