— Ты же хочешь меня, — промямлила она, — хочешь, я чувствую…
Михаил наконец отстранился и строго сказал:
— Ты глупая, вздорная девчонка. Как в твою голову могут
приходить такие мысли? Накануне свадьбы! В грязном подъезде! В любой момент
может кто-нибудь войти. Отвратительно даже представить себе такое. Я думал, моя
невеста более благоразумная девушка. Ты меня расстроила.
Жанна надула губки. В ее глазах блеснули слезы. Она
почувствовала себя оскорбленной и несправедливо униженной.
— Ты тоже очень расстроил меня, — сказала она. — Теперь я
вижу, что для тебя приличия важней самых искренних порывов. Ты просто сухарь!
Бесчувственный сухарь! У тебя все по расписанию, как на вокзале. Ты понятия не
имеешь о настоящих чувствах. Ты не любишь меня!
Она впервые позволила себе бунт.
— Что за вздор! — возмутился он. — Недопустимо делать такие
заключения лишь на основании того, что я цивилизованный человек, прекрасно
воспитан и контролирую свои эмоции.
— Ты не любишь меня! Не любишь! — заплакала Жанна.
Михаил смягчился, но не настолько, чтобы не прочитать
невесте нотацию.
— Ты сердишься только из-за того, что я не пошел на поводу у
твоих детских капризов, — сказал он.
(Ничего себе — детских.) — Это не капризы! Это любовь! —
плакала тем временем Жанна.
— Ну хорошо, я не правильно выразился. На поводу у твоих
детских порывов. Я старше тебя и не должен допустить свершения подобных
глупостей.
Он прижал к груди рыдающую Жанну и погладил ее по голове,
как ребенка.
Она тут же успокоилась, но плакать предусмотрительно не
прекратила.
— Поверь, малыш, ты сама об этом пожалела бы уже спустя пять
минут. Я люблю тебя и хочу, чтобы наша любовь осталась чиста.
— Если любовь чиста, то она чиста и в подъезде, и где
угодно, — стояла на своем она.
(До сих пор не пойму, и что это ей приспичило?) — Ты не
права, но сейчас не время для споров, — подтолкнул ее к двери Михаил. — Беги
домой. Завтра поговорим. У меня рано утром важное дело, а потом мы встретимся у
твоей тетушки.
Жанна чмокнула жениха в щеку, и они расстались. Дождавшись,
когда автомобиль Михаила выедет со двора, она побежала ко мне, уселась на
кухне, закинула ногу на ногу и, зажав в одной руке банку с пивом, а в другой
сигарету, поведала очередную байку о страстной любви на ступенях лестницы.
Реализовала-таки свои мечты. Слушая ее, я думала, что любовь
на ступенях — обычное развлечение молодежи. Однако одно дело байки, другое —
то, что отмочила она.
И после этого мне будут говорить, что предчувствие — плод женского
воображения. Что же, как не предчувствие, толкнуло ее на эту глупость? (Я имею
в виду соблазнение Михаила.) Что же, как не предчувствие? Так долго, вздыхая,
взирать на закат и держаться за руки и потом перечеркнуть все это одним
предложением, простите, потрахаться на лестнице? Нет, на Жанну это не похоже.
Здесь виновато только предчувствие. Бедняжка уже тогда
шестым чувством знала, что ждет ее, и пыталась исправить беду. Насколько проще
было бы ей сейчас, если бы Михаил не устоял. Но он устоял, а поэтому все
осложнилось.
Я очень расстроилась.
— Жанна, — сказала я, — очень неудачная сцена произошла у
тебя с женихом сегодня. Не стоило устраивать ее накануне такой встречи.
— Я и сама уже жалею, — всхлипнула она. — Теперь он
подумает, что я прикидывалась, а на самом деле развратная. Особенно когда
выяснится, что я обманула его и уже не девственница.
— Вот здесь ты можешь не волноваться! — успокоила я. — Есть
масса способов избежать разоблачения. Не плачь, забудь этот кошмар, вы
поженитесь, вас ждет счастье, если, конечно, ты не будешь дурой.
— И что я должна для этого сделать? — На ее лице появилась
надежда. Я тоже воспряла духом.
— О! Я же сказала, есть много способов. Первый и самый
распространенный, это подгадать первую брачную ночь под критические дни, как
это модно сейчас называть.
— Это не мне решать, — опечалилась Жанна. — Здесь уже все
решил Михаил.
— Второй способ: с помощью гормональных препаратов вызвать
эти самые критические дни в нужный момент.
— Но это может не получиться.
— А если и это не получится, тогда уж придется запастись
кровью какого-нибудь животного. Курицы, к примеру. Здесь требуются лишь
ловкость рук и немного артистизма. В нужный момент выливаешь кровь на брачное
ложе и всеми доступными способами сигнализируешь любимому о своих страданиях.
Жанна смотрела на меня с недоверием.
— Да ну? И такой номер пройдет?
— Конечно, милая.
— И он ничего не почувствует?
— Мужчины чувствуют только то, что хотят, — заверила ее я и
добавила нечто, чего в моей жизни не было никогда, но обстоятельства сейчас
очень требовали, чтобы это было:
— Лично я таким образом теряла невинность не раз, — не
моргнув глазом солгала я, — и все, кто лишал меня девственности, были довольны.
Они чувствовали ответственность и готовы были тут же вступить со мной в брак, к
чему не всегда была готова я. Чаще за утраченную невинность я брала компенсацию
в денежном выражении, поскольку супружество считаю не наградой, а наказанием.
На Жанну моя речь произвела положительный эффект. Больше она
уже не заговаривала о самоубийстве. Я дала ей выпить успокоительной микстуры, и
наш разговор как-то сам собой перешел на завтрашний день.
Мы обсудили все необходимые детали, выбрали платье ей и мне,
сочинили примерный сценарий, по которому должна развиваться встреча с будущей
свекровью…
Здесь уж, конечно, в основном говорила я. Очень умно и
вдохновенно.
Когда я выдала девушке все рекомендации, случайно
выяснилось, что бедняжка спит. Видимо, подействовала микстура.
Я выключила свет, на цыпочках вышла из спальни и тут же
позвонила матери Жанны, успокоила ее, сказав, что она осталась у меня.
Лишь после этого я осознала, что произошло с моими нервами.
Их словно медведь подрал.
«Здесь одной микстурой не обойтись, — подумала я. — Здесь
надо бы что покрепче».
Слава богу, благодаря Марусе «чего покрепче» в моем доме
хватало, и я отправилась на кухню.
Оптимизма, которым я заразила Жанну, я сама в тот момент не
испытывала.
Я не была уверена, что она сумеет сделать все правильно в
свою первую брачную ночь, потому что лично я вряд ли сумела бы справиться с
такой задачей;
