— Спроси любую женщину, и она ответит: мужчины рождены для
того, чтобы обижать нас, слабых и беззащитных, — воскликнула я.
Для убедительности я поджала губы и шмыгнула носом.
Евгений слегка смутился. Может, и не смутился, но
почувствовал себя не совсем уютно, вспомнив о своих недавних художествах.
— Ну, Сонь, я не об этом, — жалобно запричитал он. — Каждый
может ошибиться, не со зла же. Вот убей меня на этом месте, если совру.
— Соврешь, и я тебя не убью, но говори.
— Нет такого мужика на свете, который осознанно обижает
любимую женщину. А если обижает, значит, он не мужик.
— Здесь речь идет о насилии, — напомнила я. — Маньяк не
мужчина, он того, — я покрутила пальцем у виска и высунула язык, чем рассмешила
Евгения.
Он потянул меня за локоть и ласково сказал:
— Сонь, хватит мне мозги вправлять, а? Серега не насильник,
ведь сама же знаешь. Сколько времени вы знакомы?
Я задумалась.
— Два года, а может, уже и больше.
— Вот видишь. И все это время он поражал тебя своей бестолковостью…
— Это совсем другое дело, — начала я, собираясь произнести
убедительную речь, но Евгений меня перебил.
— Все, — сказал он, — едем к нему. Здесь поможет только
очная ставка.
— Но Серега же у Елены.
— Значит, едем к Елене.
— Что ж, поедем, — согласилась я.
Глава 20
Мы вышли из подъезда и направились к автомобилю.
— Черт, покрышка сдохла, — выругался Астров и сердито пнул
ногой колесо. — Ты садись, я быстро подкачаю.
Я уселась на переднее сиденье и тут же вставила ключик в
отверстие бардачка. С этим ключиком в последние дни я не расставалась и совала
его во всевозможные отверстия, зная, какое значительное место занимает в жизни
человека случайность.
На этот раз мне не повезло. Ключик вошел охотно, а вот
вытащить его не удалось. Когда Евгений подкачал колесо и уселся на водительское
место, я, виновато взглянув на него, сказала:
— Вот.
— Что «вот»? — удивился он. Глазами я показала на торчащий
из замка ключик.
— Вытащить не могу.
— А зачем ты его туда совала? — задал он резонный вопрос, на
который у меня был ответ, но поделиться им я не могла.
Поэтому я пожала плечами и сказала:
— Не знаю. Просто так.
Евгений схватил мой ключик и резко дернул с абсолютно
нулевым результатом.
— Не поломай! — вскрикнула я.
— Конечно, поломаю, — возмутился он, дергая ключ. — Суешь
сюда всякую дрянь, а потом кричишь «не поломай». А как, по-твоему, я попаду в
свой бардачок? У меня там лежат важные кассеты. Завтра я их должен передать.
— Куда?
— В надежные руки, мать твою! .К моей радости, после
некоторых мучений ключик удалось извлечь целым и невредимым. Евгений брезгливо
посмотрел на него и протянул мне.
— На и больше никуда не суй, нежно потрепал меня по щеке.
— Хорошо, — согласилась я и взяла ключик с твердой
решимостью куда-нибудь сунуть его сразу же, как представится такая возможность.
Она представилась мне очень скоро: едва Елена открыла нам
дверь и я вошла в прихожую. Пользуясь испугом Елены, побежавшей приводить себя
в порядок, и отсутствием Сергея (мы застали их за каким-то делом), я сунула
ключик в замок кейса, стоящего на полу. Единственное, что доставило мне
удовлетворение, это то, что ключик хорошо и вошел, и вышел, но поворачиваться
при этом он не захотел. Было очевидно, что он не от этого кейса.
— Ты что делаешь? — испуганно зашипел на меня Евгений.
Из его памяти еще не стерлась трагичная история с отделением
для перчаток.
— Все в порядке, — сказала я, поспешно пряча ключ в карман.
Дискутировать было некогда, потому что из спальни вышел
Сергей и, страшно смущаясь, поприветствовал меня, после чего пожал руку
Евгению. Я поймала себя на мысли: «Да-а, на насильника он действительно совсем
не похож, а жаль».
Елена пригласила нас на кухню к чаю и пирогу.
— Вы что, помирились? — украдкой шепнула ей я, хищно
высматривая, нет ли здесь работы для моего ключика.
— Да, а что?
Она испытующе посмотрела на меня и добавила:
— Ты же сама говорила, что он ни в чем не виноват. И он так
говорит.
— Слушать, что говорят мужчины, распоследнее дело, — сказала
я, протягивая ей купюру значительного достоинства. — Ты бы лучше сбегала за
бутылочкой хорошего вина. И еще купи чего-нибудь к столу. Евгений сегодня урвал
кое-что, хочет отметить это дело.
Естественно, я врала, деньги были мои, и дала я их для того,
чтобы выпроводить Елену, потому что решила взять быка за рога.
— Что ты делал в кустах? — спросила я сразу же, как только
за ней закрылась дверь.
— В каких кустах? — опешил Сергей.
— В тех, что растут у меня под домом. Евгений, изумленный
таким натиском, попытался что-то сказать, но я показала ему кулак, призывая к
молчанию. Он смирился. Сергей же, тупо глядя на мой кулак, спросил:
— С чего ты взяла, что я был в тех кустах?
— Не вздумай отпираться, — на всякий случай предупредила я,
— тебя там видели. Если хочешь, чтобы все осталось между нами, лучше признайся
честно, что ты там делал в позапрошлую субботу, в день вечеринки.
Угроза подействовала. Сергей густо покраснел и признался:
— Ну помочился я там, так что. Там все порядочные люди
мочатся, не в подъезд же идти.
Я тут же испытала глубокое отвращение к ключику, лежащему в
моем кармане. Вот глупая, хоть бы догадалась его помыть. В хлорке.
— Помочился и что? — решила я продолжить допрос. — Что ты
делал дальше?
— А ничего не делал, — развел руками Сергей.
— Вот видишь, — радуясь за друга, воскликнул Евгений. — Не
делал он ничего.
— А ты молчи, — прикрикнула я и пронзительным взглядом
просверлила Сергея. — Значит, не делал ничего. А если хорошенько подумать? Если
припомнить все основательно?
Евгений заерзал на стуле. Его нервозность говорила, что я на
правильном пути. Сергей беспомощно посмотрел на меня, на друга и, словно
бросаясь с обрыва, выдохнул:
