— Просто ты, кажется, чересчур подружилась с этим типом.
— С Люком?
— Его так зовут?
— Господи, Гарри! Меня не интересует Люк. По крайней мере, не в этом аспекте.
— Ты говорила, что он хочет…
— Мне наплевать, чего он хочет. Одно дело хотеть, другое — получить. Он достаточно умен, чтобы понять, чем я занимаюсь. И он знает, что я могу быть полезна его бизнесу. Думаю, что он может и мне быть полезен. Я им восхищаюсь, понял?
— Ты восхищаешься торговцем бутербродами?
— Он блестящий бизнесмен. Все, что он имеет, он заработал тяжелым трудом. Я знаю, что тебе не понравились его слова об Эймоне. Мне тоже не понравились. Но это только бизнес. Неужели ты думаешь, что я имею на него виды? Я не трахаю все, что движется, Гарри. Я не мужчина, я — не ты.
— Ну, и как же вы общаетесь — ты и старина Люк? Мне просто любопытно, как строятся ваши отношения.
— Его компания получает больше заказов, чем они могут принять. Если что-то появляется, когда они полностью заняты, он вызывает меня.
— Нет, я имею в виду, как строятся ваши с ним взаимоотношения? В другом плане. Он знает, что ты не заинтересована в нем как в мужчине? Его это устраивает? Или он все еще лелеет надежду наложить руки на твои канапе? Можешь не отвечать, потому что ответ я знаю.
Я понимал, что мне следует заткнуться, но уже не мог остановиться. Я испугался, что теряю ее. Это было смешным, потому что именно я отправился в дом Джины, зная, что ее там нет.
— Хочешь, я скажу тебе, Гарри, что меня огорчает? Ты думаешь, что он хочет от меня только одного. Но может — только может, — его интересует и еще кое-что? Тебе это не приходило в голову? Почему тебе так трудно поверить в то, что кому-то я нравлюсь именно тем, что могу делать. Не тем, как я выгляжу. Неужели это так трудно себе представить?
«Потому что ты все еще сводишь меня с ума, — подумал я. — И я не могу себе представить, что другие мужчины смотрят на тебя и не чувствуют того же, что и я». Но вслух я ничего не сказал.
— Не хочу даже с тобой разговаривать, — сказала она, повернулась на бок и резко выключила свет на своей тумбочке.
Я повернулся на другой бок и тоже выключил свет.
Какое-то время мы молча лежали в темноте. А когда она заговорила, в ее голосе не было ни слез, ни гнева. Только некоторое недоумение:
— Гарри?
— Что?
— Почему тебе так трудно поверить, что тебя любят?
Тут она застала меня врасплох.
* * *
Казуми говорила, что каждое утро она посещает курсы фотомастерства в Сохо. После пары неудачных попыток я обнаружил, что если правильно рассчитаю, то смогу перехватить ее по дороге от дома Джины до станции метро. Мне самому было трудно поверить в то, что я делал. Но все равно я шел на это.
Я остановился у края тротуара, посигналив ей, игнорируя машины сзади, которые из-за меня остановились в этот утренний час пик и отчаянно мне сигналили.
Я притворился удивленным:
— Казуми? Я так и подумал, что это вы. Хотите, подвезу вас в город? Мне по пути.
Несколько неохотно она села в машину. Казалось, что она не так уж и рада меня видеть, во всяком случае, не настолько, насколько я надеялся. Казуми с трудом втащила большую картонную коробку, на которой было написано «Илфордская фотобумага». Еще на плече у нее висели два фотоаппарата, но она не выглядела как обычная туристка. Я спросил, нравится ли ей Лондон, что она сейчас изучает и скучает ли она по Японии. Я слишком много говорил, нес всякую чепуху, щеки мои горели от возбуждения. Наконец, ей удалось вставить слово.
— Гарри, — сказала она.
Не Гарри-сан? Не уважительно-вежливое обращение? Должен признаться, что я был несколько разочарован.
— Вы женаты, Гарри. У вас красивая жена, которую вы очень любите.
Все это было правдой. Она смотрела на застывшее, парализованное движение за окном машины, качая головой.
— Или я что-то не поняла?
Нет. Дело во мне. Это я что-то не понял. И тут меня вдруг осенило. Я точно знал, что это было.
* * *
Пахло рыбой и пряностями.
В кухне Сид экспериментировала с приготовлением красной фасоли, риса и какой-то рыбы, кажется, сома, когда я ввалился туда и плюхнул перед ней, прямо на разделочную доску стопку глянцевых проспектов.
— Что это?
Я вытащил один проспект наугад и, подражая рекламному агенту, продемонстрировал ей пальмы, голубое море и белый песок.
— Барбадос, дорогая. — Я начал перебирать брошюрки. — Антигуа. Санта-Лючия. Каймановы острова.
— Ты что, сошел с ума? Мы не можем поехать на Карибы. Только не сейчас.
— А как насчет Мальдивов? Или Красного моря? Кох Самуи?
— Я не поеду в Таиланд, Гарри. У меня работа. Я взял ее руки в свои:
— Давай убежим вместе?
— Не трогай меня. Я вся пахну рыбой.
— Мне все равно. Ты — любовь всей моей жизни. И я хочу увезти тебя в какой-нибудь тропический рай.
— А как же Пегги?
— Флорида. Любое место на земном шаре. На пару недель. На неделю. Она сможет плавать и нырять, загорит, покатается на лодках-бананах. Ей понравится.
— Я не могу забрать ее из школы.
— Джина ведь забрала Пэта из школы.
— Я — не Джина. И я не могу уехать на две недели. Имелись среди проспектов и другие брошюры.
Тоненькие, с городскими пейзажами на обложках вместо солнечных пляжей.
— Ну, а как насчет мини-отпуска? Всего на несколько дней? Прага. Венеция. Или Париж. Пэту очень понравился Париж.
— Гарри, я сейчас слишком занята. Мы только что раскрутились. Мы с Салли едва успеваем поворачиваться. Думаем нанять еще кого-нибудь в помощь.
— Барселона? Мадрид? Стокгольм?
— Извини. Я вздохнул:
— Хочешь, пойдем в кино? Поужинаем в китайском квартале? Салли побудет с Пегги.
— Когда ты планируешь? Мне подходит воскресенье.
Мы с женой вытащили наши ежедневники и в окружении кастрюль и продуктов попытались найти окно для романтического вечера.
II
Твое сердце — это маленькое чудо
13
Моя жена. Я всегда мог выделить ее в заполненном людьми зале. Особенный овал лина, наклон головы, манера откидывать назад волосы. Мне всегда достаточно одного взгляда. Никогда не мог спутать ее ни с кем. Даже когда совершенно не ожидал увидеть.
Это был торжественный вечер на телестудии, посвященный открытию нового сезона телепрограмм. Вино и закуски, сплетни, немного лести, речь, произнесенная Барри Твистом о предстоящих развлечениях. Вечер принудительного веселья. Впрочем, ничего удивительного для моего рода деятельности. Эймон официально находился в отпуске, и «Фиш по пятницам» не был включен в график весеннего показа, но я решил, что должен присутствовать на торжестве. Совет, который дал мне Марти Манн, тяготил меня больше, чем я хотел признаться самому себе. Может, мне следовало бы осмотреться вокруг и поискать новые таланты. Может, глупо было возлагать все свои надежды только на одного человека? Но в данный моментя не мог думать ни о чем ином, потому что здесь присутствовала моя жена. Я протолкался к ней. Сид ничуть не удивилась, увидев меня.
