Некоторые из пропавших молодых женщин были беглянками. Убежав из сельского Онтарио, они чаще всего оказывались в Торонто, где многих из них без труда находили. (Нередко они становились проститутками.) Но более всего интересовали Маргарет пропавшие дети. Правда, детектив Макдермид никак не была готова к тому, что работа в отделе по розыску пропавших лиц неминуемо влечет за собой изучение фотографий пропавших детей. Еще она не была готова к тому, что фотографии этих пропавших детей будут сниться ей по ночам, будут преследовать ее днем.
Фотографии систематизировались, и, по мере того как ненайденные пропавшие дети вырастали из своих последних фотографий, Маргарет делала в уме поправку на их изменившуюся внешность. Так она узнала, что для успешной работы в отделе по розыску пропавших лиц требуется хорошее воображение. Фотографии пропавших детей были важны, но это был лишь черновик — ведь дети растут. Эта способность, которую детектив делила с родителями пропавших детей, была воистину особым, но мучительным даром — видеть умственным взором, как шестилетний ребенок будет выглядеть в десять, двенадцать лет или как подросток будет выглядеть, когда ему или ей перевалит за двадцать; «мучительным» этот дар был потому, что для родителей нет ничего больнее, чем представлять себе, как растут или становятся взрослыми их пропавшие дети. Родители ничего с этим не могут поделать — воображение не дает им покоя. Но сержант Макдермид обнаружила, что она тоже ничего не может с собой поделать.
Этот дар делал ее незаменимой в отделе, и он же практически лишал ее личной жизни. Дети, которых она не могла найти, становились ее детьми. Когда дела на них по истечении срока давности закрывались, она брала их фотографии домой.
Особенно ее мучили два мальчика. Это были американцы, исчезнувшие во время Вьетнамской войны. Родители мальчиков думали, что те бежали в Канаду в 1968 году, когда число перебравшихся через границу «противников войны», как их называли, было особенно велико. В тот год мальчикам было семнадцать и пятнадцать. Семнадцатилетнего от призыва отделял всего один год, но отсрочка, предоставляемая студентам, освобождала его еще не меньше чем на четыре года. Его младший брат убежал вместе с ним — мальчики были неразлучны.
За побегом семнадцатилетнего, возможно, стояло потрясение, вызванное разводом его родителей. Для сержанта Макдермид оба мальчика были в большей степени жертвами ненависти, которую питали друг к другу их родители, чем Вьетнамской войны.
В конечном счете дело мальчиков было закрыто. Если семнадцатилетний и пятнадцатилетний парни были живы и по сей день, то им уже перевалило за тридцать! Но дело мальчиков не было закрыто ни для их родителей, ни для Маргарет.
Отец, который говорил о себе, что он привык «мыслить реалистически», предоставил в отдел по розыску медицинские карточки мальчиков от дантистов. Мать прислала фотографии, которые сержант Макдермид и взяла домой.
Тот факт, что Маргарет была незамужней и давно вышла из детородного возраста, несомненно сказался на ее одержимости красивыми мальчиками, которых она видела на этих фотографиях, и ее не менее навязчивой одержимости мыслями о том, что могло с ними произойти. Если они живы, то где теперь находятся? Как выглядят? Какие женщины могли бы влюбиться в них? Каких собственных детей, возможно, они воспитывают теперь? Что могло стать с их жизнями? Если они живы…
Со временем доска, на которую Маргарет пришпилила фотографии мальчиков, переехала из комнаты, служившей ей одновременно гостиной и столовой (где фотографии время от времени давали повод для комментариев ее гостям), в спальню, где их не видел никто, кроме Маргарет.
Сержанту Макдермид было под шестьдесят, хотя она все еще могла успешно скрывать свой возраст. Еще несколько лет — и она с такой же неизбежностью должна была отправиться в архив, как и дело о молодых пропавших американцах. И она уже вышла из того возраста, когда приглашала мужчин в свою спальню, где с кровати открывался вид на доску с фотографиями.
Случалось, в бессонные ночи она жалела, что поместила эти многочисленные фотографии рядом с собой. Но обеспокоенная и скорбящая мать продолжала присылать фотографии. Она сопровождала их такими подписями: «Я знаю, они уже стали другими, но в характере Уильяма есть что-то такое, что особенно заметно на этой фотографии». (Уильям был старший из мальчиков.)
Или же мать писала: «Я понимаю, что на этой фотографии их лица видны неотчетливо (то есть я знаю, что их лица здесь вообще не видны), но в озорстве Генри есть что-то такое, что может быть полезно в ваших поисках».
На фотографии была изображена сама мать, еще молодая, привлекательная женщина. Она была снята в кровати, в номере какого-то отеля. Судя по виду номера, Маргарет заключила, что отель этот европейский. Молодая мать улыбается, может, даже смеется, а оба ее мальчика лежат с ней в кровати, только они не видны под одеялом. На фотографии видны только босые ножки мальчиков.
«Она думает, что я смогу узнать их по их ногам!» — в отчаянии думала Маргарет.
И все же она не могла оторвать взгляд от этой фотографии.
Или от фотографии Уильяма, на которой он был снят маленьким мальчиком, изображающим доктора, который лечит оцарапанную коленку Генри. Или от той, на которой мальчики в возрасте приблизительно пяти и семи лет чистят омаров — Уильям делает это легко и сосредоточенно, а Генри эта задача, похоже, представляется отвратительной и к тому же выше его способностей. (Для матери это было лишним свидетельством того, как различались характеры мальчиков.)
Но лучшая фотография мальчиков относилась ко времени незадолго до их исчезновения, она была снята после хоккейного матча, видимо в школе, где учились мальчики. Уильям выше матери — он держит в зубах хоккейную шайбу, — а Генри все еще ниже матери. Оба мальчика в хоккейной форме, но коньки уже успели снять, и на ногах у них баскетбольные кеды.
Эта фотография была популярна среди коллег Маргарет в отделе по поиску пропавших (пока поиски еще продолжались) не только потому, что их мать была красива, но еще и потому, что мальчики в хоккейной форме походили на канадцев. Но для Маргарет в этих пропавших мальчиках было что-то неуловимо американское, некое самоуверенное сочетание озорства и бесконечного оптимизма, словно каждый из них полагал, что его взгляд на мир никогда не изменится, а его машина всегда будет на нужной полосе.
Но сержант Макдермид если и сожалела, что ушла из отдела по расследованию убийств в отдел по поиску пропавших, то случалось это лишь в бессонные ночи или когда она слишком долго или слишком часто смотрела на эти фотографии. Когда Маргарет искала убийцу молодой официантки в футболке с летящим гамбургером, спала она хорошо. Убийцу они так и не нашли, как не нашли и пропавших американских мальчиков.
Если Маргарет встречала Майкла Кагилла, который по-прежнему работал в отделе по расследованию убийств, то она, естественно, как коллега спрашивала у него, что он теперь расследует; такой же вопрос задавал и он ей. Когда у них были дела, так ничем и не кончавшиеся, — на которые с самого начала можно было вешать бирку «глухарь», — они совершенно одинаково выражали свое разочарование: «У меня одно из этих дел типа: проводили до дома из "Цирка летающей еды"».
