— Вы какая-то чокнутая, — сказала проститутка.
Они неловко стояли у стенного шкафа, словно восхищаясь заново расставленными туфлями.
— И ваши пять минут истекли, — добавила Рои, показывая на свои хорошенькие золотые часики.
Рут снова расстегнула сумочку. Она вытащила три двадцатипятигульденовые купюры, но Рои стояла достаточно близко, чтобы заглянуть в бумажник Рут. Она быстро вытащила оттуда пятидесятигульденовую бумажку.
— За следующие пять минут хватит и пятидесяти, — сказала рыжеволосая. — А купюры поменьше оставьте, — посоветовала она. — Может, захотите вернуться… когда хорошенько подумаете.
Это было сделано так быстро, что Рут даже не успела ни опередить это движение, ни прореагировать: Рои прижалась к ней и понюхала ее шею, потом легонько притронулась к ее груди сложенной чашечкой ладонью, после чего отвернулась и опять села точно посредине на полотенце, защищающее ее кровать.
— Хорошие духи, но я их почти не чую, — заметила Рои. — Хорошие груди. Большие.
Рут, вспыхнув, попыталась опуститься в минетное кресло, но так, чтобы не погрузиться в него по шею.
— В моей истории… — начала было говорить романистка.
— Беда с вашей историей в том, что ничего не происходит, — сказала Рои. — Значит, пара платит мне, чтобы я разрешила им посмотреть. Ну и что? Это было бы не в первый раз. А вот что происходит потом? Вот ведь в чем история.
— Я не знаю точно, что будет «потом», но это и есть история, — ответила Рут. — Женщина с плохим любовником чувствует себя униженной. У нее это вызывает стыд — не оттого, что она видит, а из-за своего любовника. Ее унижают те чувства, которые он вызывает у нее.
— И это тоже было бы не в первый раз, — сказала ей проститутка.
— Может быть, он мастурбирует, подглядывая, — предположила Рут.
Рои поняла, что это — вопрос.
— И это тоже не в первый раз, — повторила проститутка. — С чего это женщина стала бы удивляться такому?
Рои была права. К тому же была и еще одна проблема: Рут не знала всего, что может случиться в ее истории, так как пока плохо чувствовала персонажей и их взаимоотношения. Она уже не в первый раз делала такое открытие относительно романа, который только начинала, просто она впервые делала это открытие в присутствии другого человека, к тому же совсем постороннего — да еще проститутки.
— А вы знаете, что происходит обычно? — спросила Рои.
— Нет, не знаю, — призналась Рут.
— Посмотреть — это только начало, — сказала ей проститутка. — А особенно с парами — после посмотреть начинается кое-что еще.
— Что вы хотите сказать?
— Когда они приходят в следующий раз, они не хотят смотреть — они хотят что-то делать, — сказала Рои.
— Не думаю, что моя героиня вернется еще раз, — ответила Рут, взвешивая, однако, эту возможность.
— Иногда пара, посмотрев, сама хочет немедленно что-нибудь сделать — сразу же.
— И что, например? — спросила Рут.
— Ну, всякое, — сказала Рои. — Иногда мужчина хочет смотреть на меня с его женщиной — он хочет видеть, как я разогреваю ее. Обычно я начинаю с мужчины, а женщина смотрит.
— Вы начинаете с мужчины… — сказала Рут.
— А потом уже женщину, — сказала Рои.
— И такое было на самом деле? — спросила Рут.
— Всякое было, — сказала проститутка.
Рут сидела в аловатом свете, который теперь своим красноватым сиянием все ярче пронизывал маленькую комнату; розовое полотенце, на котором сидела Рои, явно приобретало более темный оттенок от алого света торшера. В комнату проникал еще только приглушенный свет сквозь шторы на окне да еще тускловатый свет наверху, направленный на дверь, которая вела на улицу.
Проститутка наклонилась вперед в этом выгодном свете — ее груди чуть не выскользнули из полубюстгальтера. Рут сидела, вцепившись в подлокотники кресла, а Рои осторожно накрыла ее руки своими.
— Вы хотите подумать о том, что будет дальше, — и снова прийти ко мне? — спросила рыжеволосая.
— Да, — сказала Рут.
Она вовсе не хотела говорить шепотом, как это у нее получилось, и она не могла высвободить свои руки из рук проститутки, не откинувшись при этом в глубь жуткого кресла.
— Вы только помните — случиться может что угодно, — сказала ей Рои. — Все, что вы захотите.
— Да, — снова прошептала Рут.
Она уставилась на обнаженные груди проститутки — это казалось более безопасным, чем смотреть в ее умные глаза.
— Может быть, если вы посмотрите на меня с кем-нибудь — я хочу сказать, вы одна, — у вас появятся какие-нибудь новые мысли, — сказала Рои тоже шепотом.
Рут тряхнула головой, понимая, что этот жест гораздо менее убедителен, чем если бы она просто сказала: «Нет, не думаю».
— Большинство женщин-одиночек, которые хотят смотреть на меня, — это молодые девушки, — сообщила Рои более громким презрительным голосом.
Рут так удивилась, услышав это, что невольно заглянула в лицо Рои.
— Почему молодые девушки? — спросила Рут. — Вы хотите сказать, что они хотят увидеть, как нужно заниматься сексом? Они девственницы?
Рои отпустила руки Рут, откинулась назад на своей кровати и рассмеялась.
— Ну уж девственницы — это вряд ли! — сказала рыжеволосая. — Это молодые девушки, которые собираются стать проститутками, — они хотят увидеть, что это такое: быть проституткой!
Рут еще не испытывала такого потрясения; даже узнав о Ханне с отцом, она не была так ошарашена.
Рои показала на свои часики и встала с кровати в тот же момент, когда Рут встала с неудобного кресла. Рут пришлось сжаться, чтобы не прикоснуться к проститутке.
Рои открыла дверь в полуденное солнце, сверкавшее так ярко, что Рут только тут поняла, насколько темно было в красной комнате проститутки. Встав перед Рут спиной к свету, Рои неожиданно заблокировала выход и одарила гостью тремя поцелуями — сначала в правую щеку, потом в левую, потом опять в правую.
— По-нидерландски нужно три раза, — сказала проститутка весело и так дружелюбно, словно они были давними подругами.
Конечно же, Рут целовали так и раньше — Маартен и жена Маартена Сильвия, всякий раз встречаясь и прощаясь с нею, но поцелуи Рои были чуть более длительными. И еще Рои прижала теплую ладонь к животу Рут, отчего та инстинктивно поджала брюшные мышцы.
— У вас такой плоский живот, — сказала ей проститутка. — Вы рожали?
— Нет, еще не рожала, — ответила Рут. Выход все еще оставался заблокирован.
— Я рожала один раз, — сказала Рои. Она завела большой палец за резинку трусиков-бикини и резко опустила их. — Тяжелый случай, — добавила проститутка, имея в виду бросающийся в глаза шрам кесарева сечения; шрам этот удивил Рут (которая уже обратила внимание на растяжки у Рои на животе) меньше, чем бритый лобок.
