— Я — прежде всего писатель, — сказала миссис Дэш.
Джейн было дозволено произвести инвентаризацию порнографии на досуге. Если забыть о специфической «ценности» этих поделок, то миссис Дэш была разочарована. Примитивность была вполне ожидаема, хотя, безусловно, и не Элеонорой Холт! Но грубость была нормой для многих людей. Непристойность и сексуальные интересы были главным мотивом поведения самых разных индивидуумов; к счастью, миссис Дэш не ассоциировала себя с ними. Хотя она и желала, чтобы больше людей получали образование и это образование было получше, она была уверена, что для большинства людей учение — напрасная трата времени.
В непристойной коллекции из порномагазина, теперь навсегда закрытого, не было изображений сексуального акта с животными или детьми. Миссис Дэш немного утешило, что эти пакости распространены пока дальше на восток от Манхэттена, чем округ Саффолк, по крайней мере в форме журналов или книг. Она в изобилии нашла банальности о небывалых женских оргазмах и о мужчинах (всегда с пенисами невероятных размеров), неубедительно демонстрировавших интерес к тому, чем занимаются. Джейн пришла к выводу, что оба пола одинаковы в своей неумелости. Она решила, что изображенные крупным планом бесчисленные и разнообразные женские гениталии представляют… гм-м, клинический интерес. Она никогда прежде не видела других женщин в таких отталкивающих подробностях.
Джейн, вынужденная вынести суждение относительно ценности этих книг и журналов, сказала, что это мусор, что его место на помойке, но вполне возможно, что инициативным гражданам удастся уменьшить понесенные расходы, продав оставшиеся запасы определенной любознательной категории местных жителей. Но подобная продажа в Риверхеде для инициативных граждан была бы равносильна исполнению роли торговцев порнографией. Поэтому книги и журналы были преданы огню — невосполнимые расходы.
И опять, заявив о себе как прежде всего о писателе, миссис Дэш сказала, что не желает принимать участия в сожжении, она даже смотреть на эту церемонию не захотела. Местные газеты поместили фотографии небольшой, но торжествующей группы женщин, разжигающих костер. Настоящие пожарные с беспокойным видом стояли неподалеку на тот случай, если горящие фотографии энергичных сексуальных упражнений и бесприютных гениталий вдруг распространят огонь на все вокруг.
Следующие шесть лет округ Саффолк прожил без новых публичных демонстраций в области сексуальной нравственности. Явившейся на свет посредством заимствованной спермы дочери было двенадцать лет, когда она принесла фаллоимитатор Элеоноры Холт (это был вибратор, приводимый в действие батарейками) в альтернативную среднюю школу Бриджгемптона на урок под названием «Покажи и расскажи» (одно из плохо продуманных новшеств в американской системе образования). И сын Джейн Дэш, который на дне рождения шестилетней девочки видел фильм, запечатлевший процесс деторождения, еще раз удостоился чести мельком увидеть нечто, имевшее прежде отношение к интимной жизни Элеоноры.
К счастью, двенадцатилетняя дочка не была крупным специалистом по демонстрации сего приспособления, и удивленная учительница успела быстренько изъять у нее вибратор. Видеть там особо было нечего, впечатлял только поразительный размер этого устройства. Миссис Дэш, которая в жизни не видела вибраторов, по описанию сына пришла к выводу, что прототипом этого мелькнувшего на уроке учебного пособия никак не мог быть мужской член. Мальчик сказал, что вибратор похож на «какую-то ракету». Запомнился парнишке и звук, производимый этой ракетой, когда включался мотор. Вибратор, конечно, вибрировал. Хотя звук и был не очень громок, прежде чем учительница выхватила фаллоимитатор из рук двенадцатилетней девочки и выключила его, все, кто успел услышать, были немало удивлены.
— А что это был за звук? — спросила сына Джейн.
— Ззззт! Ззззт! Ззззт! — сказал мальчик.
В этом звуке, подумала миссис Дэш, было что-то предупреждающее — жужжание с конечным «т». Романистка не могла выкинуть этот звук из головы.
И тут снова сказался игривый нрав покойного мужа миссис Дэш. Где бы они ни встречали Элеонору Холт — на вечеринке, в супермаркете, у школы, куда она подвозила дочку, — муж Джейн начинал нашептывать в ухо романистки: «Ззззт!» Джейн казалось, что он на свой умный манер предупреждает ее о необходимости быть осторожной.
Нередко миссис Дэш чувствовала, что больше всего ей не хватает его доброго юмора. Один только вид Элеоноры Холт тут же напоминал Джейн о вдовстве и о том, что она потеряла.
Прошло еще пять лет, а Джейн помнила эпизод с вибратором, словно он произошел вчера. У идеи поддразнить Элеонору Холт почти точным воспроизведением звука вибратора было два повода: во-первых, Джейн страстно хотелось вернуть в свою жизнь тот юмор, который привносил в нее покойный муж, а во-вторых, Джейн знала, что если не сделает что-нибудь Элеоноре напрямую, то у нее возникнет желание написать о ней, а это будет еще хуже. Миссис Дэш не любила писать о реальных людях, она считала, что такая литература свидетельствует о недостатке воображения, потому что любой романист, достойный этого названия, должен уметь изобретать характеры более интересные, чем те, что встречаются в жизни. Сделать Элеонору Холт персонажем художественного произведения (даже с целью осмеяния) означало бы в некотором роде польстить ей.
И потом, когда миссис Дэш решила поддразнить Элеонору звуком вибратора — это было не совсем «решение». В отличие от романов Джейн Дэш, этот поступок не был запланирован заранее. Произошло это на устраиваемом альтернативной средней школой ежегодном пикнике, который был альтернативой школьного пикника и происходил некоторое время спустя после окончания школьного года; его по времени подгоняли под открытие купального сезона в начале лета. Вода в Атлантическом океане до конца июня была невыносимо холодной. Но откладывать пикник до июля было нельзя, поскольку общественные пляжи к этому времени уже были забиты «летними отдыхающими».
Миссис Дэш не собиралась купаться до августа; она никогда не купалась на школьных пикниках, даже пока еще был жив ее муж. И поскольку ее сын закончил альтернативную среднюю школу, его (и Джейн) участие в пикнике — это было скорее что-то вроде сбора одноклассников, встречи старых друзей, а для миссис Дэш это стало первым публичным мероприятием в Бриджгемптоне после смерти ее мужа. Некоторые удивились, увидев ее. Но не Элеонора Холт.
— Правильно с вашей стороны, — сказала Элеонора Джейн. — Вам давно пора снова выходить в свет.
Видимо, это и натолкнуло миссис Дэш на размышления. Она не считала альтернативный пикник средней школы «светом», и ей вовсе не требовались никакие одобрения со стороны Элеоноры Холт.
Джейн попыталась отвлечься приятным для нее созерцанием сына — как же он вырос! А его бывшие одноклассники… да, они тоже выросли. Даже сумасшедшенькая дочка Элеоноры оказалась очень миленькой девчушкой, мягкой и дружелюбной, — она училась теперь в интернате и не жила в том доме, где хранились отвратительная видеосъемка ее появления на свет и ядерная боеголовка, с помощью которой удовлетворяла свои желания ее мать.
Еще Джейн развлекалась, наблюдая за детьми помладше. Многих из них она не знала, незнакомы были ей и некоторые из родителей помоложе. Учительница, которая изъяла в свое время вибратор, подошла к миссис Дэш и села рядом с ней. Джейн не слышала, что та ей говорила; романистка пыталась сформулировать вопрос, хотя и не знала, сможет ли его задать. («Когда вы схватили эту штуку, сильно ли она вибрировала? То есть я хочу спросить, как миксер или кухонный комбайн… или движения были не такие резкие?») Но, конечно, миссис Дэш никогда бы не осмелилась задать такой вопрос — она просто улыбнулась. В конечном счете учительница удалилась куда-то.
