— Что случилось?
Не обращая на меня внимания, Скип встал, подошел к борту и уставился на наш корабль. Что-то в его взгляде заставило меня подняться вслед за ним.
— В чем дело, Скип? — спросил я.
Глаза у парня странно округлились. Вообще-то, у Скипа глаза были небольшие. Он смотрел на паруса «Лизандра».
— Что такое? — Я тоже взглянул на них, но ничего не увидел.
Потом он опустил голову и принялся разглядывать черные волны, бившиеся о борт, в горле у него громко щелкнуло.
— Скип, тебе плохо?
Он обнажил десны и стал похож на собаку.
— Ты их видишь? — спросил он меня.
— Кого?
— Змей. — Скипа трясло.
Я смотрел на воду — море как море, корабль как корабль, ничего особенного.
— Не понимаю, о чем ты.
Может, пора было пойти и сообщить кому-нибудь, что происходит?
— Ну конечно, ты не понимаешь, о чем я, — с усталым нетерпением вздохнул Скип.
Руки его дрожали на перилах. Стояла чудная ночь. Голоса поющих звучали все печальней, и на поверхности воды мерцали огоньки.
— Держи себя в руках, Скип, ради бога! — взмолился я.
— Все нормально. — Он улыбнулся и покачал головой. — Ерунда. Не бери в голову.
— О чем ты?
— Ни о чем. — Скип рассмеялся и повернулся ко мне. Глаза у него все еще были расширены.
— Ты правда видишь что-то там, внизу? — не отставал я.
Он невесело кивнул, снова обратил взгляд к морю, растягивая губы, отчего его лицо опять стало похоже на собачью морду.
— А вот я ничего не вижу, — зачем-то сообщил я, и мы оба уставились вниз словно завороженные.
— Не волнуйся. Посмотри себе на руки. — Я попытался поднять одну руку. — Это просто море шутки шутит. Когда луна светит — становится хуже. Начинаешь видеть то, чего нет.
— Змеи из глубин, — произнес Скип, разжал пальцы и безвольно уронил руки вдоль тела.
— Если тебя до смерти пугает лунный свет на воде, что с тобой будет, когда доберемся до земель, где живут драконы?
— Там — другое дело.
— Почему?
— Потому что это реальный мир. А реальности я не боюсь.
Скип отвернулся от борта, и я увидел, что глаза его вновь превратились в щелочки.
— Уплыли, — сказал он, — вернулись обратно в море.
Скип опять стал нормальным — насколько он вообще мог быть нормальным.
— Но они же ненастоящие, — напомнил я, — ты же сам сказал.
— И что? — бросил Скип и ушел, будто ничего не случилось.
Я рассказал обо всем Габриэлю, и мой наставник заметил:
— Для таких людей, Джаф, есть одно название. Сумасшедшие. В море немало сумасшедших, особенно среди китобойцев. Но когда человек знает свое дело, это никого не смущает.
— Хорошо, но если с ним такое случится в открытом море, на вельботе? Надо будет действовать вместе со всеми, а он вдруг увидит то, чего нет, и примется это разглядывать? Не хотел бы я попасть с ним в одну шлюпку. Как думаешь, вообще справится?
— Знаешь, если бы сумасшедших не брали на борт, некому было бы плавать.
Однако, сказав это, он легонько пихнул меня локтем в бок и попросил все-таки присмотреть за Скипом.
Дэну я тоже рассказал, и реакция у него была примерно такая же.
Так что при пересечении экватора мы все присматривали за Скипом. Я думал об Ишбель и о матушке. Думал, что никогда не сумею рассказать им, описать все, что видел и пережил: бескрайнее пустынное море на мили и мили вокруг, ни намека на парус или кита, скрип шпангоутов, ароматы сосны и дуба, тяжелый густой запах, исходящий от окружающих людей. Как передать ощущение безопасности и уюта в матросском кубрике, где достаточно задраить люк — и чувствуешь себя как дома? В таком мирном и спокойном настроений через шесть недель после выхода из родного порта мы наконец увидели китов.
Первым их заметил Тим. Именно ему — кому же еще — Господь явил великое чудо морских глубин, и Тим не упустил свой шанс.
— Во-о-он они! — раздался громкий и отчетливый крик.
Голос у Тима слегка надорвался, но разве это важно? Мы, салаги, назубок выучили, что должны делать, но все равно на секунду застыли в оцепенении.
— Где? — так же громко спросил Рейни, и Комера собрал всю команду.
— Прямо по курсу — стая кашалотов.
— Поставить грот, поднять гики — руль под ветер — назад — готовь шлюпки — спускай!
Сэм, Габриэль, Дэн и Ян невозмутимо принялись готовить шлюпки. Капитан Проктор вышел на мостик и приставил к глазу подзорную трубу, а его пес сел рядом, помахивая хвостом.
— Плывут! — завопил Тим.
Мы бросились к борту. Я ничего не увидел — только море и бескрайний горизонт. Справа от меня стоял Билл, мой товарищ по морской болезни, а слева — Даг Аарнассон, здоровый детина с волосами цвета соломы. У него, видимо, зрение было получше моего.
— Вижу! — воскликнул он.
Тут и Билл запрыгал, тыча пальцем в море:
— Там! Там!
Я ничего не мог рассмотреть.
Оживление нарастало.
— Потише, дурни!
Такого рева от Проктора мы не слышали ни разу — настоящий капитанский голос. Он, видимо, приберегал его как раз для такого случая. Мы все аж подскочили. Наш вельбот был на верхней палубе, уже готовый к спуску, и Саймон стоял, натачивая гарпун. С высоты донесся голос Тима:
— Один прыгнул!
— Стая кашалотов, — резко выкрикнул капитан Проктор — штук двадцать, не меньше!
Каждый сосредоточенно занялся своим делом. Рейни прохаживался по палубе и повсюду совал свой огромный нос, изрыгая проклятия, будто других слов у него не было. Генри Кэш тоже не находил себе покоя и шлялся из угла в угол, словно управлял каким-то очень важным делом.
— Пенится, море пенится! — закричал Тим.
За милю до китов мы легли в дрейф. Далеко в море на секунду показалось призрачное перышко, и сердце у меня забилось быстро-быстро. Тим спустился с вахты и подбежал ко мне, еле переводя дыхание.
— Наконец-то, — он едва мог говорить, — вот оно! Вот оно, Джаф! — воскликнул он и в возбуждении схватил меня за руку.
Во рту у меня пересохло.
Дэн вклинился между нами:
— Пора на рыбалку.
Мы спустили вельбот на воду осторожно, как младенца. Комера забрался на корму, Саймон — на нос, а за ними и мы аккуратно пролезли каждый на свое место: я, Тим, Дэн и Сэм. Вельбот слегка подкидывало на волнах. Я поднял голову и увидел всех подшкиперов: широкое черное лицо Уилсона Прайда, безучастного к происходящему, угрюмого Джо Харпера, Абеля Роупера, нависшего над штурвалом, точно на его сгорбленные плечи навалили тяжкий груз. Джо и Абель завидовали. Они с большей радостью отправились бы сейчас с нами. Я бы тоже ни с кем не поменялся, но в тот самый момент мне вдруг до невозможности захотелось вновь ощутить под ногами твердую палубу и посмотреть на воду с безопасной высоты. Вельбот, казалось, был не прочнее спичечного коробка, и черная гора китовой плоти одним беспечным ударом мощного хвоста могла с легкостью опрокинуть его, превратив в щепки. Выдал ли я свой страх? Нисколько. Обернувшись через плечо, я взглянул на Саймона. Если мне было страшно, то у него сердце должно было уйти в пятки. Он впервые шел на кита с гарпуном, а до этого все время тренировался: прицелиться, метнуть гарпун; прицелиться, метнуть. Если промажет и только разозлит громадину — беда. Но испуганным он не казался — сидел, нахмурив брови, и проверял кончик гарпуна. Щеки у него пылали.
