— Длинноватенькое название у кессельвесселя.
— В семнадцатом веке носили длинное. Заказывали Лине Вертмюллер… Кессельвессель — сатирическое сочинение вроде сказочки о всемирном переустройстве человечества и списано, кажется, с «Парнасских ведомостей» Траяно Боккадини. Однако туда приплетен еще небольшой трактатик на дюжину страниц — эта самая «Слава Братства», которую на следующий год перепубликовали отдельным изданием, и присовокупили другой манифест, этот уже по латыни, «Confessio» — «Исповедание Братства Розы и Креста, всем эрудитам Европы».
В обоих представлено братство розенкрейцеров и слышен голос создателя, таинственного C.R. Позже и из других источников станет известно, что речь идет о Христиане Розенкрейце.
— Почему не указано его полное имя?
— Смотри, это настоящий разгул инициалов; здесь никого не называют полным именем, все представлены как G.G., М.Р., I., а те, к кому особое отношение, именуются P.D. Здесь рассказывается о первых годах формирования личности C.R. Он сначала посещает Гроб Господен, затем плывет к Дамаску, затем входит в Египет и оттуда — в Фес, который в то время был святая святых мусульманской мудрости. Там наш Христиан, который знал уже греческий и латынь, изучает восточные языки, физику, математику, естественные науки, аккумулирует всю тысячелетнюю мудрость арабов и африканцев, не исключая Каббалу и магию, даже переводит на латинский язык таинственную «Liber М.» и познает, таким образом, все тайны макро — и микрокосмоса. В течение двух веков все восточное в моде, особенно то, что не понятно.
— Они всегда так это повторяют. Вы голодны, обмануты, вас эксплуатируют? Просите кубок тайны! Вот…
— Ты тоже хочешь потерять голову?
— Но я знаю, что речь идет о химии и не более того. Ни для кого это не секрет, даже те, кто не знают древнееврейского языка, свихнулись, стремясь все постичь. Иди сюда.
— Подожди. Затем Розенкрейц едет в Испанию, там также постигает оккультные доктрины и говорит, что продвигается все ближе и ближе к Центру познания. И во время этих путешествий, которые для интеллектуала той эпохи были действительно походом за тотальной мудростью, он понял, что необходимо создать в Европе общество, которое смогло бы указать правителям путь науки и добра.
— Оригинальная мысль! Стоило так усердствовать! Я хочу охлажденную мамайю.
— Она в холодильнике. Будь добра, возьми сама, я работаю.
— Если ты работаешь, значит, ты муравей, если ты муравей, то и веди себя как муравей — иди за провизией.
— Мамайя — это роскошь, поэтому за ней должна сходить стрекоза. Если я пойду, тогда ты читай.
— Избавь, Господи. Ненавижу культуру белых. Я схожу.
Ампаро шла к кухне, а я наблюдал за ней с вожделением. Тем временем C.R. возвратился в Германию и вместо того, чтобы заняться превращениями металлов, что позволяли его огромные знания, решил посвятить себя духовным преобразованиям. Он создал братство, изобрел магический язык и письмо, которые станут основой науки мудрости для будущих братьев.
— Нет, я испачкаю книгу, положи мне ее в рот, да нет, не дурачься… вот так. Господи, как хороша мамайя, resencreutzlische Mutti-ja-ja…
А знаешь, что эти послания розенкрейцеров призваны были просветить мир, алчущий истин?
— И просветили?
— То-то и штука, что истину было решено в манифесте не открывать. Пообещали и передумали. Потому что эта истина такая важная, такая важная, что открывать ее никак нельзя.
— Сволочи. И ты тоже.
— Нет, нет, я не виноват, перестань, щекотно! В общем, розенкрейцеров тогда было на белом свете множество, но тут же они решили разъехаться во все концы света и дали обет бесплатно лечить болящих, не носить одежд, по которым их могут опознать, прилаживаться к обычаям каждого государства, встречаться между собою ежегодно и оставаться в глубокой тайне сотню лет.
— Но извини, какой реформы им было надо, если ее как раз в то время проводили? Лютер-то зачем старался?
— Да нет, выходит, что розенкрейцеры — это еще до протестантства. Тут сказано в примечании, что из внимательного изучения «Fama» и «Confessto» очевидно.
— Кому очевидно?
— Говорят очевидно, значит должно быть и твоим очам видно. Не приставай. Эй! Прекрати немедленно! Идет серьезный разговор, понимаешь…
— Понимаешь, это ты не понимаешь…
— Я сейчас отползу, с тобой опасно… Очевидно, как было заявлено! Что предтеча розенкрейцерства — Христиан, как ты уже догадалась, Розенкрейц! Который вряд ли существовал… родился в 1378 году и умер в 1484 в цветущем возрасте ста шести годов, и нетрудно догадаться, что секретное общество Розы и Креста немало способствовало проведению реформации, которая в 1615 праздновала столетний юбилей. Добавим к этому, что на персональном гербе Лютера мы находим как розу, так и крест.
— Простенько и со вкусом.
— А что ты хотела бы чтобы Лютер держал у себя на гербе — горящую жирафу или растаявшие часы?
[68]
Всякому дизайну свое время. Всяк шесток знай свой свер… Знаю, какой тебя шесток интересует… Слушай лучше. Около 1640 года розенкрейцеры решили отремонтировать свой дворец или как его, тайный замок. И вот они обнаружили плиту, в середине которой был забит большой-большой гвоздь. Дерни за гвоздик — плита вынулась, а за нею оказалась большая-большая дверь, а на двери было написано большими-большими буквами POST CXX ANNOS PATEBO.
[69]
— Хоть я и был подготовлен письмом Бельбо, все же я подскочил. — Ого!
— Что с тобой?
— Тот же текст в тамплиерском завещании… Я тебе никогда не рассказывал один случай, с одним полковником…
— Ну так значит тамплиеры переписали у розенкрейцеров.
— Да тамплиеры были раньше…
— Значит, розенкрейцеры переписали у тамплиеров.
— Радость моя, без тебя я бы сел и заплакал.
— Радость моя, тебя сглазил этот Алье, ты тоже начал искать откровений.
— Ничего подобного, никаких откровений я не ищу.
— Ну и молодец, а то будь начеку — опиум для народов!
— Пуэбло унидо хамас сера венсидо?
[70]
— Смейся, смейся. Лучше расскажи, что дальше писали эти идиоты.
— Эти идиоты, как нам объяснял Алье, стажировались у вас в Африке.
— На стажировке их обучали утрамбовывать в трюмы таких, как я.
— Скажи спасибо, что тебя вовремя утрамбовали и вывезли в Бразилию, а то жить бы тебе в Претории, бедная чернявочка. — После поцелуев я продолжал: — За большой-большой дверью обнаружилась гробница о семи углах и — кто б мог подумать — семи сторонах! великолепно освещенная искусственным солнцем. В середине был круглый алтарь весь разузоренный девизами и эмблемами, например NEQUAQUAM VACUUM…
