Я попросил воды. То есть пошевелил губами и издал горлом нечто вроде тявканья, но Дэн сказал:
— Рано еще.
За этим отказом последовала немая вспышка гнева, вся ярость излилась внутрь. «Так нечестно, — взывал я. — Нечестно! Я ничего плохого не сделал!»
Наконец я получил немного воды — достаточно, чтобы смочить разбухший язык. Дэн сбрызнул мне губы из кружки.
— Держись, Джаф, не сдавайся.
Вода. Ненадолго мы вновь обрели способность говорить.
— Ерунда какая-то, — произнес Тим.
— Я хочу домой. — Скип обхватил себя руками.
Дом. Надежда. У матушки все хорошо. Должно быть. Чарли Грант человек достойный. Дом, матушка, Ишбель, никогда не вернемся, никогда. В груди жжет. Нужна какая-то защита от ужаса, как одеяло. Я жив, и в голове у меня пляшут яркие картины всего, что было: наш дом в Бермондси, Рэтклифф-хайвей, тигр, птицы, запах лимонного шербета.
Наступила очередная ночь, темнее прежних.
Утром мы опять выпили немного воды и доели крошки. Дэн показал, что осталось от сухарей: крошечный кубик, величиной со спичечный коробок. Мы рассмеялись.
— Нелепость какая-то. — В голосе Тима слышалось некоторое раздражение. — Пора нам и честь знать. Посмотрите, на что мы похожи.
— Мальчики, — обратился к нам Дэн, — мы же еще дышим.
Мы соединили руки. Скип все так же таращил глаза, язык застрял у него промеж зубов. Дэн превратился в коричневого кожистого горбуна и стал похож на полированного деревянного идола из лавки Джемрака. На кого был похож я, даже и не знаю. Тим выглядел как угловатый загорелый эльф с большими голубыми глазами и ниспадающими на плечи волосами.
— Дело дрянь, — сказал он, — больше нам не протянуть. Конец.
— Что-то должно произойти, — предположил Дэн.
— Не надо, не говорите, пожалуйста. — От выпученных глаз Скипа мне уже стало не по себе.
«Нечего на меня так пялиться», — сказал бы ему я, если бы мог. Рука, которую я держал в своей, была колючая, как голая кость.
— Помогите мне! — взмолился Скип.
— Конечно, конечно, — попытался успокоить его Дэн.
— Помогите.
— Скип…
— Помогите, помогите, помогите…
Кости у него захрустели, я опустил глаза и увидел, как его рука сжимает мою: две косточки.
Море высоко подбрасывало нас. Небо было грязное, но с белой каймой по краям. Мне стало холодно. Я представил себе огонь, очаг в душной теплой комнате.
— Держитесь, держитесь, мальчики, — сказал Дэн.
— Пожалуйста, — ныл Скип.
— Давайте тянуть жребий, — предложил Тим.
— Ты о чем?
— Сам знаешь.
— Нет.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Так это и делается.
— Нет, нет.
— Это разумно.
Скип — по одну сторону от меня, Тим — по другую. Скип вцепился мне в руку, как настоящий безумец.
— Что происходит? — прошептал он.
— Ничего, — сказал Дэн, — держитесь крепче.
Тим засмеялся:
— У этого есть название.
— Жребий, ты хочешь сказать. Соломинки.
— Должны же мы что-то предпринять.
— Рано еще.
— В море так заведено, — заявил Тим. — Кому, как не тебе, это знать. Так всегда делали.
— Как думаешь, где они? — спросил я.
— Кто?
— Саймон. Капитан.
Молчание.
— Может, попадется-таки корабль. — Дэн не оставлял надежды.
— Слишком поздно. — По-моему, я произнес это вслух. По крайней мере, подумал.
— Он может подойти в любую секунду. — Дэн поднял грустный взгляд.
— Не надо, — усмехнулся Тим. Из десен у него шла кровь, глаза слезились. — Давайте сделаем это. Пока все с ума не сошли окончательно. Все равно умрем, если это не сделаем.
Скип громко стучал зубами у меня над ухом. «О черт», — простонал он жутким низким голосом, совсем не похожим на его собственный.
— У всех нас одна…
— О господи, — вздохнул Дэн.
— …судьба…
— Не будет никакого корабля, — бесстрастно произнес Скип, — вообще не будет.
— Я тоже больше не могу, — поддержал я Тима.
— Обождите! — воскликнул Дэн. — Еще день.
— Какой смысл? — высоким резким голосом спросил Тим. Казалось, он смеется.
— Еще денек.
— Почему пистолет у тебя? Разве мы здесь не равны?
Дэн обхватил голову руками. Горизонт словно поднялся и, казалось, отодвинулся еще дальше. Целую вечность ничего не происходило, только у Скипа глаза все больше вываливались из орбит и становились все страшнее. «Там демоны», — произнес он и сжал мою ладонь еще крепче. Я высвободил руку и ударил его. Тим обнял меня обеими руками. Он был намного больше, и у меня возникло странное чувство — не могу точно объяснить, — словно он мне как мать, что ли. Не хотелось плакать, слишком тяжело, поэтому я спрятал это чувство подальше, в глубину своего «я».
— Господи, пошли нам корабль, — просил Дэн.
Молить об этом было глупо: так или иначе, в нашей шлюпке прозвучало уже так много молитв, что хватило бы освятить все святые места на земле; давно уже стало ясно, что Бог отвечать нам не собирается. А если и собирается, то явно не так, чтобы его мог понять любой идиот. Вопить «спаси меня, спаси меня» можно было сколько угодно, но на происходящее это никак не влияло. Хотя мы все равно молились. Кричали «спаси меня, спаси меня», каждый по-своему: вслух или про себя, все утро и весь день, в поисках берега, волшебной страны, до тех пор, пока я не почувствовал, что сознание вновь оставляет меня. Дэн достал пистолет и положил его в центр нашего маленького круга.
— Мне все равно, — сказал он, — можете застрелить меня, если хотите.
К этому времени рты у нас уже опять не открывались. С момента последней раздачи воды прошло несколько часов. На губах пузырилась пена, вместо разговора выходило мерзкое невнятное бормотание. С трудом разлепляя губы, мы выталкивали наружу слова. Выглядело это отвратительно. С неба падал прелестный и легкий серебристый дождь. Он замечательно холодил лоб.
— Существуют правила, — выдавил Тим со всей серьезностью.
— Правила! — Дэн откинул голову назад и захохотал, как бывало после пары стаканов.
— У него копыта, — сказал Скип.
Дэн засмеялся еще сильнее. Можно было подумать, он сидит на галерке в театре «Эмпайр».
— У тебя семья все-таки, — напомнил Тим, отчего Дэн резко прекратил смеяться и неожиданно разрыдался, словно с вершины скалы сорвался огромный камень.
