— Роза, я сейчас! — крикнула я в трубку и побежала приводить
Жанну в чувство.
Когда бедняжка пришла в себя, мы вместе бросились искать
кровь. Надо признаться, долго искать ее не пришлось. Едва заметные следы крови
в прихожей были везде: на стене, на мебели и даже на ручке двери. Жанна
схватила мокрую тряпку и принялась их стирать, а я помчалась к телефону.
— Мама, что случилось? — строго спросила Роза. — Я перед
тобой провинилась?
— Нет, — ответила я, предчувствуя недоброе.
— Тогда зачем ты натравила на меня Евгения?
— Он еще у тебя? — изумилась я.
— Появился неслыханным образом и уже давно здесь.
— Что значит «неслыханным образом»?
— То и значит, что он приехал к нам на такси без копейки
денег. Мой Пупс вынужден был расплачиваться с таксистом.
"Да-а, — подумала я. — Правильно предки утверждали, что
человека не узнаешь, пока не съешь с ним пуд соли. Я с Астровым еще не съела и
килограмма, а уже обнаружилось, что он абсолютно ненадежный человек. Так
опозорить меня перед друзьями! И кто его просил брать такси? И куда он дел все
свои деньги?
Да-а, такой кого хочешь изнасилует!"
— Где он? — спросила я.
— Сейчас в ванне, — сердито ответила Роза. — Фу-уу! Как мы
все утомились! Пупсу пришлось приглашать соседа, чтобы уложить его туда.
Ясное дело, особенно если принять во внимание размеры Пупса
и размеры Евгения. Я уже раскаивалась, что послала Астрова к Розе. Раз Пупсик
превратился в Пупса, значит, Роза серьезно им недовольна. Боюсь, без Астрова
здесь не обошлось.
— А что он делает в ванне? — осторожно поинтересовалась я.
— Трезвеет.
— До сих пор?! — ужаснулась я.
— Почему «до сих пор»? На наших глазах он высосал полбутылки
водки. Это непосредственно перед тем, как отправиться в ванную. Так что времени
прошло не так уж много. Тут уж возмутилась я.
— Роза, это странно, — воскликнула я. — К тебе приходит
нетрезвый Евгений, ты поишь его еще, а потом тащишь вытрезвлять в ванну. Как
прикажешь это понимать?
— Мама, клянусь, он был трезвый! Грязный — да. Разодранный,
ободранный — да. С похмелья — да, но трезвый. Пупс предложил ему поправить
здоровье, да сам же сразу и пожалел об этом. Женька расколошматил чайный сервиз
и вазу.
— Еще бы! Он от меня уходил уже на бровях.
— Но кто же знал, — оправдывалась Роза. — Ты бы хоть
позвонила.
— Если бы я могла. Он приперся в самый неподходящий момент:
ко мне как раз пришли будущие родственнички Жанны.
Роза ахнула и, думаю, схватилась за сердце.
— Не волнуйся, все обошлось, — успокоила я ее. — Наша
свекровь уже почти нас любит, насколько это возможно вообще в подобных
обстоятельствах.
Сейчас я переживаю о другом: как заполучить своего Астрова
обратно.
— Ну, Мама, об этом не переживай. Сейчас пойду в ванную и
сменю теплую воду на ледяную, он вмиг очнется. Потом дам понюхать нашатырь и
отправлю к тебе. Кстати, зачем он приезжал?
Вспомнив чайный сервиз и вазу, я не решилась на
чистосердечное признание.
— Убей — не знаю, — сказала я. — Но зачем бы он ни приезжал,
гони его обратно.
Она и сама не горела желанием задерживать у себя столь
неугомонного гостя.
— Да, да, — горячо подтвердила она. — Мой Пупс сам отвезет
его.
— Неплохо бы, — ответила я, вешая трубку, и мысленно
добавила: «А то он еще кого-нибудь изнасилует по пути».
Переодетая в халат Жанна управлялась на кухне. Ее ловкие
руки механически мыли тарелки, а полные мольбы глаза с ожиданием смотрели на
меня.
— Все обошлось, — решительно сказала я. — Свекровь наша,
конечно, не подарок, но портретом мы ее добили. Она сдалась.
— Думаешь? — дрожащим голоском спросила Жанна.
— Уверена. Да и кто не захочет иметь невесткой дворянку?
Здесь можешь не сомневаться: твое дворянское прошлое ее впечатлило.
— Это плохо, — вздохнула крошка. Выглядела она неважно.
«Дотянет ли она до собственной свадьбы?» — грешным делом подумала я и
окончательно расстроилась. Однако вида не подала и продолжала демонстрировать
оптимизм.
— Почему плохо? — радостно изумилась я. — Хорошо, очень
хорошо.
— Что ж хорошего? Я не дворянка, и это быстро вскроется.
Елизавета Павловна спросит у твоей подруги, с которой она дружна. Я
обрадовалась еще больше.
— У Тамары? Пусть спросит. Она скажет ей все, что надо нам с
тобой.
— Ты заставишь врать Тамару? — испугалась Жанна.
Ах, святая простота.
— Зачем же врать? Хотя, сколько себя помню, Тамара только
этим и занимается, иначе не пошел бы в гору ее бизнес. Но в нашем деле все
обстоит как нельзя лучше, потому что бабуля моя, обладая даром предвидения,
распустила слух о своем дворянстве задолго до того, как это вошло в моду.
Тамара, как и покойная бабуля, уверена, что в моем роду одни дворяне. Сама я
такой уверенностью похвастаться не могу, но это и не важно.
Жанна задумалась. Я видела, как ей все это не по душе. Все
больше и больше она запутывается в сетях вранья и измышлений. Теперь каждый ее
шаг потребует тщательного анализа, ей придется постоянно играть. А как же она
хотела? Вся жизнь — путы. Лично я в них чувствую себя как рыба в воде. Я
представить себе не могу, что можно прожить больше часа, не солгав.
Согласна: ложь вредна для души. Но правда невероятно вредна
для моего тела. Приходится выбирать, и очевиден выбор: без тела нет души. Во
всяком случае, на этом свете.
— Жанна, прекрати хандрить, — строго сказала я. — У тебя нет
для этого причин. Миша тебя любит, свекровь терпит, я помогаю. Ты должна быть
счастлива и скоро будешь богата. Все умрут от зависти.
— Я как вспомню… — всхлипнула она.
— А ты не вспоминай, — прервала я ее. — Лучше возьми «Комет»
и помой раковину. Ты забросила мое хозяйство, вот это горе. А как вспомню, что
скоро со всем этим придется справляться одной, да еще Санька в придачу —
повеситься хочется. Твой Миша женится на тебе уже хотя бы потому, что мне это
очень невыгодно!
Возможно, мой последний аргумент показался Жанне весомым.
Она перестала плакать и страдать и всю свою энергию направила на мое хозяйство.
Я же отправилась на поиски своего беспризорного сына и нашла его под столом. Он
крепко спал. Рядом лежал робот. Из его металлического рта торчало пирожное.
