— Жанна, вы встречаетесь? Она сделала вид, что не поняла. Я
вынуждена была идти напролом.
— Жанна, если ты встречаешься с Михаилом, не стоит от меня
это скрывать. Лучше усваивай мой опыт, — посоветовала я, втайне мечтая привить
своей скромнице настораживающую развязность, от которой Михаил бежал бы так
далеко, как это только возможно.
Но Жанна, чистое дитя, ни о чем не подозревая, бросилась мне
на шею и радостно закричала:
— Правда? Ты на меня не сердишься? Я могу все рассказать?
— Ну, конечно, милая, — ответила я, отлепив ее от себя и
стараясь скрыть недовольство. — Со мной можешь быть предельно откровенна.
И она последовала этому совету. Теперь после каждого
свидания с Михаилом она выдавала мне подробный отчет, я же скрепя сердце
радовалась за нее и по-матерински вдохновляла на такое, что в народе иначе как
распутство и не зовется.
В скором времени воспитание мое возымело плоды: Жанна резко
изменилась.
День ото дня она становилась все развязней и развязней. Это
не сказывалось на ее работе, нет, днем она была паинька, а вот вечерами
превращалась в настоящую бестию. Возвращаясь со свидания, она бежала не домой,
а ко мне и тут же во всех красках хвасталась своей победой над Михаилом. Делала
она это, развалясь в кресле, закинув ногу на ногу, в одной руке держа банку с
пивом, в другой мой мундштук, который, как я поняла, Жанна уже давно считала
своим.
Я видела, что дело идет к плохому, но (как люди слабы!) меня
это устраивало. Более того, я торжествовала и считала дни до того момента,
когда Михаил раскусит мою скромницу и, само собой, разочаруется в ней. Ах, как
я этого хотела!
И вот наступил долгожданный день начала конца. Михаил, как
обычно, отвез Жанну домой. Она помахала ему из окошка подъезда, мол, все в
порядке, никто не обидел. Он успокоился, развернул машину и уехал, а Жанна и не
подумала стучать в свою квартиру.
Она тут же помчалась ко мне, плюхнулась в кресло, закинула
ногу за ногу, открыла банку пива, сделала несколько глотков, жадно затянулась
сигаретой и с гордостью сообщила:
— Свершилось! Признаться, я испугалась.
— Что? Он сделал тебе предложение?
— Да, переспать с ним, — со счастливой улыбкой подтвердила
она.
Я охнула, вся обратившись в протест, совершенно забыв, что
только этого и желала каких-нибудь десять минут назад. Теперь же я была
охвачена праведным гневом. Наглец, да как он смеет! Так поступать с порядочными
девушками?!
— И ты согласилась?
Жанна зажмурилась и радостно кивнула.
— Да!
— Это было не-под-ра-жаемо! Это! Ох, какой он мужчина! Я
чуть не умерла.
Если посмотреть правде в глаза, я давно уже не девственница,
а дама с богатым опытом, но понять Жанну при всем своем желании я не могла. Что
тут может быть неподражаемого? И уж тем более, от чего она там собралась
умирать?
Особенно, если это происходит в первый раз.
Впрочем, надо внимательней присмотреться к Михаилу. Опыт
опытом, но каких только чудес не бывает?
— И на какой ноте вы расстались? — стараясь казаться
равнодушной, спросила я.
— На самой оптимистичной! Он проводил меня домой и овладел
мною еще раз прямо в подъезде.
— В подъезде? — изумилась я. — Какая была в этом
необходимость?
— Страсть! Он обожает таких скромных девушек, как я, и
загорается прямо с ходу. Ничего не поделаешь. Представляешь, я в твоем
французском платье, он в своем английском костюме, который чуть дешевле его
«Мерседеса» и…
Я только ахнула, а Жанна, торжествуя с банкой пива в руке, продолжила:
— Как страсть берет над мужиками верх! Такой сдержанный
обычно, а тут словно обезумел. Набросился на меня, кричит: «Хочу!» — и все тут.
Даже про костюм забыл, а сам аж дрожит.
— И ты согласилась? — спросила я, едва справляясь с
любопытством.
— А кто меня спрашивал? Он буквально изнасиловал меня.
— Просто блеск! — вынуждена была воскликнуть я.
— А ты думала!
— И какова была твоя реакция?
Она с видом умудренной опытом матроны произнесла:
— Знаешь, я где-то читала, что в глубине души каждая женщина
мечтает быть изнасилованной.
— Неужели?!
— Точно-точно, но только так, чтобы знать, что это не
угрожает ее здоровью и уж тем более жизни. Так вот, могу тебе сказать, что это
правда.
Когда он набросился на меня, я искренне оказывала
сопротивление, но отдалась ему с таким удовольствием, какого вообще никогда не
испытывала. Сама удивилась.
— Неужели?!
— Точно-точно. Приятно, когда мужчина из-за тебя теряет
голову, просто звереет. Именно звереет. Он был как сумасшедший.
— Я думаю! Если прямо в подъезде да еще в английском
костюме, тут уж об уме говорить не приходится. И как только вам это удалось?
— Стоя.
— Как же стоя? — изумилась я, вспомнив об их значительной
разнице в росте.
— Просто. На ступеньку выше поднялась и к стеночке
прислонилась. Очень даже ничего. Советую попробовать при случае.
— Ну, милочка, все, что мне нужно, я уже попробовала, —
смутилась я. — И что он теперь говорит?
— Говорит, что теперь хочет быть со мной всегда!
— Они все так говорят, главное — разобраться, что при этом
имеют в виду, — постаралась я охладить ее пыл, да где там.
Жанна трепетала от любви к Михаилу. Она тут же поведала мне,
как искусна сегодня была и в какой восторг привела его своим мастерством.
— И он не удивился? — озадачилась я.
— Нисколечко! Он был счастлив!
— Но где ты всему этому научилась?
— Как «где»? Как же это «где»? Да у тебя же! Ты сама мне все
это открыла.
Сказать, что мне сделалось дурно, — это не сказать ничего. Я
захлебнулась от презрения к себе. Боже! Какая извращенная у меня фантазия! И
все это я вывалила ребенку?! Поверить не могу! Как далеко, оказывается, иногда
меня заносит. А я считала себя удовлетворенной, но откуда же это взялось?..
— Жанна, я не могу сказать тебе: «Продолжай в том же духе».
«Не вздумай больше так поступать», — я тоже сказать тебе не могу. Но будь
осторожна. От этого бывают не только сифилис, гонорея и СПИД, но — что, быть
может, еще ужасней — и дети.
Она рассмеялась и, беззаботно махнув рукой, сказала:
